голоса.
Аринка прекрасно понимала, что подобные мысли не красят ее. Усмехнулась – отец Михаил наверняка попенял бы за недостаток любви к ближнему, но поделать с собой ничего не могла, да и не хотела, откровенно уж говоря.
Монотонный шум усадебной жизни неожиданно прервался испуганными вскриками нескольких женских голосов. Перекрывались они ломающимся подростковым баском, который выкрикивал отнюдь не подростковые слова, – и зрелые мужи не все и не всегда такое произносят. Потом с той же стороны донесся грохот, будто выбивали запертую дверь, а после уже дружный бабий визг – ну прям можно было подумать, что убивают их там.
Аринка не знала, что и делать: то ли пойти на шум – вдруг беда какая, то ли остаться на месте и не влезать в незнакомые пока для нее лисовиновские дела. Потом все-таки не выдержала и пошла. Да и какая бы женщина на ее месте удержалась и не полюбопытствовала бы?
Картина, открывшаяся ей в глубине усадьбы, оказалась совершенно непонятной: из подклета старой хозяйской избы доносился плач, скулеж и причитания сразу нескольких женщин, а из его двери разъяренный Лавр вытаскивал брыкающегося Демьяна. Впрочем, брыкался сын Лавра не беспорядочно, как обычный подросток, а с каким-то, как показалось Арине, намерением. Так и случилось: Демьян, как-то хитро извернувшись, так двинул отца локтем в бок, что тот даже охнул.
Лавр, видимо, тоже возмутился неподобающим поведением сына и двинул Демку так, что тот отлетел в сторону сразу на несколько шагов, чудом разминувшись по пути с колодой, на которой рубят дрова, не то наверняка покалечился, а то и убился бы. Но его и это не утихомирило. Отрок рывком вскочил на ноги и рванулся назад к двери, зло и неистово выкрикивая прямо в лицо оторопевшему от такой дерзости родителю:
– За потаскух своих заступаешься?! А про мать ты забыл?
Арина чуть в голос не ахнула: такие слова – и отцу?! Виданое ли дело?! Не ровен час опять с кулаками бросится – не в себе же парень. Лавр его за такое и убить может, и ведь в своем праве будет.
– Ты с кем говоришь, щенок?!
– Ну убей меня, убей! Кто тогда мать защитит? Дождался! Боярыню, словно холопку, бесчестят!
Демка, опять отброшенный отцовской десницей на несколько шагов назад, скорчившись, рухнул на землю, хватая ртом воздух – Лавр резким коротким ударом приложил парня в душу. И то ли недостаточно показалось ему, то ли, возмущенный вопиющей сыновьей непокорностью, в раж вошел, но на этом не успокоился. Шипя сквозь зубы какие-то ругательства, он оглянулся, увидел возле двери подклета выпавший у Демки из рук кнут, подобрал его и размахнулся… Аринка тихо охнула – в запале таким ударом до кости может рассечь и спину перебить. Не убьет, так покалечит. И ведь поперек отца не встрянешь – его воля.
Но, по счастью, страшного удара за этим замахом не последовало, хотя и не сам Лавр руку остановил.
Кнут на своем пути встретился с попавшей под него жердью, выставленной хитро – не под конец (такой удар и оглоблю мог бы переломить), а под середину, так что кнут просто намотался на деревяшку. Оказалось, Листвяна вмешалась, не побоялась противостоять взбешенному мужу. Лавр дернул кнут, вырвал жердь из рук ключницы, ругаясь сквозь зубы, попробовал распутать, а Листвяна в это время странным, поразительно убедительным голосом быстро говорила, словно читала молитву или наговор:
– Убьешь же! Сам себя потом проклянешь! Семя твое. Кровь и плоть твоя. Покоя до смерти тебе не будет. Остановись, пока не поздно! Убьешь – не жизнь тебе дальше будет, мучение и проклятие. Остановись!
