Темная ночь опускается на озеро. В успокоившейся воде весело купаются яркие звезды. Где-то в степи, словно прожектор, в небо взметнул сноп света. Это сигналит шофер Леша – сбор.
У машин – разбор охоты. Издали слышен голос Михаила Александровича:
– Устроились мы с Марией Петровной хорошо, выбрав сухое место. Первая стая не долетела до нас, вторая прошла высоко, на большую половину озера. Только подумал – с чего бы гусю в поднебесье взбираться, вижу, как по берегу, словно по бульвару, разгуливает человек. Вгляделся – это наш Зиновеич. Охотничий скрадок ему оказался тесным.
Наш приход прервал рассказ.
У ног охотников, распластав могучие крылья, лежит убитый гусь. Чья же это добыча?
– Из всей нашей компании сегодня отличился один Зиновеич, – поясняет Петр Петрович.
Тот самый Зиновеич, который, подбив гуся, бегал за ним по берегу, вместо того чтобы успокоить добычу вторым выстрелом. Бывают же такие оказии и с опытными охотниками…
Неудача, однако, нисколько не огорчила М.А. Шолохова. Дома, поздней ночью, он продолжал шутить над ней.
– Маруся, распорядись, пожалуйста, чтобы на ужин нам подали по куску гусятины, – с самым серьезным видом сказал он, садясь за стол.
– Первый блин всегда комом, – замечает Зиновеич, любитель народных пословиц.
– У тебя-то он пришелся не комом?
– То у меня! Может, я зенитчиком служил.
Все же за первого гуся подняли тост, закусив рыбными консервами и тушенкой.
– Ну как, много набили дичи? – как-то спросил один из встречных охотников. Услышав такой вопрос, Михаил Александрович возмутился до крайности.
Некоторые, подобно этому охотнику, почему-то считают, коль он приехал на охоту в Западный Казахстан за тысячу километров, значит, увозит отсюда много дичи. Нет, не таков Шолохов!
Прежде всего это страстный охотник-спортсмен, влюбленный в природу. Вместо отдыха на южных, первоклассных курортах, как это делают многие литераторы, свой отпуск Михаил Александрович использует на охоте и рыбной ловле. Конечно, бывают удачные дни, когда «дичь сама идет на охотника», но писатель никогда этим не злоупотребляет.
– Взяли на лапшу, и достаточно, – обычно говорит он. – Царство природы не будем обижать.
Был такой случай.
Возвращаясь домой, вдруг на обочине степной дороги мы заметили птицу весьма странного поведения. Разглядели – казарка. Машина все ближе – птица не взлетает.
– Стреляйте, Михаил Александрович, – говорим ему.
– Ну, друзья мои, тут какая-то загадка, – продолжает он наблюдать. – Это, видно, подранок. А по нему стрелять вовсе неинтересно.
Вдруг птица взмахнула крыльями, легко оторвалась от земли и была такова. Открыв дверку машины, Михаил Александрович помахал ей рукой, сказав «будь здорова, казарочка»…
Однажды, ранним туманным утром, подъезжая к озеру, мы заметили четверку птиц, плавающую недалеко от берега.
– Гуси, вполне можно достать из машины, – предложил шофер Леша.
Но Шолохов не торопился. Велев остановить машину, он пригляделся.
– Нет, это не гуси, – сказал он, беря бинокль. – Точно. Это лебеди…
С каким наслаждением он наблюдал за этими гордыми красавцами небесной лазури и водных просторов!
– Судить надо тех, кто убивает таких птиц, украшение нашей природы, – сказал Михаил Александрович. – К сожалению, такие подлецы еще встречаются…
В Новой Казанке егерь охотинспекции Акес Ташпенов с горечью рассказывал о таком «племени» людей. Превратившись в охотников-иромыеловиков, многие не брезгуют ничем: десятками бьют гусей и уток, стреляют дудаков и лебедей. Действуют они по принципу «после нас хоть потоп», ничуть не заботясь о сохранении богатств природы. Таких браконьеров бывает немало на Камыш-Самарских разливах не только из Уральска, но и из Саратова и Волгограда. Как ни странно, в большинстве случаев ими являются владельцы собственных машин.
