— А что там такое? — Спросил я по пути к раскопу.
Типика пожал плечами:
— Сам не знаю. Такая дырка в земле, как будто большой крот сделал, а потом пожар был и крот убежал. А Георге Феоктистович говорит: «Купьтор де фер». Чудно.
— Ну, ты ещё мало на свете видел, — довольно сердито сказал я. — Тебе ещё не раз чудно будет.
На раскопе все рабочие стояли наверху у отвала, опустив лопаты, а начальника вообще не было видно. Только подойдя к самому раскопу, я увидел Георге, который стоял на коленях посередине довольно большого пятна и что–то усиленно расчищал ножом.
— Правда домница? — С нетерпением спросил я.
— Смотрите сами! — Отозвался Георге, не отрываясь от расчистки.
Я спустился. Никаких сомнений быть не могло. Из материковой глины выходил на поверхность колошник небольшой доменной печи — домницы. В изломе хорошо были видны четыре слоя глиняной обмазки ее толстых стен. Георге ножом вынимал из домницы уголь и куски железного шлака. Стенки расширялись книзу, дно было слегка вогнутое. Сбоку небольшое полукруглое топочное отверстие с горизонтальным кирпичиком — лотком. В это отверстие входили четыре глиняные трубки. Концы их, обращённые к внутренности печи, к шихте, были забиты застывшим шлаком. Это были сопла, через которые мехами но время выплавки нагнетался в домницу воздух. Ведь даже для получения тестообразного, губчатого железа нужно было достигнуть температуры немногим ниже полутора тысяч градусов…
Маленькая, высотой всего около метра печка, но это, безусловно, домница — далёкая предшественница современных доменных печей, служившая для тех же самых целей, что и гигантские домны XX века! Вот это находка! О такой мы и мечтать не смели. Раньше весь доменный процесс древности, конечно существенно отличавшийся по технологии от современного, восстанавливался только по шлакам и железу да по этнографическим аналогиям. А теперь здесь, на Алчедарском поселении, мы впервые увидели древнерусскую домницу в натуре, совершенно целую, если не считать слегка повреждённой верхушки — колошника…
Весь лагерь собрался у объекта №67. Но Георге, категорически отказавшийся от какой–либо помощи, сам уже поздним вечером закончил расчистку. В продолжение двух последующих дней домница сохла, чертёжники делали чертежи в разных ракурсах, художники зарисовали её, а Георге описывал и фотографировал с разных сторон. Эту, первую в Молдавии древнерусскую домницу мы решили в целости и сохранности взять и перевезти в музей. Но оказалось, что это не так–то просто. Да, конечно, по сравнению с современными домнами это малютка, а вот для перевозки — целая махина. Многослойные стенки её имеют в толщину сантиметров двадцать. Тяжёлая, да при этом ещё, того и гляди, развалится. Почти тысячу лет была погребена домница в земле. Стенки и дно её стали расслаиваться, глина приобрела хрупкость. Дня два домница должна была обсыхать. Но дальше нельзя было ждать ни одного дня. Если бы глина пересохла, стенки стали бы трескаться и крошиться. Георге предложил пропитать домницу жидким пятипроцентным раствором клея БФ–4 на спирте. Расчёт был правильным. Такой жидкий раствор мог проникнуть глубоко в толщу стенок. Потом спирт улетучился бы, а клей остался, цементируя и скрепляя глину. Для этого нужно было впрыскивать раствор под давлением. И тут выяснилось, что, не рассчитывая ни на что подобное, мы не взяли с собой пульверизатор. Но Георге уже ничем нельзя было остановить. В сельской больнице он в два счета раздобыл несколько резиновых груш, и они с успехом заменили пульверизаторы. Когда стенки, пропитанные раствором БФ, затвердели, мы подрыли под домницу прочный щит из досок, прибили к щиту ручки и на этих импровизированных носилках торжественно перенесли домницу в лагерь.
Оказалось, что не охота, не промысел и даже не земледелие и скотоводство были основным занятием жителем неукреплённой части города. На всей площади этой части поселения в огромном количестве встречались куски железного шлака, руды, кричного железа, а иногда и целые крицы — выпуклые с одной стороны и плоские с другой железные лепёшки. А потом мы нашли и другие домницы. Возле них валялись сотни обломков глиняных сопел.
