Банкир в XX веке. Мемуары

лидером. Нива играла более пассивную роль, но была чрезвычайно умна и очень любила читать. Нередко она могла перехитрить старшую сестру, завидовавшую способностям Нивы к быстрому чтению и тому, что она хорошо училась в школе.

Не повезло, что бабушка Нивы со стороны матери, в честь которой Нива и получила свое имя, никогда не скрывала своих надежд, что Нива будет мальчиком. И она, и Эйлин, старшая сестра Пегги, не скрывали того, что восхищались всем, что делала Эбби, в то же время игнорируя и умаляя достоинства Нивы. Для Нивы это было очень болезненно и несправедливо.

Став подростком, Нива никогда не бунтовала открыто, но предпочитала держаться на дистанции от Пегги и меня. Она закончила «Академию Конкорд»⁴⁶ в 1962 году и пошла учиться дальше в Радклиффский колледж⁴⁷. Хотя Эбби жила поблизости в Кембридже, между ними была размолвка, и они редко встречались друг с другом. Так, хотя Нива разделяла опасения Эбби в отношении окружающей среды, гражданских прав и других социальных вопросов, она никогда лично не участвовала в каких-либо радикальных группах. Нива закончила университет в 1966 году, непосредственно перед тем, как в университетах страны начался наиболее бурный период студенческих волнений. Позже в том же году она вышла замуж за гарвардского профессора и через несколько лет стала матерью наших первых внука и внучки.

Большая интеллектуалка, Нива была увлечена идеями Р. Бакминстера Фуллера, изобретателя геодезического купола, с которым она впервые познакомилась на Дартмутской конференции в Ленинграде летом 1964 года во время той самой поездки, когда мы встречались с Хрущевым в Кремле. Нива была особенно заинтригована созданной «Баки» Фуллером убедительной системой технологий, направленных на максимальное использование обществом мировых энергетических ресурсов, и оставалась в контакте с ним в течение ряда лет. После этого Нива пошла по моим стопам, получив докторскую степень по экономике, и затем специализировалась по вопросам связи между бедностью и деградацией окружающей среды. Нива также присоединилась ко мне, став одной из попечительниц Рокфеллеровского университета в конце 1970 -х годов. В Сил-Харборе, где проводила лето с семьей, она проявила огромный интерес к садоводству и в конечном счете сменила свою мать в качестве управляющей сада Эбби Олдрич Рокфеллер.

ПЕГГИ

Пегги поступила в Радклиффский колледж осенью 1965 года, и ее студенческие годы совпали с наиболее интенсивным периодом студенческих протестов и подъема контркультуры. Хотя она быстро попала под чары Эбби и стала активной сторонницей ряда антивоенных организаций, свойственное самой Пегги мощное чувство социальной справедливости ставило перед ней вопросы о справедливости системы, которая наделила ее огромным богатством и возможностями, обрекая миллионы других на все ужасы нищеты.

Горячие проповеди Эбби повлияли на мышление Пегги по многим вопросам, однако она открыла для себя природу бедности, работая в Бразилии в середине 1960-х годов. Наши друзья Израиль и Лина Клабин пригласили Пегги посетить их в Рио-де-Жанейро летом, перед ее поступлением в колледж. Пегги приняла их приглашение, но только на условии, что во время своей поездки она займется «чем-то стоящим». Вскоре после приезда Пегги присоединилась к группе антропологов, которая изучала фавелы, или трущобные поселения в Рио-де-Жанейро. Найдя эту работу интересной, возвращалась туда в течение еще двух летних сезонов. Она стала бегло говорить по- португальски, и во время последнего визита в Бразилию поселилась в семье, живущей в фавеле. Случилось так, что в то лето я проезжал через Рио в связи с деловой поездкой «Чейз бэнк», и Пегги пригласила меня на трапезу с ней и с «ее семьей» в фавеле. У Пегги установились теплые отношения с семьей, в которой она жила и которая считала ее одной из собственных дочерей.

