договориться о двух вещах: первое, нужно ли предисловие, и если – да, то чье? Второе, если ты ничего не будешь иметь против, то я на днях, или вернее с получением от тебя ответа, перешлю вам еще одну вещь размером в 2 п. листа, говорю я об этом потому, что мне хотелось бы пополнить сборник и сделать его более «внушительным». Если вас не смущает общий размер книги (включая эту новую вещь – в 9 п. л) то договорясь с кем следует срочно сообщи мне. Буду очень благодарен.
Условия оплаты, т. е. 100 р. за 1 п. лист, я считаю приемлемыми для себя.
Жду ответ. Адрес прежний.
Дорогой дружище!
Прежде чем говорить о неоконченном еще романе, выслушай следующее: 21-го января с/г мне за «Лазоревую степь» послали в окончательный расчет 450 р. Перевод, кто-то очень внимательный к служебным делам, адресовал на имя несуществующего Александра Михайловича Шолохова, в то время, как меня зовут Михаилом Александровичем, и… денег мне с почты не выдают по сие время.
26-го января, в день получения перевода, я послал по адресу – Москва, издательство «Новая Москва» – телеграмму приблизительно содерж.: «Мною получен перевод почте адресованный Александру Мих. Нужно Мих. Александр. Переадресуйте телеграфно».
Ждал 27-го, ждал 28-го, словом нет ничего и по нынешнее число.
Прошу тебя, скажи кому следует, что такое отношение не мыслимо. Пусть поскорей исправят ошибку, иначе перевод и деньги возвратят опять в Москву.
Меня обманывали в течении 3 м-цев обещаясь выслать деньги, не только меня, но и тех, кого я просил справиться об этом. (Пример с Новокшоновым, которого еще в конце ноября небезызвестный Циплаков убедил в том, что деньги мне посланы.) И теперь, этакое издевательство. Палец о палец не стукнут для того, чтобы поторопиться исправить свою ошибку и вывести меня из дурацкого положения, когда деньги вторую неделю валяются на почте, а я бегаю в поисках рубля.
Согласитесь, т. Посвянский, что подобное отношение со стороны некоторых правителей изд-ства если и не исключает окончательно возможности содружественной совместной работы, то и не способствует этому, это – мягко выражаясь.
Я с величайшим уважением отношусь к тебе потому, что ты чутко относишься не только к автору, но и к книге. Если б все были у вас там такие.
Ты спрашиваешь о романе, думаю что создашь безошибочное представление о ходе моей работы, если учтешь то, что в течении 3 м-цев изворачивался я, как уж под вилами в поисках займов и прочих бюджетно-паскудных делах. Сейчас у меня в окончат, обработке три первых части (не думай, что это – «плод» 3-х месячной работы…) как окончу и перепечатаю – вышлю тебе. Ты будешь исподволь знакомиться с вещью, а об условиях поговорим после. Хочу поставить тебя в известность, что окончу не раньше осени, это – раз; что размер велик 40–45 п. л., это – два.
Друг, прежде всего, поторопи кого надо, чтобы уладили с переводом. Надеюсь. Пиши. Поскорее пиши!
Сообщи не возражаешь ли против присылки тебе романа кусками, и вообще не возражаешь ли?
Потом, как ты мыслишь насчет этой вещи. Рад буду видеть подробное письмо от тебя. Кто по слитию изд-ств остался из прежних? Из прежних?
Письма печатаются по ксерокопии автографов, любезно предоставленным хранителями Натальей Павловной Посвянской и Александром Сергеевичем Лонгиновым, частично опубликовавшим письма в «Народной газете» 5 июня 1993 года. «Эти письма – не только давние свидетели дружбы двух очень разных по характеру молодых людей, – писал Александр Лонгинов, – но, и это главное – дают некоторое представление о ходе работы над великим романом». Точно сказано, добавлю лишь, что затем дороги Михаила Александровича и Павла Борисовича разошлись: Павел Борисович стал доктором медицинских наук, директором одного из медицинских институтов, но часто вспоминал молодые годы, когда он работал редактором издательства «Новая Москва» и близко сошелся с Михаилом Шолоховым. Это еще одна грань портрета М.А. Шолохова.