«Экспедиция» наша имела разрешение на охоту на диких кабанов и сайгаков.
– Нет, этот вид охоты меня не прельщает, не поеду, – наотрез отказался Михаил Александрович.
Большой гнев вызвал у М.А. Шолохова рассказ охотников, коим доверен отстрел сайгаков на мясо. Стояли теплые октябрьские дни, а в охотничьих бригадах неделями лежали битые сайгаки.
– Нет транспорта, не на чем вывозить мясо, – жаловались охотники. – Из Уральска только обещают машины, но не присылают.
В результате несколько десятков сайгачьих туш протухли, их забраковали. Разумеется, подобные жалобы Шолохов не оставляет без внимания. Когда же человек виноват сам, Михаил Александрович скажет об этом прямо в глаза. Так было с одним пожаловавшимся ему браконьером, которого охотинспекция оштрафовала за грубое нарушение правил ловли рыбы на Урале. Внимательно выслушав его, писатель спросил:
– Сами-то признаете, что нарушили закон?
– Признаю, – согласился браконьер.
– Значит, правильно наказали?
– Правильно.
– Так что же вы просите меня заступиться за вас? Нет, нельзя этого делать. Советские законы никому не позволено нарушать…
Джангала – край озер и песков, солончаков и заливных лиманов, край большого животноводства. Охотясь на дичь, М.А. Шолохов своим всезамечающим оком присматривается к природе, к людям, к их быту и культуре. За четыре года, прошедшие со дня первого его приезда в Джангалинские степи, в пейзаже района произошли значительные изменения. Обновились и приукрасились новыми постройками аулы, появились на зимовках добротные дома, больше стало клубов, библиотек, столовых, магазинов. Особенно интересуют писателя судьбы людей, их быт, национальные обычаи.
– Замечательные здесь люди, – часто говорил Шолохов, – трудолюбивые, дружные, гостеприимные. А каких они овец выращивают!
Писателю понравились отары овец эдильбаевской породы. Крупные, с увесистыми курдюками, они вызывали у него восхищение. Но, узнав, что таких овец в районе имеет лишь один колхоз имени Сталина, он был удивлен. Эдильбаевская овца, как наиболее приспособленная к местным условиям и дающая высококачественное мясо, должна быть во всех колхозах. Не увидел писатель в здешних хозяйствах и водоплавающей птицы, несмотря на обилие озер.
Кстати, об озерах. Их за последнее время здесь появилось много. Дело доходит до курьезов. Едешь степной дорогой, и вдруг она уходит… под воду. В чем же дело?
– Кушум залил нас, воду некуда девать, – жаловались руководители района.
– То есть как Кушум залил? – удивился Шолохов, знакомый с большими гидротехническими работами на Урало-Кушумской системе.
Не сводя глаз с собеседника, Михаил Александрович слушал горькую повесть о рождении в районе новых озер и болот.
Руководители водного хозяйства области, увеличивая пропускную способность старого Кушумского канала, упустили из виду, что сбрасываемая в низовья реки излишняя вода, вместо пользы, может нанести ущерб. Не имея выхода на юг, в барханы, вода Кушума затопила не только мелководные озера, но и многие лиманные сенокосы и пастбища. Только колхоз имени Ленина потерял таким образом пять тысяч гектаров лучших сенокосных земель.
– Неразумно поступили, – заметил Шолохов, – очень неразумно.
Немного усталые, но довольные охотники покидали Новую Казанку. Перед самым отъездом писатель встретился с группой десятиклассников средней школы. Счастливцам удалось заполучить у него автографы.
Провожать писателя пришли руководители района, аксакалы, молодежь. Петр Петрович Гавриленко
