Южноафриканцы в Гражданской войне в России
Странно, но факт фактом: были южноафриканцы в Гражданской войне в России. Участвовали. Воевали.
В Йоханнесбурге опубликован «Список южноафриканцев, которые участвовали в Гражданской войне в России, 1918–1920 гг.» [301]. В списке 34 фамилии: 32 офицера и два сержанта.
Но список этот не полон. В.М. Биссет, директор южноафриканского морского музея, автор двух статей «Роль Южной Африки в гражданской войне в России» [302] составил для А. Давидсона «Дополнительный список южноафриканцев — участников российской гражданской войны». В нем — еще семь имен. Но, по словам самого Биссета, и это, вероятно, еще не все.
Многие из тех, кто попал в эти списки, привезли из России высокие награды. Капитан У.Г. Элбу — орден Св. Станислава, капитан X. Бустид — орден Св. Владимира 2-й степени, майор К.М. Браун — ордена Св. Анны 2-й и 3-й степеней и орден Св. Владимира. Лейтенант Л.Р. Хейденрих — орден Св. Анны и Св. Станислава 4-й степени. Подполковник Х.Х. Дженкинс — орден Св. Анны 2-й степени. Лейтенант С.М. Кинкид — ордена Св. Анны, Св. Станислава и Георгиевский крест. Сержант М. Мак-Коркиндейл — Георгиевский крест. Подполковник Д.М. Маклеод и капитан Н.Д. Норкатт — ордена Св. Анны 2-й степени. Подполковник К.Р. ван дер Спай — орден Св. Владимира и Георгиевский крест [303].
Где воевали? На севере России, под Архангельском… На юге… На Дальнем Востоке… В Сибири. Получили награды за сотрудничество с Добровольческой армией Деникина.
Южно-Африканский Союз был доминионом Британской империи, и все эти офицеры и унтер- офицеры попали в Россию в составе британских войск, отправленных Антантой для поддержки Белого движения.
Это были южноафриканцы европейского происхождения. Буры или потомки выходцев из Великобритании (черные южноафриканцы тогда не могли быть ни офицерами, ни унтер-офицерами). Все они прошли войну против немецких войск в Европе или на территории германских колоний в Африке. На отправку в Россию вызвались добровольно. О деятельности некоторых из них конкретные сведения сохранились, о других — нет.
Судьба человека по имени Кеннет ван дер Спай особенно интересна. Выйдя в отставку, уже генералом, он опубликовал объемистые воспоминания [304]. Время пребывания в России, не такое уж долгое в его столетней жизни — меньше двух лет, он считал столь важным, что посвятил ему треть своих мемуаров. В его книге есть главы и о создании военной экспедиции для отправки в Россию, и о пребывании в Архангельске и на «Северном фронте». И о том, как он попал в плен к большевикам. Есть главы: «Москва и тюрьма», «Одиночная камера и госпиталь», «Бутырская тюрьма и освобождение». И множество фотографий.
Опубликовал генерал свои воспоминания в Кейптауне. Книга вышла небольшим тиражом, и давно стала редкостью. Книгу эту нашел А. Давидсон, и она показалась ему интересной не только фактами, но и откровенностью автора. А еще — симпатией к нашей стране. Поразительно! Казалось бы, посидев в Бутырках, он вполне мог озлобиться. К тому же в 1966-м, когда книга выходила в свет, симпатии к нашей стране властями ЮАР отнюдь не приветствовались.
В первый же свой приезд в ЮАР, в 1989 г., Давидсон попытался навести справки об этом человеке. Вот как это было.
Я узнал, что ван дер Спай вышел в отставку после Второй мировой войны и поселился под Кейптауном на своей ферме «Старый Нектар». Занялся выращиванием роз, и настолько этим увлекся, что его розы до сих пор считаются самыми красивыми в Южной Африке. Писал о розах книги, которые получили признание далеко за пределами Южной Африки.
Но главное, оказалось, что он жив. И хотя ему к тому времени было уже 97, но знакомые обнадежили, что он здоров и в здравом уме.
Увы, в тот первый очень короткий приезд добраться до его фермы не удалось.
… Конец октября 1991-го. Меня пригласили читать лекции в Университете Стелленбоша, близ Кейптауна. До фермы «Старый Нектар» на машине — меньше получаса.
