Зачем мы сидим в марксистских кружках, что мы там делаем? Но ведь не случайно исторически победила партия, которая соединила в себе глубочайшую теоретическую работу и выход на простые массы.
Моя судьба состояла в том, что на протяжении долгого времени мой Центр существовал как сугубо элитный. Потом мне предложили полтора года выступать на телевидении. Я победил там противников с разгромным счетом: 66 дискуссий, которые я выиграл все со счетом не меньше 85:15. Поднялась какая-то волна. И люди, которые сейчас к нам приходят, - это новая левая молодежь. Это в России, не у вас! Эта молодежь пробилась сквозь асфальт, она прошла через ад, у нее совершенно другое представление о левом. И о чем же спрашивает эта молодежь? Что она требует? Она требует только высших смыслов.
Я вам не буду рассказывать конкретные судьбы. Они полны краха семей, голода, поиска пищи по помойкам в 90-е годы, бесконечного внутреннего ожесточения от существующего вокруг дикого капитализма, который был насажен. Не буду описывать, через какие мученья пробились. О чем же говорят люди? - «Не хотим жить для себя!»
Может быть, это специфика России. Я совсем не люблю русский постмодернистский язык, но все мои друзья на Западе говорят: это совершенно новая парадигмальная основа. Чего она хочет? Она хочет метафизики. Она спрашивает: где высшие смыслы?
Надо мной все смеялись, например, Кара-Мурза, очень сильный левый теоретик. Мол, Кургинян занялся какими-то космическими проблемами, левыми идеями, которые были отброшены коммунистами, - вот сейчас он останется с двадцатью людьми. Теперь оказывается, что единственный крупный очаг [интереса] именно в этом.
Конечно, это надо доводить до абсолютно простых вещей. Это должно достучаться до заводов и фабрик. Никто об этом и не спорит. Но было бы чему достучаться. Люди чувствуют пустоту. Вопрос о том, как им зарабатывать деньги, они решат с другими. Если они действительно говорят о праведности, о другой жизни, о какой-то другой парадигмальной основе, если они чувствуют катастрофу, значит, наступает время глубокого интеллектуального запроса.
И далее. Интеллектуальное оружие ведь кто-то вырабатывает. Давайте мы сейчас скажем: да зачем нам новые танки, самолеты? У нас же есть трехлинейка, напор, люди! Это еще называлось: шапками закидаем, нас так много! Но мы не можем ими закидать! Россией реально правят не те или иные фигуры, которые так привычно обсуждают. Россией правит антинациональное, антикоммунистическое, ультралиберальное меньшинство в десять процентов населения, которое собрано как элита. И пока народ представляет собой овец, которых терзают эти волки (совершенно неважно, сколько овец, - их может быть 90 или 95 процентов), - ничего не получится.
Вопрос заключается в том, что человек не животное, и метафора «овцы и волки» не работает. Только тогда, когда внутри пробудится дух (я использую слово «дух», обращаясь к политикам Германии, - страны, где, как ни в какой другой, именно эта сторона была развита и поднята до невероятных высот, ведь мы все зачитывались Шеллингом, Гегелем), пока не будет пробужден дух, и он не будет соединен с марксизмом, ничего не будет. Я так вижу и верю.
Давайте посмотрим. Я делюсь с вами социальным экспериментом. Я на протяжении всего этого времени говорил о смыслах жизни, и [ячейка нашего] движения в Петербурге выросла за год в пять раз. А мои коллеги смеялись и говорили, что надо о простом. Может быть, это у русских. Но мне кажется, что это мировой процесс.
Если мы говорим о темных временах, о распаде, то что вывело из темных времен? Альтернативный смысл, новое слово, творящее жизнь.
Мало людям в темные времена, времена упадка, точного решения их материалистических проблем. Этот таксист говорит об этом, но поговори с ним двадцать минут, и он начнет говорить о другом. И я знаю, как это делается. Кроме того, Украина – не Россия, там больше прагматизма.
