за их вынос, и студенты, не стесняясь, валили отходы на пол. Смешиваясь с водой, сочащейся из протекающих раковин, они превращались в компост, так нужный сельскому хозяйству, но абсолютно невостребованный в условиях города.
Что касается отхожих мест, то их уборку студентам почему-то не доверяли, приглашая специально обученный, опытный персонал, с хорошим вестибулярным аппаратом и отсутствием обоняния, предрассудков и личной жизни.
Видя, как трудится общага, сердце Ивана Жилкина ликовало. Тем более, что он, не являясь официальным жителем, не имел здесь своего грязного угла. Аркаша, в противовес ему, сердился и ворчал себе под нос:
- Не дело это. Баловство. Вредительство.
В качестве протеста он даже выругался на своей стене мелом, оброненным «сантройкой», а сам демонстративно улегся на подоконнике в одной из рекреаций, пуская к потолку сигаретный дым. В конце концов, его вызвали на «актив отряда», экстренно собранный в 226-ой, и попросили высказаться конкретнее и по существу.
- Диверсия это, - заявил Аркаша. - Вы тут тряпками машете, а враги подбираются к нашим границам. Кутузов спалил Москву во имя спасения Отечества, а вы для них чистоту наводите.
- Что ты предлагаешь? Поджечь общагу?
Аркаша не думал над ответом. Скорее всего, он давно уже созрел в его прозорливой голове.
- Вооружаться надо, - сообщил он.
- Зачем?
- А ты шваброй будешь отстреливаться?
- Ну, так когда начнётся, дадут, я думаю.
- Кто?
- В военкомате.
- А если его эвакуируют? Или разбомбят?
- Парень дело говорит, - согласился Шнырь. - Пара-тройка стволов нам не помешает.
- Как-то даже не знаю, - робко возразил командир инициативной группы, которая на его глазах грозила перерасти в нечто более серьёзное с точки зрения УК. - Может, обратимся за советом к парторгу факультета? Я уверен, они тоже сейчас над тем же думают.
- Мне нравится ход твоих мыслей, - похвалил Ивана Шнырь. - Он характеризует тебя положительно со всех возможных сторон. Но я предлагаю вести оба процесса параллельно, чтобы не терять даром драгоценного времени. Против нет? Воздержавшихся? Единогласно! Всякая армия лишь тогда чего-нибудь стоит, когда умеет вооружаться.
Сам же он и вызвался добровольцем для осуществления нового плана. В помощники к себе испросил Атиллу, который так и рвался в бой.
«Актив» предсказуемо и плавно перерос в пьянку. Никто и не заметил, как на столе появилась поллитровочка, а за ней — ещё одна. Полезли в форточку за продуктами, собрали кое-чего по другим комнатам. И вот уже разговор переместился в плоскость прогнозов — используя аналитический потенциал, данный им партией и природой, ребята попытались назвать имя агрессора.
- Да что тут думать! - рубанул Дед Магдей. - Нам на военке сказали: Штаты — враг номер один.
- Ерунда! - отмёл его предположение Аркаша, который пребывал сегодня в ударе, даже по его собственным меркам. - Мало ли кто по учебнику враг. Это вопрос стратегии. Гитлера-то вместе били.
- Пролетариат их сразу революцию учинит, если они на СССР руку подымут, - внёс свою лепту Серега. - Классика!
- Немцы тоже вряд ли, - задумчиво произнес Толян. - Не до нас им сейчас.
- А ты каких имеешь в виду? Западных или восточных?
- Поволжских, - не растерялся Толян.
- Не, я думаю, китайцы первыми попрут, - обнадёжил всех Иван. - У них своей территории мало, а здесь...
- А воевать чем?
- Количеством!
- Китай — в заднице, и останется там навсегда, - загорячился Дед Магдей. - А СССР будет существовать вечно. Знаете, почему?
- Почему?
- Потому что мы ничего и никого не боимся.
- И идеология у нас передовая.
- У Китая, вроде, тоже марксизм.
- Ты чо, с сеновала упал? Они же ревизионисты.
В далёком Пекине Ху Яобан внезапно проснулся и подбежал к окну — проверить, на месте ли Великая Стена. У Рональда Рейгана подскочило давление.
Глава 25. Время, вперёд!
Среди многочисленных должностей, дарованных факультетскому комитету комсомола, существовала и такая: «секретарь по культурно-массовой работе». В простонародье — «массовик-затейник». Она не давала ни благ, ни полномочий, поэтому на неё назначали тихих и безотказных, не пользующихся успехом у одногруппников. Чаще всего страшненьких девочек-отличниц.
Четверокурсница Тамара подходила для такой работы идеально.
На практике эта деятельность выражалась в том, что разного рода студенческое начальство придумывало какое-нибудь мероприятие, интересное и полезное для молодёжи, например, конкурс военной песни или политического плаката, а «затейник» подыскивал для него исполнителей. Понятно, что при нормальном раскладе от Тамары шарахались бы, как от прокажённой, однако и у неё имелись свои козыри — она реализовывала дефицитные билеты на концерты. Вот в обмен на место в партере ей и пели романсы и дарили произведения живописи.
Вся эта шумиха в общаге с подготовкой к ядерной зиме не оставила её равнодушной, но указаний сверху почему-то не поступало, и она решила в кои-то веки сама проявить инициативу. Рано утром она подстерегла в умывальнике едва тёплого Жилкина и выудила у него приказ на проведение спектакля в честь кончины генерального секретаря. В двух актах, с прологом и эпилогом.
Что удивительно, сценаристы и актёры нашлись немедленно и в большом количестве. Творческий зуд обуял студентов, чему не мало поспособствовал Атилла, произнесший пламенную речь на вечную тему принадлежности искусства народу. Приводить её здесь целиком мы не будем, так как она получилась слишком длинной, но завершающий её аккорд просто нельзя обойти вниманием.
- Есть люди, - заявил оратор. - Которых нужно развлекать, чтобы их жизнь им казалась интересной. Но есть и другие, которые просто интересно живут.
Труппа самопровозглашённого театра во главе с Тамарой отправилась в «красный уголок» на репетицию. Костяк её составила творчески ушибленная команда КВН, некоторые её поклонники, а также Толян. У него, правда, имелись свои цели, далёкие от творчества, о которых чуть позже.
Атилла со Шнырем, как и обещали, пошли выполнять возложенную на них миссию по вооружению отряда, Серега сел писать слова отрядного гимна, а ББМ вызвался набросать эскиз герба. Одним словом, всё вокруг булькало и пенилось.
Трудно сказать, кому из них досталось самое тяжёлое задание, но Серега справился со своим уже через час. Вдохновение буквально-таки душило его. Он даже снизошел до того, что переписал аккуратным почерком получившийся текст на листок, торжественно вырванный Лёхой из своего конспекта, и вручил его Ивану.
Командир читал минут двадцать, доведя Серегу до перегрева, а потом вынес вердикт:
- Никуда не годится.
- Это почему?
- Рифмы корявые, полно иностранных слов и банальщины, - одним махом уничтожил его критик.