То ли слова эти подействовали, то ли Лавр сам опомнился – швырнул себе под ноги кнут, гаркнул ругательно: «А, бабы… чтоб вас всех!» – развернулся и ушел в сторону кузни. Листвяна склонилась над все еще судорожно хватающим ртом воздух Демьяном, покосилась на Арину, криво усмехнулась и спросила:
– Что, не ожидала такого? Ну ничего – обвыкнешь. С такими мужами и не тому научишься…
Аринка кивнула Листе, поспешно подошла и присела рядом с ней возле Демки.
– Поднять его надо. Давай помогай, – озабоченно сказала она вместо ответа. – Демушка, ты не лежи… подняться-то попробуй… Расслабься, руки опусти… вот так. Дыши теперь потихонечку…
Они вдвоем с Листвяной подняли мальчишку на ноги. Аринка обхватила его сзади, сцепив руки замком под грудью, попыталась встряхнуть.
– Надо же, знаешь, что делать! – усмехнулась Листя, придерживая парня.
Откуда-то прибежала Татьяна, запричитала, попыталась упасть сыну на грудь, но Листвяна вовремя успела перехватить ее и повела в избу, что-то тихонько приговаривая.
Возле Аринки с Демкой сгрудились охающие бабы, но, растолкав их, подоспел Алексей с отроками:
– Очухался?
Парень только промычал что-то и кивнул, жадно втягивая в себя воздух – судя по всему, дышать ему стало заметно легче.
– Иди, мы уж сами тут. – Алексей отстранил Арину, встряхнул еще раз Демку, окончательно восстанавливая ему дыхание, и прикрикнул на причитавших вокруг баб: – Цыц, вороны! Ничего страшного, оклемался уже.
Аринка отошла в сторону – Алексей, конечно, не лекарь, но воин и наверняка знает, что в подобных случаях делать, тут она уже не нужна и без нее обойдутся. А вот те, кто был в подклете, в помощи явно нуждались. Высокая статная баба, похожая на Татьяну, но заметно старше, с лицом решительным, властным и все еще красивым, выглянула из двери подклета, увидела Аринку, удовлетворенно кивнула, дескать, тебя-то мне и надо, крикнула, перекрывая голосом нестройный хор причитаний: «Воды принеси», – и скрылась обратно. Аринка подхватила бадейку с водой, принесенную кем-то из отроков, и поспешила вслед за бабой, в которой узнала старшую сестру Татьяны – Вею.
– Принесла? Ага, давай сюда, сейчас кровь смою, посмотрим, что с ней такое. – Вея склонилась над сидящей прямо на земляном полу молодкой. Та негромко и монотонно выла, закрывая руками лицо, а между пальцами у нее сочилась кровь. – Руки убери, кому говорю! Ну вот, ничего страшного. Подумаешь, лоб рассек, под повоем и не видно будет.
– Да не скули ты, глаз цел, будет тебе чем Лавру подмигивать, – продолжала между тем Вея в полный голос. – Только сперва договорись с Варой да Первухой, чтоб друг другу не мешать. А не то косы друг другу повырываете – чем его заманивать будете? Ишь удумали! Нашли что делить! Чужого мужа… – и сказала, что именно, да не шибко постеснявшись назвать своим именем. Аринка даже губу закусила, чтобы не рассмеяться. – Смотрите, портки ему не порвите, пока делите! А ну стоять, кому сказано! – цыкнула она на молодуху, попытавшуюся было проскользнуть мимо нее к выходу. – Успеешь еще Дарене поплакаться, меня сперва послушай. Нечего кривиться, я вам, курам безмозглым, давно говорила – дождетесь! Вы хоть понимаете, дурехи, что против воли самого Хозяина Леса пошли?! – Вея внезапно понизила голос до шепота, который в полутьме подклета звучал почти зловеще.
– Тетка Вея, да мы…
– Ты, Свана, свое сегодня отговорила, теперь молчи и слушай! Вы что, забыли, что Лавра с Заглядой Сам[7] свел? Ладно, дома, в Куньем, про это не говорили, но тут-то, поди, слышали, как на празднике косматый ее выбрал, а Лавр спас. Хозяин им тогда друг на друга указал,