Здесь же находились и каменные площадки для дробления железной руды, и большие печи с многослойным каменным подом, конденсирующим тепло. В таких печах руда, предварительно раздробленная, сушилась и обогащалась перед закладкой в домницу вместе с углем. Мы нашли груды древесного угля, ямы возле домниц, заполненные железным шлаком, оставшимся после плавки.
Иногда одна домница помещалась возле жилища, иногда но пять–шесть домниц находилось в центре небольшого гнезда жилищ.
Это было поселение металлургов. Железа, которое они выплавляли, было достаточно не только для нужд ремесленников, живших на городище, но и для населения всех окрестных деревень. А потом мы нашли и мастерские литейщиков и гончаров. Но металлурги преобладали на поселении. Само же Алчедарское городище было только цитаделью, замком, где жила знать, воины и обслуживавшие их оружейники и ювелиры. Эта цитадель находилась в центре огромного поселения, раскинувшегося, как показали дальнейшие разведки и раскопки, на площади около ста гектаров!
Яркие, живые черты истории раскрывались перед нами шаг за шагом. В этой неукреплённой части поселения совершенно иным, чем на городище, был уровень жизни, даже другая вера. Здесь не нашли мы роскошных серебряных с позолотой украшений, сделанных при помощи самых совершенных приёмов ювелирного мастерства, а только самые простые медные кольца и серьги — грубые литые копии с наборных серебряных украшений. На городище были найдены нательные кресты — значит, жители его были христианами. А в неукреплённой части поселения крестов не было, зато много языческих амулетов: просверленные медвежьи и кабаньи клыки. А возле домниц нашли мы даже маленькие глиняные человекоподобные статуэтки — идольчики, изображавшие славянского языческого бога Сварога, покровителя кузнецов и плавщиков железа.
В те далёкие времена христианство было религией господствующих классов. Простые люди неохотно принимали его, предпочитая сохранять старые языческие обряды и верования…
Перед нами было не просто поселение, а феодальный город, в котором было чёткое разделение между людьми и по роду занятий, и по социальному положению; город, где основным занятием населения было ремесленное производство, то есть производство на рынок, товарное производство. Об этом говорили не только вещественные остатки чётко специализированных ремёсел, но и найденные на поселении денежные знаки: русская гривенка — слиток, византийские и восточные монеты.
Что же это за город? Неужели он не оставил никаких следов в памяти потомков, после того как в середине XII века население покинуло его из–за непрерывных нападений кочевников?
Этот самый большой древнерусский город в Молдавии находился на Днестре между Белгородом и Хотином. Именно там, где помещал древнерусский летописец город Черн в «Списке городов русских». Этот город чёрной металлургии лежит возле притока Днестра — реки Черны. Многие названия, например названия сел, часто меняются. Но названия рек очень стойкие — они сохраняются столетиями.
Древнерусский город, лежащий в Поднестровье между Белгородом и Хотином на реке Черне, и есть летописный Черн. Так была раскрыта тайна Чёрного города, многие десятилетия волновавшая умы учёных.
…Однажды, ясной осенней ночью, поднялся я на вал Алчедарского городища. В лагере ещё горели фонари и лампы. Между острыми, геометрически правильными силуэтами палаток и причудливо изогнутыми силуэтами деревьев то здесь, то там мелькали огоньки. Я попытался представить себе, как много сотен лет назад в эту же ночную пору стоял здесь, на гребне вала за деревянным забором, часовой. Вот он мерно прохаживается вдоль стены, всматриваясь вдаль. А перед ним со всех сторон раскинулся город.
Судя по открытым нами жилищам, в городе жило не менее двух с половиной — трёх тысяч человек.
Многие его жители уже засыпали, как засыпает сейчас Алчедарский лагерь. Но металлурги и ночью творили своё великое таинство. Часовой видел, как полыхало пламя из домниц, как медленно остывали, покрываясь тёмной шапкой, груды железного шлака…
Но нет! Чего–то ещё недостаёт в этой картине. Мы ещё не знали точно размеров города, ещё не нашли тогда могильников, в которых погребали жители города своих умерших. А ведь это очень важно — в могильниках многие вещи сохраняются совершенно целыми, много можно узнать по обряду погребений; по черепам наши антропологи смогут восстановить облик древнерусских людей того времени…