Что я еще хочу сказать о мире. Я совершенно не против того, чтобы к миру подключался Восток. Но давайте не будем это ни уничижать, ни восхвалять. Европа под пятою реакционных, с коммунистической точки зрения, радикально-исламистских сил, - это будет свирепое зрелище. И это не такая далекая перспектива. Другое дело, что ответ на это, к сожалению, дают фашистские или околофашистские силы, а левого ответа нет. Но это невеселая перспектива. И я не хочу жить в Халифате, который сокрушит американский империализм. Я не люблю американский империализм. Но это не значит, что я хочу жить в реакционно-феодальной ситуации. Или Китай, вышедший за свои естественные пределы... Вы далеко находитесь, наверное, поэтому не совсем понимаете, чем это чревато.
Я считаю, что великую осевую цивилизацию, создавшую идею восхождения, идею человеческого линейного времени, идею человеческой мечты, устремленности истории создали три силы: христианство, зороастризм и какая-то часть античности. А уже все остальные так или иначе к этому подключались. И я не вижу никаких новых импульсов ни из Китая, ни из Индии. Там нет новых импульсов. Они взяли на вооружение определенную догоняющую модернизацию и идут по ее кальке. А если правда то, что было сказано, если проблема цивилизационная, антропологическая, то без нового общечеловеческого слова все будет впустую.
Хотите, приезжайте через некоторое время, и мы вам покажем, что наша абстрактность оказывается конкретнее всей конкретики. Профсоюзы и конкретика будут проигрывать, а воскрешенные высокие смыслы будут завоевывать сердца масс. Конечно, если мы не будем прятаться в башне из слоновой кости и не превратим свой язык в постмодернистскую эзотерику. Если мы совершим эту ошибку, мы погубим последние шансы для человечества. Если нет, то именно высокие смыслы найдут отклик в сердцах самых-самых простых и самых-самых угнетенных людей, как это произошло в Латинской Америке. Может быть, в Европе ситуация другая. И дай Бог, чтобы она не стала латиноамериканской. Но, поверьте, классика наползает. Со всеми ее отложенными на 60 лет проблемами.
Федор Бабаев (студент
Мы в нашем университете изучали, что Китай исторически был глобальной державой, много раз и подолгу, и сейчас возвращает себе то, что полагается этой нации, в основном из-за ее населения. Исторически так сложилось, что большие нации обычно властвовали над миром. Китай сейчас – самая населенная страна, и то, что сила Китая растет, – это нормальный процесс.
И второе. Вы упомянули, что если потребление Китая будет расти теми же темпами, есть риск, что он будет потреблять все сырье, ресурсы, и это может вновь привести к глобальным вызовам. Вы сказали, есть мнение, что если Китай начинает потреблять товары, как западная страна, это приведет к росту цен на сырье и, из-за эффективности глобальных рынков, глобальные рынки скорректируют цены на сырье и сбалансируют глобальную ситуацию, так что кризиса потребления не будет. Мой вопрос – могли бы Вы объяснить, что Вы думаете о росте Китая через 50 лет?
Сергей Кургинян: Я не понимаю, чего Вы не понимаете. Сначала Вы говорите, что Китай будет лидером мира. Как Вы это представляете? Будет ли Китай лидером того самого мира? Это будет мир модерна, ценностей, или это будет иной мир? Китай будет лидером того же мира, или у этого мира будет иная глобальная архитектура, глобальная ментальность, глобальная философия? Что Вы имеете в виду? Чему учат Вас в Университете Антверпена?
Федор Бабаев: То, что мы видим вокруг: люди боятся растущей силы Китая, и во многих статьях мы читаем, что Китай увеличивает инвестиции в военную сферу и старается обрести власть над регионом. Мой вопрос – должны ли мы действительно бояться ситуации, при которой Китай будет соревноваться, или даже будет сильнее Соединенных Штатов на глобальном уровне?
Сергей Кургинян: Определенно, через 15 лет Китай будет сильнее. Все это знают. Не знаю, как в Универститете Антверпена, но есть расчеты ООН, европейские расчеты. Люди, не из страха перед чем-то или из радости от чего-то, расставляют точки: этот год, следующий год – экстраполяции. И эти экстраполяции показывают, что - через 15 лет…
Татьяна Жданок: Если не будет войны…
Сергей Кургинян: Да, если не будет войны…
Федор Бабаев: Должны ли мы бояться Китая?
Сергей Кургинян: Бояться? Человек ничего не должен бояться, даже смерти.
Во-первых, Китай никогда не выиграет без войны. Америка никогда не позволит Китаю быть
