существование; Всероссийское Правительство пользуется деловым аппаратом Административного Совета, как он есть, до приезда Вологодского. Верховные права по управлению за Всероссийским Правительством остаются в полной силе. Персональный состав деловых министерств обсуждается совместно с Административным Советом. Всероссийское Правительство дает гарантию, что областные права Сибири будут соблюдены, и обязуется вести работы по созыву Всероссийского Учредительного Собрания. Административный Совет устами Михайлова выразил свое «глубокое удовлетворение» решением Всероссийского Правительства. Посмотрим, где здесь политический задний план, где искреннее желание сохранить результаты своих работ.
Пугают очень меня репрессии и общее политическое положение в Сибири. Всюду господствует военщина, и Административный Совет, — по-видимому, только игрушка в ее руках».
Сколько недоверия к Административному Совету! А зверь был совсем не страшен и даже неспособен на политический расчет. Петров, например, не менее прямой и искренний политик, чем Зензинов, в свои «резкие и неприличные» выпады влил, несомненно, наболевшее чувство протеста против вторжения иноземцев в родную ему Сибирь (он был убежденным областником).
Вернее заключительное предположение Зензинова — «Административный Совет — только игрушка». Но для будущего это — тяжелый урок. В таких случаях надо объединяться против общего врага, а не усиливать его своей рознью. Это урок для обеих сторон.
Возвращение Вологодского
Вологодский прибыл в Омск только 18 октября. Девять дней ожидания его были томительны для Директории. Авксентьев надеялся, что с возвращением Вологодского дело создания власти пойдет скорее, но это оправдалось только отчасти. Понадобилось еще две недели, прежде чем Сибирское Правительство передало власть и новое Всероссийское стало действительно существовать.
Авксентьев опоздал на вокзал к моменту прибытия поезда Вологодского, которому была устроена очень торжественная встреча. Присутствовал не только Административный Совет в полном составе, но и представители общественных организаций, которые приветствовали главу сибирской власти. Получилось впечатление, что только Директория не сочла нужным оказать внимание Председателю Сибирского Правительства.
Я позже других уезжал с вокзала, и опоздавший Авксентьев меня застал. Я впервые увидел его. Красивый, статный мужчина, он, однако, очень разочаровал меня своей наружностью. Я ожидал увидеть в нем, как председателе крестьянского съезда, тип русского мужика, каким он мне рисовался по плохим фотографиям петроградских еженедельников, а увидел я типичного франтоватого интеллигента, подсунутого крестьянам из партийного кабинета.
Авксентьев полюбопытствовал, где и как он может повидать Вологодского, но деловое свидание с последним удалось ему не сразу. Последний, после долгого отсутствия из Омска, занялся на некоторое время личными делами. У него это выходило удивительно мило. Здоровая уравновешенность его натуры выражалась в поразительном спокойствии. Он никогда не проявлял ни торопливости, ни раздражения, ни страха. Своим спокойствием и выдержкой он иногда обезоруживал, а иногда обескураживал горячие головы.
Директория была уверена, что Вологодский хитрит, готовится, комбинирует, а он просто не спешил...
Формирование Совета министров
В сущности, два вопроса заставили биться пятнадцать дней над решением проблемы организации Совета министров Всероссийского Правительства и упразднением Сибирского Правительства — это были вопрос об Областной Думе и вопрос о лицах.
Сибирское Правительство упраздняется, а Дума? Она после всех событий, после явного мятежа, сопровождавшегося избранием исполнительного комитета, хочет продолжать свое существование. Она упорно требует возобновления сессии; Сибирское Правительство настаивает на ее роспуске, Директория соглашается на «самороспуск» Думы. «Если Дума из политического самолюбия добивается самоупразднения, то почему, собственно, не согласиться на это — тоже из политического самолюбия?» — спрашивали члены Директории.
Авксентьев убеждает Административный Совет не противодействовать созыву Думы при
Но Директория не верит нашей искренности. Она думает, что выпад против Думы — результат озлобленности и политической истеричности. Мы уступаем. Пусть Дума сама себя распускает. Дело не в Думе. Плохо то, что политическое недоверие к Директории все усиливается. На Западе — съезд членов Учредительного Собрания, на Востоке — Областная Дума, в Омске — Авксентьев и Зензинов; все это социалисты-революционеры, все это в глазах многих — одна партия, одно целое.
За областников или против них
Сибирское Правительство идет на уступки, оно готово самоупраздниться. Но что же будет с бело- зеленым флагом, символом сибирской автономии? Как быть с декларациями и обещаниями, с уверениями и надеждами, которые сопровождали деятельность Сибирского Правительства, правительства областников?
Очевидно, что-то серьезное было в самом этом движении областников, если оно умело вызвать энтузиазм, создать армию и административный аппарат, найти идеологов и исполнителей.
Я думаю, что было бы несомненным преувеличением приписывать успехи Сибирского Правительства исключительно областническим его тенденциям. Не они, а ненависть к большевизму вызвали переворот, не они, а жажда порядка заставили население подчиниться призыву. Не областнические круги, а беженцы дали силы для административного аппарата.
Но областничество было все же здоровым явлением. Даже в нормальных условиях централизованное управление Россией приводило к общественному маразму, к гибели самодеятельности, к развитию центростремительных тенденций интеллигенции, покидавшей «дикие», заброшенные окраины. Ныне, после тех тяжелых потрясений, которые пережила Россия, ее возрождение может произойти только при условии самого широкого развития местной самодеятельности. А для этого необходимо областничество, сущность которого составляет «местный» патриотизм.
Областниками были, однако, не только люди, выносившие в себе любовь к «месту». Не одни сибиряки были областниками в период создания сибирской власти. Господа Дерберы, Линдберги, Голвдберги, эти
