определенные преимущества!
ДЭВИД (МЛАДШИЙ)
Наш старший сын Дэвид первым оставил дом, когда он готовился к поступлению в колледж в Академии Филлипса в г. Эксетере45, штат Нью- Хэмпшир. Дэйв никогда не проявлял своего бунта открыто, однако в то же время он и не был особенно близким и открытым как с отцом, так и с матерью. Обучение в Эксетере и Гарварде дополнительно расширило эту брешь в общении. В его случае бунт проявлялся как замкнутость, а не как открытый антагонизм.
Я часто думал, что, может быть, у меня просто нет достаточного отцовского таланта, поскольку усилия установить контакты с детьми часто давали осечку. Например, в 1965 году я передал Дэйву в дар долю своего владения вашингтонской недвижимостью по проекту «Энфант-Плаза». Ожидалось, что со временем, после того как строительство зданий будет завершено, а долги выплачены, цена акций значительно возрастет. Я думал, что такой подарок является хорошим способом передать значительные финансовые ресурсы старшему сыну, но, что еще важнее, надеялся, что детали этого проекта заинтересуют его и послужат нашему естественному сближению. Но, хотя мой дар был для Дэйва полезным в финансовом отношении, он проявил мало интереса к тому, чтобы что-то узнать о проекте или обсудить его со мной. Несколько лет спустя Дэйв рассказал мне, что впоследствии он жалел о том, что наши отношения не были более близкими. Когда я упомянул проект «Энфант», он удивился тому, что одним из моих серьезных соображений в пользу этого дара была попытка к сближению. Теперь я понимаю, что мой подход был несколько нереалистичным, учитывая то, как Дэйв относился ко мне в то время, но мои намерения были искренними, и я надеялся на благоприятный результат.
В 1965 году Дэйв окончил школу права Гарвардского университета, затем изучал экономику в Кембриджском университете, после чего вернулся в Соединенные Штаты и в 1968 году женился. Он решил остаться неподалеку от Бостона и заняться интересовавшими его вопросами музыкального и художественного образования вместо того, чтобы возвращаться в Нью-Йорк и строить деловую или юридическую карьеру. В течение ряда лет он работал в Бостонском симфоническом оркестре, был членом правления Национального фонда искусств и Национального общественного радио; он также был председателем игравшего важную роль Совета по образованию в области искусств, который отчасти поддерживался Фондом братьев Рокфеллеров.
Дэйв подобно большинству членов нашей семьи его поколения отказался от традиционной для семьи республиканской ориентации. Он предпочитал политическое направление, которое делало больший акцент на охрану окружающей среды, обеспечение гражданских прав для всех граждан и окончание войны во Вьетнаме. В конце 1960-х годов он помогал финансированию «направленного против правящей элиты» бостонского еженедельника «Риэл пэйпер» вместе с несколькими сверстниками, придерживавшимися аналогичных взглядов, включая будущего губернатора штата Массачусетс Уильяма Уэлда и Мортимера Цукермана, который добился успеха как издатель и предприниматель, работающий с недвижимостью. (Забавно, что много лет спустя я стал деловым партнером Морта в «Бостон пропертиз», его весьма успешном трастовом фонде по инвестициям в недвижимость). Хотя мои личные отношения с Дэйвом всегда были хорошими, он держался на дистанции вплоть до более позднего периода жизни, когда, мне приятно сказать, наши отношения расцвели и мы стали очень близки.
ЭББИ
Эбби была наиболее склонной к бунтарству среди всех наших детей и обладала наиболее твердой волей. С самого раннего детства Эбби обнаруживала сильные и даже страстные реакции на большинство ситуаций, в которые она попадала. Когда Пегги начала отнимать ее от груди, Эбби решила немедленно перейти на кормление из бутылочки, что создало серьезные неудобства для матери. Однако она всегда разделяла характерную для своих родителей любовь к природе. Будучи подростком, она горячо увлеклась наблюдениями за птицами и могла подражать их пению столь убедительно, что птицы фактически отвечали на ее зов.
Когда Эбби была ребенком, они с матерью были очень близки. Они восхищались независимостью друг друга и готовностью не считаться с условностями. Однако обе были сильными личностями, и, хотя и восторгались друг другом, это не мешало им участвовать в неистовых словесных перепалках. Эбби не нравились формальности, связанные со школой, однако она любила музыку и с огромным чувством играла на виолончели. В 1963 году, с тем чтобы дальше развивать свой талант, поступила в музыкальную консерваторию Новой Англии. Она также встретила нескольких учителей, которые поддерживали ее растущее разочарование «неравенством американской жизни». Она увлеклась марксизмом, стала страстной поклонницей Фиделя Кастро и на короткое время вступила в Социалистическую рабочую партию. Когда Соединенные Штаты стали наращивать свое участие в военных действиях во Вьетнаме, Эбби стала оказывать финансовую поддержку антивоенным организациям, включая журнал «Рэмпартс», кроме того, она работала консультантом по противодействию призыву в армию в Бостоне.
Самым глубоким убеждением Эбби оказался феминизм. В 1967 году она поклялась никогда больше не надевать платье в виде протеста против второсортного статуса женщин в обществе. Журнал «Нью-Йорк» написал о ней в статье о «Ячейке под номером 16», феминистской группе, к которой она принадлежала в Кембридже. Эбби была описана как «сторонница сексуальной сегрегации», и цитировалось ее высказывание, что «любовь между мужчиной и женщиной является калечащей и контрреволюционной». (Эбби отрицает, что она когда-либо говорила это) Появляясь дома в эти годы, она втягивала нас в горячие споры относительно капиталистической системы и продолжающегося участия нашей семьи в грехах этой системы. Наши совместные обеды часто заканчивались сердитыми перебранками.
В начале 1970-х годов интересы Эбби начали сдвигаться в сторону вопросов окружающей среды и экологии. Удивительнее всего, учитывая ее презрение к системе частного предпринимательства, что она создала компанию по изготовлению и маркетингу созданных в Швеции биотуалетов, небольшое производство которых началось к 1974 году. Мы с Пегги были немало удивлены коммерческими интересами Эбби, однако нас не удивила та страстность, с которой она проводила эту линию.
Несмотря на горячность бунтарского поведения Эбби и ее яростный отказ от большинства ценностей, которые отстаивали ее семья и я, мне кажется, что в глубине души она никогда не забывала о тех близких отношениях, которые были у нее с матерью, когда она была ребенком, или о том времени, когда она и я занимались наблюдениями за личинками ручейников или жуками-вертячками в нашем пруду в Покантико. Однако на протяжении большей части 1960-х и значительной части 1970-х годов наши отношения с Эбби носили, мягко говоря, бурный характер.
Тем не менее, даже когда ее поведение было самым несносным, ее мать часто говорила мне: «Не забывай, если с нами что-то произойдет, Эбби всегда окажется рядом». Действительно, в самые критические моменты моей жизни Эбби всегда давала мне полную меру своей любви и поддержки.
НИВА
Нива была всего лишь на тринадцать месяцев моложе Эбби. Будучи детьми, они жили в одной комнате и были неразделимы, хотя их личности были очень разными. Эбби была доминирующим активным