Не лишним будет и цитата из очерка о П.Б. Посвянском (1904–1976): «…профессор Посвянский Павел Борисович был человеком удивительной судьбы и таланта. Психиатр с мировым именем, первый ученый, сексопатолог России, владеющий несколькими языками, великолепный знаток русской поэзии и прозы, замечательный декламатор произведений Пушкина, Тютчева, Фета, Есенина, Бернса, Маяковского… Библиотека Посвянского – уникальное явление…»
В эти годы катастрофических перемен в нашей жизни внимательнее всматриваешься в то, что было в советское время, отчетливее видишь положительное, сожалеешь об ошибках, которые вполне можно было избежать, если бы во главе государства были бы люди честные, умные, а главное – бескорыстные. Но увы… Не буду повторяться, об этом уже много написано.
Внимательнее всматриваешься и в то, что говорил в своих статьях, выступлениях, интервью М.А. Шолохов… И столько пророческих предвидений высказал он… Приведу лишь один пример из его интервью редактору чехословацкой газеты «Руде право» во время пребывания в Праге в апреле 1958 года. Только что Шолохов опубликовал обращение ко всем писателям Запада и Востока с призывом организовать конференцию и найти общий язык в борьбе со многими противоречиями, все еще раздиравшими мир в убийственной «холодной войне».
Отвечая на вопрос: «Чем, по вашему мнению, должна заниматься конференция писателей?» – Шолохов сказал, что конференция должна заниматься «вопросами борьбы за честную, непродажную литературу»: «Я имею в виду, например, борьбу с порнографической литературой, со всякими «комиксами», которые портят молодежь и прививают ей нелепые вредные взгляды. В то же время должны быть осуждены люди, которые, профессионально владея пером, пишут сценарии гангстерских, человеконенавистнических фильмов, получивших такое широкое распространение во многих странах. Борьба против шовинизма, расизма, милитаризма – эти серьезные вопросы тоже должны занимать нас. Ведь творчество – это прежде всего дело морали, нравственности, гуманизма! Необходимо сломать эту отравленную черную стрелу и обезоружить стрелка…
Я знаком с одним очень одаренным и по-настоящему талантливым европейским писателем: его произведения не находили справедливой оценки на родине. Критика его замалчивала, издатели не печатали. Жил он в нужде. Но вот он написал порнографический роман и сразу стал богатым. Я думаю, что эта достойная сожаления история не дело одного писателя, которого я имею в виду. Человечество потеряло одаренного художника. Из литературы ушел человек и стал талантливым профессиональным отравителем. Я считаю, что таких вещей допускать нельзя. Среди писателей должны найтись люди, которые протянули бы ему дружескую руку помощи…» (см.:
Напомню, что именно с этих морально-эстетических позиций Шолохов осудил и сочинения А. Солженицына «Пир победителей» и «В круге первом». А сколько талантливых писателей в погоне за сегодняшним успехом пишут порнографические романы, «комиксы», «сценарии гангстерских, человеконенавистнических фильмов». А потом получают престижные премии за эту продажную литературу.
И все эти годы, после смерти М.А. Шолохова, я ждал и надеялся, что талантливые его последователи вырастут, распрямятся, понаблюдают за этой вакханалией, которая происходила и происходит в наше время во всех областях и сферах нашей общественно-политической жизни, и выскажут свое смелое, емкое, мужественное слово, создадут великие образы, достойные великих традиций русской литературы, но, увы, и самые одаренные русские писатели, от которых много ждали, ограничивают свои писательские опыты мелкотемьем, ищут своих персонажей на обочине нашей действительности, а некоторые с поклоном принимают премию из рук Солженицына, навсегда запятнавшего свое имя среднего публициста, одаренного, пострадавшего оттого, что возвел напраслину на великого Художника XX века и до сих пор не раскаялся, как к этому не раз призывали самые совестливые писатели нашего времени.