Но я опоздал, ровно на пять месяцев. Он умер в конце мая 1991 г., не дожив нескольких месяцев до столетнего юбилея.
Я познакомился с его вдовой Уной ван дер Спай. Она моложе его лет на тридцать, а то и больше. Вместе со мной она очень сожалела, что наша встреча не состоялась. И не только из-за его воспоминаний о России. Он хорошо знал историю своего народа — африканеров. Хорошо помнил англо-бурскую войну. Когда она завершилась, ему было десять лет.
Уна сделала мне поистине царский подарок: рукописный дневник ван дер Спая с 24 апреля 1919-го до 6 апреля 1920 г., т. е. со времени, когда он попал в плен к большевикам, и до освобождения и отъезда из России. Я получил и машинописную расшифровку, которую она сделала, зная, какой неразборчивый почерк у ее мужа. Кроме этого бесценного подарка — его фотографии разных лет, статьи о нем и книги «Как выращивать розы в Южном полушарии» и «“Старый Нектар” и розы» [305]. Одна из статей, опубликованная в Южной Африке в конце 1987 г., озаглавлена «Старейший пилот в мире» [306]. Что ж, один из первых пилотов в Африке! К 1987-му, когда ему было 95 лет, он, весьма вероятно, оказался старейшим из оставшихся в живых летчиков во всем мире. Уж во всяком случае, одним из старейших.
Его долголетию в немалой степени способствовала, конечно, ферма «Старый Нектар», одно из самых живописных мест Южной Африки. Как сказали бы у нас, — усадьба. С великолепным старинным домом, прекрасным большим садом. И любящая, умная, образованная и даже в старости красивая жена. Ей он посвятил книгу своих мемуаров.
В Архангельск Кеннет ван дер Спай прибыл в 1918 г. во главе группы английских и южноафриканских пилотов и техников одноместных самолетов «Кемел». Было ему 26 лет, но он уже имел богатый опыт участия в военных операциях в Африке и в Европе и дослужился до чина подполковника.
Первая запись в дневнике, который дала мне Уна, относится к 24 апреля 1919 г. Его «Кемел» потерпел аварию. Возле озера Воже (в дневнике «Важа»), к северу от Кириллова-Белозерского, двигатель отказал. Самолет удалось посадить, но при посадке он перевернулся. Пришлось долго выбираться из-под него.
26 апреля, после двух дней мытарств по лесу ван дер Спая схватил патруль. Сказали, что поведут в Вологду. «Обращались хорошо, дали ту же еду, что ели сами: чай, черный хлеб и кашу» [307].
Большую часть пути — пешком, затем — на поезде. 8 мая — в Вологде. «Первая хорошая еда за 14 дней». Сказали, что отправят в Москву, как уже отправили нескольких пленных англичан.
10 мая. Привезли в Москву. Сразу же — в гостиницу «Метрополь», где размещался наркомат иностранных дел. И сразу же встреча с М.М. Литвиновым, который тогда был заместителем наркома. Литвинов сказал, что ван дер Спая постараются обменять на большевика Федора Раскольникова. После встречи с Литвиновым ван дер Спая отвели в Кремль, где уже содержались несколько пленных английских офицеров. Там подвергли тщательному обыску — «первый раз за все время плена!» [308]
В течение нескольких месяцев шесть пленных офицеров английской армии (ван дер Спай был старшим по чину) держали под домашним арестом, сперва в Кремле, потом в помещении английского консульства. Несколько раз они виделись с Литвиновым. Получали посылки от Британского и Голландского Красного Креста. Их водили на концерты Римского-Корсакова, Чайковского, Грига. Офицеры подписали обязательство не делать попыток к побегу, но заявилили, что обязательство действует лишь до тех пор, пока они под домашним арестом [309].
Но 28 июля Литвинов сказал ван дер Спаю и его товарищам, что они «находятся в недостаточно безопасном месте». Записывая это в дневнике, ван дер Спай не удержался от комментария: «В Советской Республике, кажется, никто никому не доверяет, и создается впечатление, что власти нет или она очень слаба» [310].
В августе положение пленников ухудшается. Режим их содержания становится более строгим. Новых пленных — около сорока английских офицеров — отправляют уже в Бутырки. 22 августа туда же переводят
