– Усек? – спросил первый. – Или еще добавить?
– Усек, – вздохнул Клепиков.
– А сотню баксов гони за ущерб, – первый помахал перед глазами Клепикова рукой с расцарапанным пальцем.
– У меня нет столько, – сказал Клепиков, доставая бумажник.
– Остальное положишь в карман к следующему разу. В мой карман, – сказал первый, принимая деньги.
Второй развернул Клепикова лицом от себя и, подтолкнув вперед, сильно ударил ногой по его заднему карману.
– Чтоб помнилось лучше, – сказал он вдогонку.
Крючки, пройдя сквозь брючную ткань, впились в тело Клепикова. Клепиков охнул и хромая пошел в кусты освобождаться.
Upd 3
Иван Полупудов
Андрей Васильевич и Николай Петрович ехали в одном трамвае. Андрей Васильевич был водитель, а Николай Петрович – простой пассажир. Иван Полупудов тоже ехал в этом трамвае. Он ехал в одну сторону с Николаем Петровичем, но дальше. Женщины, Клара Петровна и Людмила Сергеевна, тоже ехали далеко – до самого трамвайного кольца.
В вагоне сломалась дверь на задней площадке и перестала закрываться. Андрей Васильевич, сидя на своем водительском месте, думал, что дверь не закрывается потому, что люди лезут в переполненный вагон. Он глядел на сигнализирующую об открытой двери лампочку и говорил в микрофон: «Освободите заднюю дверь. Трамвай с открытой дверью не поедет». А в это время женщины, Клара Петровна и Людмила Сергеевна, трясли и дергали эту заднюю дверь, чтобы она закрылась. А Андрей Васильевич читал газету, пользуясь свободной минутой, пока горит лампочка. Николай Петрович тоже читал газету, сидя на своем пассажирском месте. А Иван Полупудов ничего не читал. Он подошел к двери, сильно взялся руками и закрыл ее.
Женщины вздохнули с облегчением.
– Какой мужчина, – сказала Клара Петровна.
– Настоящий полковник, – сказала Людмила Сергеевна.
Андрей Васильевич на своем водительском месте увидел, что сигнальная лампочка погасла, отложил газету и тронул трамвай с места. А Николай Петрович продолжал читать газету на своем пассажирском месте.
Но дверь на каждой новой остановке закрывалась все хуже и хуже. Иван Полупудов, даже прилагая всю свою силу, не мог закрыть ее сразу, хотя обе женщины и говорили каждый раз: «Вот какой настоящий мужчина». Так что Андрей Васильевич успевал, глядя на сигнальную лампочку, сказать в микрофон «Освободите заднюю дверь» и почитать газету, пользуясь свободной минутой.
Но на пятой или седьмой остановке дверь заело уже совсем окончательно. Андрей Васильевич сказал в микрофон:
– Освободите заднюю дверь, себя задерживаете.
Стал читать газету, но газета кончилась, и Андрей Васильевич пошел посмотреть, что там с дверью на задней площадке. Посмотрев, он сказал, что с неисправной дверью трамвай дальше ехать не имеет права, а только в парк. И пусть все выходят.
В это время у Николая Петровича тоже кончилась его газета. Он посмотрел кругом, что делается, и достал из сумки инструмент – фомку, которую носил с собой для нужного дела. Николай Петрович просунул гвоздодерную лапу своего инструмента в паз, по которому ходил направляющий дверной ролик. Немного нажал, и дверь закрылась.
– Какой мужчина, – сказала Клара Петровна.
– Настоящий полковник, – сказала Людмила Сергеевна.
А Иван Полупудов, который на этот раз со всей своей силой не смог ничего и только напрасно тужился, промолчал, но затаил в душе на Николая Петровича.
– Ну что же, если дверь закрывается, вагон имеет право оставаться на маршруте, – сказал Андрей Васильевич и пошел на свое водительское место.
Так ехали, но людям нужно было дальше Николая Петровича, а его остановка была совсем близко.
– Слинять намылился? А кто будет дел о делать? – спросил его Иван Полупудов, когда он собрался выходить.
– Неужели вы нас покидаете? – хором протянули женщины.
Но Николай Петрович, не обращая внимания, шагнул по ступеньке вниз.
– Ты что, нас не уважаешь? – Полупудов положил ему на плечо свою руку и не пустил дальше.
Стоя на нижней ступеньке, Николай Петрович растопырил два пальца, чтобы достать Полупудова японским приемом «макарадзуки».
– А у меня лом в кармане, – сказал Полупудов и, взяв Николая Петровича за плечо, поднял его одной рукой и поставил на верхнюю ступеньку.
– Вот какой мужчина, – сказала Клара Петровна.
– Настоящий полковник, – сказала Людмила Сергеевна.
«Против лома нет приема», – вздохнул про себя Николай Петрович и достал инструмент из сумки.
Андрей Васильевич на своем водительском месте уже готовился что-то сказать в микрофон. Но контрольная лампочка, сигнализирующая о незакрытой двери, погасла.
– Если так, то поехали, – сказал Андрей Васильевич вместо того, что собирался сказать, и тронул вагон с места.
41
…………………………………………………………………………………
P.S. Если, идя по улице, вы вдруг заметили, что на вас нет брюк, – значит, это сон и можно спокойно идти дальше. И вообще можно чувствовать себя свободнее.
42
Когда жена сантехника прочла рассказы, напечатанные под фамилией Осокин, откуда ей было знать, что за фамилией скрывается Носиков? Но каким-то образом знала. А ведь Носикову казалась такой удачной его выдумка: выступить под своим собственным в каком-то смысле именем, но остаться все же неузнанным.
Теперь же словно какой-то неизвестный Икс появился в их отношениях.
И за просьбой «Напиши про меня», не было ли какой-то задней мысли, чего-то такого, о чем жена сантехника знала, а Носиков – нет?
– Зачем это тебе? – спросил Носиков.
– Разве такая девушка, как я, не стоит того, чтобы о ней написали?
– Нет, – стал отказываться Носиков, – нет, я не могу, не умею.
– Для кого-то, значит, умеешь, а для меня – нет?
– Для кого умею? – спросил Носиков, не зная, пустые слова перед ним или намек на неизвестные обстоятельства.
– Я ведь могу и обидеться, – сказала жена сантехника. – Возьму и обижусь.
– Ладно, – сказал Носиков, – только не прямо сейчас.
– Я в случае чего напомню, – пообещала она.
Когда Носиков остался один, он сел за стол, взял белый лист бумаги и написал крупными буквами свою фамилию с заменой букв через шифр, придуманный в детстве – ЛЕТОХЕМ. Носиков глядел и не узнавал себя. Такое слово не смотрелось бы в качестве псевдонима.
А какое имя зулусского вождя дало бы в зашифрованном виде фамилию «Носиков»? Получившееся после обратной замены слово ЗИМАТИР не было похоже на имя вождя, или вообще на чье-нибудь имя. Но привлекало внимание то, что одно из получившихся слов начиналось на ЗИМА, а второе – на ЛЕТО. Могло ли это быть простой случайностью?
P.S. Носиков спрашивал у Жукова, что бы могло это значить: – почему «зима»? почему «лето»? – но ответа не получил. Однако Жуков обещал познакомить Носикова с человеком, который,
