вроде бы не чужие люди, а так круто разделены. Все и всегда у нас было хорошо... Но когда я переехала, сменила номер телефона...
- Что произошло? - спросила Алиса.
- Он все еще пытается удержать меня рядом с собой. Это его так изменило... У меня слов нет, насколько.
- Я вижу результат. Раньше было лучше?
- Еще пару лет назад я даже не замечала, что он совсем непривлекательный и абсолютный зануда!.. Хотя нет, раньше я не замечала, что он настолько наивен. Не мудрено... Я в восемнадцать лет уже должна была отвечать за себя сама, а он все еще живет с мамой в двухкомнатной квартире.
Алиса поняла, что Карина больше не хочет говорить, и попыталась возобновить беседу:
- А отец что же?
- О-о, будь его отец с ним, таким бы он точно не стал, - пробормотала она. - Михаил был русским спецназовцем, руководил отрядом. Он погиб в Чечне, когда Саше было всего четыре года... У его матери в Одессе были родственники, вот они и переехали. Мама Саше так и не разрешила пойти по следам отца.
Малинина хмыкнула и больше спрашивать не стала. Карина все мрачнела и мрачнела. Теперь даже солнце не могло прибавить им обеим энтузиазма.
- Ты говорила что-то насчет спасения?.. - Алиса заговорила тогда, когда они умудрились попасть в пробку. - Я имею в виду, Печурин тебе спас жизнь, а ты пообещала его отблагодарить и...
- Да, я понимаю, о чем ты. Он действительно спас мне жизнь...
Заход солнца на крыше был поразительно красив. То ли из-за дивного пейзажа низкой череды жилых построек, густо украшенной зелеными шапками городских деревьев, то ли из-за оранжевого неба, в чьей увядающей красоте, словно яичный желток, светилось солнце, но стоять здесь, на пятом этаже родного дома в это время было просто захватывающе. Ветер мягко покачивал чью-то расшатавшуюся телевизионную антенну, и вероятно, что прямая трансляция по футболу с ближайшего стадиона омрачалась белыми полосками и 'мухами'.
Подходить к краю крыши и свешиваться через ограждение, как это делали дворовые мальчишки, Карина всегда боялась. Вот и теперь любопытство взглянуть вниз, на ряд балкончиков и новенькое авто папы, заглушалось почти паническим страхом. Карина стояла поодаль, глядя прямо перед собой. Она отчетливо видела то место, где, по идеи, должен находиться солнечный диск. Но глаза предательски слезились, не желая рассмотреть подробности заката.
Внезапно она вспомнила, ради чего пришла сюда. Несколько минут успокоения миновали, как и чары закатного солнца. Страх Карины Акиллер улетучился, и она невесомым шагом подступилась к краю. Слезы хлынули у нее из глаз.
Осталось совсем немного, когда сегодняшний день канет в лету, минуя и забываясь. Когда-нибудь он сотрется из всякой человеческой памяти, и, вероятно, лишь осуждение будет касаться разума тех, кто вновь услышит об этой истории. 'Хм, та самая Акиллер? Слышали, слышали. Да, покончила жизнь самоубийством... С крыши спрыгнула' Но как же горько думать об этом! И нужно ли? Ведь цель этого последнего, умирающего дня, уходящего света - прекратить бессмысленное существование, изменить его на нечто иное, пусть даже худшее... Только это, а не простая попытка хотя бы единственный раз в жизни обратить внимание на свою скромную, незаметную личность. Пусть кто-нибудь увидит ее погибшей и задумается, а не был ли я слишком жесток к ней?
- Карина, ты что здесь делаешь? Я тебя уже по всему двору ищу!
Кто-то пришел! Как же могла она не заметить этого?.. Что ж, наверное, потоки слез и всхлипывания - именно то, что подорвет всякую наблюдательность.
- Карина, мне казалось, что ты боишься высоты...
