«гимна», и музыка играла «Боже, Царя храни». Представители Правительства тщетно протестовали и должны были уходить с обедов. Масла в огонь подлил английский полковник Воорд, депутат рабочей партии в парламенте. Талантливый оратор, он красочно описывал свои впечатления, искренне возмущался, что русские боятся своего
Я сам присутствовал при одной такой речи. Это было в Иркутске, на парадном обеде гарнизона. Я говорил на этом обеде, что Правительство мечтает о том времени, когда ему возможно будет не прибегать к услугам армии для охраны порядка в России, потому что подобные функции развращают армию, а Воорд говорил о том, что офицерство должно взять на себя охрану внутреннего порядка.
Но гимнами дело не ограничивалось. Где-то в глубине нарастал глухой ропот, чувствовался протест против социалистических учреждений, социалистической власти.
Однажды ночью Вологодского разбудил звонок телефона.
— Кто говорит?
— Из Совета министров. Вас ищут офицеры, по-видимому, хотят арестовать, спрашивали адрес.
Через некоторое время послышался топот лошадей. К квартире Вологодского подъехал отряд казаков.
Вологодский не спал всю ночь. Утром он открыл окно и спросил:
— Вы зачем сюда приехали?
— Охранять присланы.
— Можете ехать. Вы мне не нужны.
— Покорнейше благодарим! — И уехали.
Сибирские казаки приехали охранять главу Сибирского Правительства от якобы готовившегося покушения со стороны Директории.
Поводом для этого служили как сведения разведки об активности социалистов-революционеров, так и наличность у Директории особой охраны, доставшейся ей в наследство от Самары.
В тот же день вечером происходило совместное заседание Директории и Сибирского Правительства. На этом заседании присутствовал и я. Вдруг меня вызывают к телефону.
— Говорят из штаба второго корпуса. Есть сведения, что Сибирское Правительство будет сегодня арестовано в помещении Директории; разрешите прислать охрану.
— Я думаю, это вздор. Никакой охраны не надо.
Говорил солидный, лично мне известный полковник.
В конце концов, я побоялся взять на себя ответственность, отказавшись от охраны, и согласился.
Заседание продолжалось. Через некоторое время вызвали генерала Болдырева.
Он вернулся взволнованным.
— Господа! Прибыли казаки охранять Сибирское Правительство. Я их отправил обратно. Черт знает, что за безобразие!
Тогда я рассказал о своих переговорах по телефону.
Болдырев взял на себя доставить членов Сибирского Правительства на квартиры и сам развез нас.
Когда мы подъехали к квартире Вологодского, там стоял пикет.
«Опять охрана!»
Надо заметить, что до той поры Сибирское Правительство не знало охраны. У здания Совета министров стоял обыкновенно один человек. У квартир министров не было никого, и сами министры обычно возвращались домой пешком даже по ночам, не чувствуя никакой опасности.
Помещение же Директории было набито солдатами.
Вся эта история показывает, как непопулярна была в военной среде Директория и как, наоборот, прочно укрепился авторитет Сибирского Правительства.
Вопрос о портфелях
Горячая борьба разгоралась из-за лиц. Кто войдет в состав первого Совета министров? На этом вопросе страсти разгорелись сильнее, чем по поводу «самороспуска» Думы.
Вся омская общественность, объединившаяся в блок, горячо обсуждала каждую кандидатуру. Днем и вечером происходили совещания, на которые приглашались и представители Сибирского Правительства; на одном из заседаний был даже Вологодский. Блок наседал на него, добиваясь его настойчивости и решительности в отстаивании кандидатур.
Не обширен был круг лиц, среди которых можно было вербовать кандидатов в министры. Промелькнули случайные лица, как, например, Савинков, пробравшийся в это время в Сибирь и показавшийся подходящим человеком для заведования иностранной политикой, но сейчас же устраненный из числа кандидатов энергичными возражениями Авксентьева. Савинков как раз в это время разоблачал его в газетах как министра кабинета Керенского, виновного в попустительстве большевикам. Появился и сразу был признан как бесспорный и не имеющий конкурентов кандидат в военно-морские министры адмирал Колчак. Он прибыл с Востока в намерении проехать затем к Деникину, но в Омске ему устроили радушный прием и уговорили остаться для работы в правительстве Директории. В большинстве случаев выбирать приходилось, однако, либо «сибирских», либо «самарских» министров. Омск энергично отстаивал своих, Директория заявляла отводы.
Со стороны Директории были предложены в министры: Колчак (военный и морской), Ключников (по иностранным делам), Сапожников (народное просвещение), Старынкевич (юстиция), Устругав (пути
