Россия и Южная Африка: три века связей

Оказавшись в июне 1941 г. жертвой нападения гитлеровской Германии, Советский Союз привлек к себе сочувствие и даже симпатии довольно широких кругов южноафриканской общественности.

Вот первая реакция Смэтса, который с 1939 г. стал премьер-министром ЮАС. Вторжение фашистских войск в СССР ошарашило его. «Это казалось таким диким безумным риском, что я не верил в такую возможность, пока это действительно не произошло» [409]. Уже на следующий день член британского правительства Л.С. Эмери написал ему: «Нападение на Россию открывает огромное новое поле… У меня нет ни малейшего сомнения, что немцы ошиблись» [410].

В течение всей войны Смэтс внимательно следил за событиями на восточном фронте. Он расспрашивал очевидцев, тех, кто побывал в России. Маршал авиации А.У. Теддер, ездивший в СССР вместе с Черчиллем в августе 1942 г., писал ему о своих впечатлениях [411].

В октябре 1942 г. в Каире Смэтс встречается с адмиралом У.Г. Стенли, который возвращался из Москвы с отчетом для Рузвельта. Рассказ адмирала показался Смэтсу настолько заслуживающим внимания, что он сообщил об этом в письме Яну Хофмейру [412].

Смэтса радуют победы Советской армии. Он отмечает ее первые успехи, в декабре 1941-го: «Немецкое наступление на Москву и Ленинград провалилось, и немцы должны встать на зимние квартиры, с медведем, преследующим их по пятам» [413]. Он рад гитлеровскому поражению под Сталинградом в 1942 -м [414]. В начале 1943 г. в телеграмме Черчиллю с удовлетворением отмечает «достижения русской армии» [415].

После нападения Гитлера Советский Союз впервые с 1917 г. вступил в военную коалицию со многими другими государствами, в том числе с Великобританией и ее доминионами. Встал вопрос об организации совместных военных усилий, а это, в свою очередь, требовало расширения дипломатических и консульских связей. В то время такие связи Советского Союза с другими странами были крайне ограничены.

24 октября 1941 г. верховный комиссар Южно-Африканского Союза в Великобритании С.Ф. Уотерсон направил из Лондона в Преторию для министра иностранных дел ЮАС сообщение о своей встрече с советским послом в Великобритании И. Майским, состоявшейся накануне.

«Майский сказал, что в дополнение к желательности демонстрации единства союзников и установления контактов, которые могли бы продолжаться после войны, он считает, что поскольку России для продолжения войны, скорее всего, понадобится доставка все большего количества разнообразных материалов, и российские суда будут, по всей вероятности, все более часто заходить в порты Союза, чтобы загрузить товары, которые будут покупаться или прямо, или, более вероятно, через Корпорацию Соединенного Королевства, было бы желательно, чтобы советский представитель, в основном занимающийся торговыми делами и морской транспортировкой, но в ранге генерального консула, был назначен в один из портов Союза, Дурбан или Кейптаун» [416].

Это был еще только зондаж. По сообщению верховного комиссара Майский сказал, что «его правительство, однако, не хотело бы обращаться с формальным запросом и получить отрицательный ответ, и он спросил меня, не могу ли я неофициально узнать, возможно ли это». Верховный комиссар завершил письмо своей рекомендацией: «Я не думаю, что это безотлагательное дело».

Вероятно, у самого советского правительства еще были колебания. В письме премьер-министру Смэтсу от 7 ноября 1941 г. верховный комиссар напоминал, что еще в 1928 г. Великобритания закрыла все консульские посты на советской территории по просьбе советского правительства. По его словам, «после начала войны между СССР и Германией для нас стало очевидной важность восстановления консульских постов в Советской России, и в июле этого года мы предложили советскому правительству, чтобы британские консульства были вновь открыты в Советском Союзе». «Однако, — писал он, — советское правительство сообщило нам в августе, что они решили не поддерживать открытия новых консульств во время войны» [417].

Но обстановка на фронтах войны действительно требовала координации действий антигитлеровской коалиции. Великобритания настаивала на создании британских консульств в России, прежде всего во Владивостоке и Баку. В качестве ответной меры речь шла о создании советских консульств в доминионах. И уже 31 октября в Лондоне была получена шифрованная телеграмма министра иностранных дел Южно- Африканского Союза:

«Правительство Союза согласится принять советского генерального консула, если поступит официальный запрос. Предполагается, что Дурбан станет основным портом захода русских судов, и что поэтому именно в этом месте консульство должно располагаться. Возражений против передачи этой информации Майскому нет» [418].

* * *

Установление консульских отношений состоялось в феврале 1942 г. Верховный комиссар написал в Преторию 6 февраля:

«Русский посол заходил ко мне сегодня и вручил черновик соглашения об установлении консульских отношений между Советским Союзом и Южно-Африканским Союзом. Текст прилагается:

“Начало.

(1) Оба правительства согласны обменяться консульскими представителями, число и место пребывания которых будет решено в ходе последующих переговоров между ними.

(2) Настоящее соглашение вступает в силу немедленно после подписания и не подлежит ратификации.

(3) Настоящее соглашение существует в двух экземплярах, каждый на русском и английском языках. Оба текста имеют равную силу.

Конец”.

Майский, с разрешения своего правительства, подписал идентичное соглашение вчера. Я понял с его слов, что Канада не намеревается назначать никаких консулов в Россию, но что позже, возможно после войны, произойдет обмен дипломатическими миссиями. На мой вопрос о необходимости подписания формального соглашения о консульском представительстве Майский разъяснил, что его правительство считает, что это будет поворотным моментом в отношениях между нашими двумя странами и что установление контакта, который, есть надежда, будет постоянным, нужно отметить таким образом. Я буду рад получить Ваши инструкции и, если Вы считаете, это стоит сделать, Вашу санкцию на подписание соглашения» [419].

Получив согласие из Претории, верховный комиссар 21 февраля подписал в Лондоне официальный документ: Соглашение между правительством Южно-Африканского Союза и Союза Советских Социалистических Республик. Текст, предложенный Майским, подвергся только одному изменению. Последний пункт в окончательном виде выглядел так: «Настоящее соглашение существует в трех экземплярах, каждый на русском, английском и африкаанс. Все три текста имеют равную силу» [420].

В ходе переговоров решено было создать советское генеральное консульство в Претории и консульство в Кейптауне. 17 апреля 1942 г. Майский сообщил верховному комиссару, что первая группа штата Генерального консульства для Претории и консульского агента в Кейптауне назначена советским правительством. Он представил и список штата: 18 человек во главе с генеральным консулом Демьяновым [421].

Южноафриканские консульства в Советском Союзе созданы не были. Должно быть, не существовало особой практической нужды: южноафриканские корабли в советские порты не заходили и южноафриканские граждане приезжали в СССР тоже крайне редко. К тому же и те шаги к сближению с Советским Союзом, которые были сделаны правительством Смэтса, вызвали бурю возмущения. Дж. Г. Стрейдом, лидер Национальной партии в Трансваале, заявил в парламенте, что стоит ему закрыть глаза и