Выполнение этих нехитрых правил резко повышало шансы на успешную повторную сдачу.
Лекции начинались с переклички и ею же заканчивались. Она лично сверяла фамилии и лица, а поскольку на потоке училось около двухсот студентов, то это занимало половину отведённого времени.
У Сереги на экзамене она поинтересовалась:
- Когда родился Герцен?
Увидев на его лице лёгкое замешательство, она сжалилась:
- Точной даты не надо. Года достаточно.
Но и этим великодушным предложением Серега воспользоваться не сумел. Век-то хоть девятнадцатый на дворе был или как?
- Ну, хорошо, - пошла на ещё одну уступку она. - Тогда скажи мне, орудие какого калибра устанавливалось на Т-34?
Понимая, что из этой петли ему не выскочить, Серега уточнил:
- Вы имеете в виду то, которое сзади или спереди?
И к апрелю зимняя сессия была им сдана.
Однако больше других радовала кафедра гражданской обороны. Её представитель, благообразный старичок, учил их, как нужно вести себя во время ядерного взрыва. Его речь и манеры говорили о том, что он лично прошёл все этапы, о которых теперь рассказывал студентам и, по крайней мере, половину жизни провёл в бомбоубежище.
- Ядерная война, - говорил он, - на самом деле не так уж страшна, если каждый знает своё место и беспрекословно выполняет распоряжения командира. Здесь, наверху, мы позволяем себе вольности и совершаем глупости, а там, - он ткнул пальцем в пол. - Строжайшая дисциплина и порядок.
Рассказывал он и о несметных подземных запасах тушёнки и сгущёнки, которые будут выдаваться бесплатно всем желающим. И дышится там легче, уверял он, потому что отфильтрованный специальными установками воздух бункера — гораздо чище того, которым травятся люди наверху.
- Я вот даже скажу вам такую вещь, - пускался он в откровения. - Мы быстрее построим коммунизм, если всей страной спустимся под землю. Я написал об этом в своём недавнем письме в ЦК. Его обязательно рассмотрят на следующем Пленуме. Обещали.
Располагал он и собственной интерпретацией физики элементарных частиц. Понятное дело, что рассматривал он её с колокольни техники безопасности.
- Нейтроны, - увещевал он, - это самые мерзкие частицы. Они причиняют человеку лучевые болезни и атрофируют мозг. От электронов возможны сильные ожоги. А протоны, попадая в организм, вызывают у мужчин импотенцию. И нечего тут ржать! - орал он. - Посмотрю, как вы будете смеяться, когда парочка протонов окажется у вас в штанах!
К концу первого курса Серега понял такую вещь: несмотря на все внешние и внутренние различия между собой, преподавателей объединяет одно обстоятельство — их земное предназначение. Оно состоит в том, чтобы ставить зачеты.
Глава 21. На посту
Эти светлые воспоминания не могли не сказаться положительно на Серегином настроении.
«Обойдётся, - с оптимизмом подумал он. - Пронесёт. Выкручусь как-нибудь».
Посмотрев на часы, он удовлетворённо отметил, что до следующей пары оставалось ждать всего полчаса.
- Товарищ студент! - окликнули его. - Вы не подвинетесь?
Стоявший перед ним высокий худой человек с явно преподавательской аурой держал в руках коробки и свёртки, намереваясь опустить их на скамейку. Серега послушно отъехал на заднице в сторону по гладким рейкам, не видя повода для возражений.
Человек моментально избавился от своего груза и замахал кому-то руками:
- Сюда!
Из дальнего конца вестибюля к ним приближался караван студентов, навьюченных тремя письменными столами. Их расположили возле стены, в промежутке между скамейками, в торец друг к другу, и Серега понял: они собираются соорудить здесь уголок памяти генсека.
К стене прикрепили огромный портрет Леонида Ильича, столы завалили букетами роз, а по бокам поставили две огромные корзины с гвоздиками. Руководитель команды декораторов отошёл на несколько шагов назад, чтобы полюбоваться результатами.
- Отлично! - подытожил он.
Его подопечные с лёгкостью ветра разлетелись в разные стороны, кроме одного лопоухого веснушчатого пацана с красной повязкой на рукаве.
- В караул? - спросил его преподаватель.
- Да.
- А где второй?
- Не знаю.
Преподаватель окинул взглядом окрестности, и цепкий глаз его упёрся в Серегу.
- Молодой человек!
«Попал!» - запоздало пронеслось в мозгу.
Серега мысленно приготовился к неравному бою на поле логики и, если потребуется, практической медицины.
- У меня занятия, - сказал он.
Но хитромудрый преподаватель знал расписание на зубок.
- У вас ещё двадцать пять минут, - отмахнулся он. - Постойте, пока я схожу за вашим сменщиком.
С этими словами он отобрал у лопоухого вторую повязку, которую тот держал в руке, и ловко приделал её на Серегин бицепс.
Не будь давешней истории с ОКО, наглому преподу, безусловно, досталось бы на орехи. Но сейчас присмиревший Серега не чувствовал в себе силы к сопротивлению. И кстати...
- Справку дадите? - выпалил он, озарённый внезапной идеей.
- Какую справку?
- Что стоял в почётном карауле.
По лицу преподавателя расползалась едкая улыбка, как будто ему предложили заняться чем-то предосудительным, но не лишённым привлекательности.
- Мы вернёмся к нашему разговору, когда подоспеет подмога, - пообещал он.
- Не пойдёт, - покачал головой Серега. - Мы не на хлопковой плантации в Америке.
Преподаватель вздохнул, всем своим видом говоря: вот, полюбуйтесь, кого мы вырастили, кто марширует нам на смену. Но вслух он сказал другое:
- Почётную грамоту выпишу.
- Можно и грамоту.
Они остались с конопатым вдвоём, замерев по стойке смирно возле корзин. Но покой им только снился. Ещё издали заметив преподавателя военной кафедры подполковника Берёзкина, бодро шагающего по направлению к ним, Серега сжался в комок и произнёс короткую молитву о спасении.
- Извини, не на этот раз, - ответил Всевышний.
- Что это за форма? - обратился Берёзкин к Сереге вместо приветствия, тыча пальцем в свитер. - Почему причёска длиннее положенной длины?
Серёга, конечно, мог бы ему возразить, что оказался здесь совершенно случайно, что никакой «военки» у него сегодня нет, и что поэтому на него не распространяются все эти упрёки. Но шанс быть услышанным в разговоре с Берёзкиным всегда стремился к нулю. Уповать приходилось лишь на быстрое возвращение начальника караула.
- Виноват! - рявкнул Серёга, придавая своему лицу туповатое выражение, которое, как подсказывал опыт, нравилось военным людям более всяких прочих.
Но и этот трюк не сработал. Берёзкин только распалился ещё сильнее и сполз в нравоучения,