Пегги была ошеломлена той бедностью, которую увидела, и находилась в ярости из-за политических и экономических препятствий, которые не давали возможности для разумных перемен. Она считала, что капиталистическая система, которую я представлял, в значительной мере была причастна к этой проблеме. После окончания Радклиффского колледжа в 1969 году она поступила в Гарвардскую аспирантскую школу образования и получила степень бакалавра, а затем докторскую степень. Большую часть этого времени она также работала в качестве содиректора программы СТЭП для неимущих и входящих в группу риска детей в Арлингтонской средней школе в штате Массачусетс.

Пегги была страстной в своих усилиях реформировать мир и оказалась не в состоянии отделить свою семью и меня от того, что, как она считала, было неверным. В течение нескольких лет она держалась от нас на дистанции, и ее приезды домой, чтобы повидать нас, стали более редкими. К счастью, по мере того как шло время, между Пегги и мной вновь установились хорошие отношения. Мы работали вместе по многочисленным проектам в Нью-Йорке и много путешествовали вместе по всему миру.

РИЧАРД

Когда двое из наших младших детей, Ричард и Эйлин, поступили в колледж: Ричард - в Гарвардский, а Эйлин - в Мидлберский⁴⁸, война во Вьетнаме продолжала бушевать и волна студенческих протестов была на пике. Однако никто из них не примкнул к радикальным движениям, которые в той или иной степени привлекали их старших сестер.

Вьетнам волновал Ричарда, но в студенческие годы он оставался более или менее в стороне от этой проблемы. Поскольку Дик был более бесстрастным, чем Эбби или Пегги, я мог разговаривать с ним более спокойно. К этому времени в результате опыта, полученного с другими детьми, и в результате более широких контактов со студентами я смог общаться с ним менее эмоционально.

Однако отвечать на острые вопросы Дика было нелегко, как и нелегко было оправдать мою решительную поддержку войны, жертвой которой он, в конечном счете, мог стать. На самом деле какого- либо простого решения для той дилеммы, с которой столкнулась наша страна, не существовало, хотя с обеих сторон имелось немало людей, настаивавших, что такое решение существовало. Война во Вьетнаме была сопряжена со сложными и противоречивыми геополитическими и моральными проблемами, которые бросали вызов как стране в целом, так и каждой семье, включая мою.

Дик и я обсуждали такие проблемы, как Вьетнам, очень подробно. Я был благодарен ему за то, что он был готов выслушивать мои аргументы, несмотря на то, что он явно больше симпатизировал радикальным взглядам своих сестер и брата. Я также немало узнал от Дика о глубоком ощущении предательства и недоверия, возникшем у многих представителей молодого поколения в связи с действиями нашего правительства в отношении вьетнамской войны.

Дик закончил Гарвард в 1971 году и провел следующие несколько лет, «решая, что делать со своей жизнью». Он работал с миссионерами, которые действовали среди изолированных групп коренного населения на севере Квебека и Лабрадора. В связи со своей работой Дик полюбил летать и быстро сдал экзамены на лицензию пилота. Он также посещал курсы в Гарвардской школе образования и затем решил, что выберет для себя медицинскую карьеру. В конце 1970-х годов окончил Гарвардскую медицинскую школу, после чего стал успешно работать как семейный врач в Портленде, штат Мэн.

Дик выбрал для себя упорядоченный и осмысленный путь в жизни, центром для него была семья и профессия. Недавно он принял участие в попытках обеспечить постоянный охраняемый статус важных участков дикой природы и лесов на северо-востоке Соединенных Штатов. Он также использует компьютерную технологию для установления партнерских отношений между больными и их врачами, чтобы побуждать людей к более активному участию в заботе о своем собственном медицинском обслуживании. Ричард - это яркий, гуманный и преданный идеалам человек. В нашей семье от него исходит