Она не слушала, не оборачивалась. Хм, зачем что-то говорить? Пусть попросит ее остановиться, пусть убедит ее, что жизнь не кончена. Так хочется, чтобы хоть один человек на всем белом свете сделал этот подарок для нее. Одна просьба, одна причина, по которой она должна остаться здесь - это именно то, что, быть может, сумеет ее спасти.
- Карина, ты меня слышишь?
- Дурак! - воскликнула она негодующе. Резко развернувшись назад, Карина закричала не своим голосом: - Ты что, не видишь, что я пытаюсь покончить жизнь самоубийством?!
Рыжеволосая шевелюра, множество веснушек на бледном худеньком лице, сутулая поджарая фигура типичного подростка... Трудно не узнать соседского мальчишку - Сашку Печурина. Пожалуй, такое оптимистическое выражение лица редко где можно найти. Карине подумалось, как, должно быть, она глупо смотрится сейчас на его фоне: растрепанные волосы, заплаканные глаза и размазанный по лицу неумелый макияж, мешковатая футболка, рваные джинсы. Наверное, по-дурацки было думать об этом именно в такой момент, но Карине показалось, что эта тинейджерская одежка не сойдет за погребальный саван. Может, кто-нибудь засомневается, был ли это суицид или глупая выходка? Жаль, что она раньше не подсуетилась надеть хотя бы школьную форму...
- А зачем тебе это? - удивился паренек.
- Что за дебильный вопрос?! Жизнь моя не удалась, ясно тебе?
Она отвернулась и скрестила на груди руки. Не хотелось разговаривать с этим непонятливым ботаником, вечно разыгрывающим из себя душу компании. Еще больше не хотелось провести последние минуты жизни так глупо - в бессмысленных вопросах и вдвоем с самым несуразным мальчиком во дворе. Как бы было романтично и ярко, если бы какой-нибудь жутко симпатичный блондин, вроде Сявки из 9-Б, ворвался в этот миг на крышу и стал слезно умолять не покидать его!.. Но нет! Эта глупая прозаичная жизнь даже в последний раз умеет напакостить и испортить весь великий план...
- Каринка, а ты уверена, что все так уж плохо?
Карине показалось, что он напуган. Хм, он так быстро поверил ей. Видимо понял по ее заплаканному лицу, что она не шутит.
- Не называй меня Каринкой! - раздраженно воскликнула она. - Я тебе не подружка!
- О... Ну ладно, Карина... Викторовна... - он запинался, не зная, как подобрать слова и сделать хотя бы шаг к ней. - Знаешь, а ты говоришь, как та тетка из фильма, где она еще хотела тоже жизнь покончить... Ну это... самоубийством. Только ей лет под сорок было, и она вены себе перерезала такая, представляешь?
Карину передернуло. Захотелось прыгнуть немедленно, но страх взял свое.
- Слушай, вот чего ты сюда приперся? - вопросила она, обернувшись снова. - Мог хотя бы лезвие притащить, если хочешь, чтобы я вены перерезала!
Печурин оторопел. Ее фразы он не понял.
- Я вообще-то хотел предложить в мяч погонять... Ну это... Ты же любишь в мяч играть, так?
Она неслышно зарычала, стиснув кулаки. Теперь уже отчаяние сменилось бешенством. Ужасно хотелось придушить этого рыжего.
- Ты вратарь никудышный, - вместо этого тихо сказала она. - И нападающий тоже. Да и вообще с тобой нельзя в футбол играть: кто-то точно пострадает.
Парень пожал плечами, улыбнулся и вздохнул.
- Ну, может быть, просто посидим?
Карина устала от бурных эмоций. Попытавшись забыть о страхе, она осторожно села на край крыши и свесила ноги. Миг спустя рядом уселся и паренек. Он явно не боялся высоты и без страха смотрел вниз. Даже ногами побивал по холодной стене под собой, отбивая ритм футбольной кричалки. Заметив, что девчонка молчит, он стал насвистывать какую-то веселую мелодию.
