– А может, не буду? – говорит он.
– Тогда слушай. Хотелось бы завести лошадку, кибитку и – ехать бы и ехать, куда глаза глядят… Ещё у меня будут кот, пёс и говорящая ворона Марфа.
– А у остальных уже есть имена?
– Конечно! Лошадка – Василиса. Кот – Мотька, в честь моего друга, которого я нашла этой зимой в сугробе. Пёс – Фаддей, в честь одного потрясающего пса, с которым я подружилась прошлым летом… и не могу его забыть… Так вот. Хочется ехать, куда глаза глядят. А зарабатывать на жизнь пантомимой. Буду выступать в сёлах и в маленьких городках, куда редко артисты доезжают. И народ будет сбегаться на мои представления… Что-нибудь с животными своими придумаю, какие-нибудь номера. А ещё стихи буду им свои читать…
– А меня возьмёшь в свою труппу?
– Ты серьёзно?
– Вполне, – улыбается он.
– Тогда возьму!
– Спасибо.
– Папа! Ты – первый человек, который согласился уехать со мной в кибитке.
– А ты многим предлагала?
– Нет. Никому.
Мы смеёмся.
Оказывается, у нас так много общего! Я действительно дочь своего отца. Я обожаю стук вагонных колёс – и отец мой тоже! Он говорит:
– Я ведь тоже больше всего на свете люблю дорогу. Ехать и ехать… Это ещё одна моя страсть – дорога.
– Господи, ну как же мы с тобой похожи! Ну, точно, папа, мы с тобой – цыгане!
– О кибитке я не думал. Но обожаю поезда! Запах вокзалов, стук вагонных колёс…
– И чтобы луна в окне…
– И чтобы луна в окне… Обожаю ездить в командировки. Для меня это просто наслаждение – ночь в поезде, а потом – новые города… Другие не любят командировки, а я бы и за себя, и за других с удовольствием ездил! В поезде так сладко спится… мысли хорошие в голову приходят… И такое настроение приподнятое всегда! Кажется – жизнь заново начинается, и всё в ней будет замечательно! Не могу долго быть дома. Душа начинает томиться… Просится в дорогу!
Отец говорит:
– Мне многое пришлось в Одессе строить: телебашню, новый аэропорт… Но самое памятное – как реставрировали Оперный! Наш знаменитый на весь мир Одесский оперный театр. Тут две мои страсти соединились: я все эти месяцы жил в театре! Не хотел тратить время на дорогу. Принёс из дому раскладушку, подушку свою любимую, я её во все командировки с собой беру, – и поселился у одной из колонн. Самая лучшая моя командировка! Незабываемое время… Мне после реставрации дирекция театра выдала пригласительный билет. Бессрочный, до конца жизни. На любой спектакль! Могу ходить когда и сколько хочу! Так что я – счастливейший человек, доця! Когда ты приедешь в Одессу, мы тут же сходим в Оперный!
– Обязательно сходим! И ты мне покажешь колонну, у которой стояла твоя раскладушка!
Мы смеёмся…
– Сейчас весна, сейчас в Одессе всё цветёт… Красота невероятная! Но ты знаешь, я не очень люблю весну, – говорит он.
– Я – тоже. Весной у меня часто плохое настроение, как-то тоскливо…
– А у меня сильная аллергия на пыльцу. Так что весенней красотой я не могу в полной мере наслаждаться. Любуюсь ею, но при этом страдаю. И летом то же самое… А зимой в Одессе сырость и ветер, тоже мало приятного, дышать тяжело. Только одно время года моё – это осень. Только осенью прихожу в себя. Осенью в Одессе для меня – рай!
– Стало быть, ты – аллергик?
– К сожалению. В детстве однажды чуть не умер, съев три яйца зараз. Приключился аллергический шок.
– А мы, когда в Вольногорске жили, там вредное производство – постоянные выбросы хлора в воздух. Думала – помру. Я эту хлорку на дух не выношу! Я тоже аллергик – как ты. Мы с тобой во всём похожи, папочка, даже в этом!
И я тогда подумала: если ему весной плохо в Одессе, то сразу после операции ему лучше домой не ехать. А лучше пожить ещё здесь – на взморье, пока не окрепнет.
– Папа, а давай после операции поживём немного на взморье, в Юрмале? Там такой чистейший воздух!… Ты там продышишься хорошенько и окрепнешь.
– Хорошо бы, конечно… Но… это, наверное, большие деньги.
– О деньгах не думай! – уверенно сказала я, хотя и сама ещё не знала, где я их возьму. Мне главное – было услышать его согласие.
– Значит, ты не против?
– Как я могу быть против? Ты у меня такая умница!
– Значит, сбудется моя повесть.
– Какая повесть?
– Я в одиннадцать лет написала повесть. О нас с тобой. Как мы живём вдвоём, и я готовлю разную вкусную еду, и мы разговариваем – обо всём на свете! Вот как сейчас.
– А где эта повесть, доця?
Мне не хотелось его огорчать и признаваться в том, что я её сожгла, чтобы мои домашние её не прочли. Я сказала:
– Она, к сожалению, не сохранилась на бумаге. Но – она сохранилась в моём сердце. И она начинает сбываться!
– Кстати, о вкусной еде. Честно говоря, мне очень надоели эти протёртые больничные супчики и рыбные котлеты, я их терпеть не могу. А ты бы не могла, доця, если, конечно тебе не трудно, нажарить мне картошки? Больше всего из еды люблю жареную картошку!
– Совсем не трудно! С радостью, папочка!
Теперь моё утро начиналось с того, что я жарила отцу картошку. «Соломкой» – как он любил. И он блаженствовал!
– И ничего-то в жизни мне больше не надо! Любимая дочка жарит мне картошку!
