Россия и Южная Африка: три века связей

он видит, как Хофмейер, ближайший сотрудник Смэтса, стоит, обнимая Сталина в образе сатаны, и что тем самым он соединяется с «единственным безбожным и богоотступным народом в мире, коммунистами России» [422].

Да и самого Смэтса вряд ли так уж радовали красные флаги над советскими консульствами. Мы не нашли в его письмах особо теплых слов о советских дипломатах.

Зато он с добротой отнесся к Зиновию Пешкову. Смэтса не могла не заинтересовать поразительная биография этого человека. Его настоящая фамилия была Свердлов. Он был старшим братом Якова Свердлова, ближайшего сподвижника Ленина. Но политические взгляды братьев были совершенно различны. Фамилию Пешков он получил от своего старшего друга, Максима Горького. Во время Первой мировой войны Зиновий Пешков сражался на Западном фронте, во Франции, потерял руку, стал кавалером ордена Почетного легиона. После войны остался во Франции, был офицером Иностранного легиона, подружился с Де Голлем и в 1941–1942 гг. был его представителем в Претории. В сентябре 1942-го Смэтс писал Де Голлю: «Я очень высоко ценю полковника Пешкова. В его лице у Вас есть достойный и преданный офицер, чтобы представлять Вас в Южной Африке» [423].

Смэтс симпатизировал Пешкову потому, что тот не был советским (хотя в советском консульстве бывал). Негативное отношение Смэтса к большевизму не изменилось, несмотря на то что СССР и Южная Африка оказались союзниками в антигитлеровской борьбе. Но соблюдая союзнический долг, Смэтс во время войны не чинил помех работе консульства.

О военном сотрудничестве

СССР и ЮАС были членами антигитлеровской коалиции. Но как они, находясь за тысячи километров друг от друга, могли сотрудничать? В каких конкретных формах?

Установить это оказалось не так-то легко. Уже вскоре после победы наши страны оказались по разные стороны в холодной войне. Южно-Африканский Союз стал одним из первых объектов самого разного осуждения со стороны Советского Союза. Уже на Парижской мирной конференции, где речь шла об общей победе над гитлеровцами, В.М. Молотов обрушился на ЮАС: «Нам чужды также идеи Сесиль Родса, известного организатора “Южно-Африканского Союза”» [424]. Сказал это 14 сентября 1946 г. в речи о мирном договоре с Италией и о судьбе Триеста. Никакого отношения к Южной Африке это не имело, но Молотов все-таки ее помянул. И само название «Южно-Африканский Союз» поставил в кавычки.

О каком сотрудничестве военных лет можно было после этого писать? Еще меньше хотелось об этом вспоминать властям ЮАС.

Вот и получилось, что о былом сотрудничестве стало возможным говорить в полный голос, лишь когда режим апартхейда ушел в прошлое, и между Россией и Южно-Африканской Республикой установились полновесные дипломатические отношения — обмен посольствами.

Публично это сотрудничество отмечалось впервые лишь через полвека.

24 апреля 1995 г. Центр российских исследований Кейптаунского университета вместе с генеральным консульством России в Кейптауне провели в Кейптаунском университете большую встречу в ознаменование 50-летия победы во Второй мировой войне. В подготовке и организации приняли теснейшее участие ряд южноафриканских организаций и учреждений: Южноафриканский институт международных проблем, Институт оборонной политики, Военно-морской музей. Это и была первая за все послевоенные годы российско-южноафриканская встреча, посвященная совместной борьбе во Второй мировой войне.

Она началась симпозиумом «Россия и Южная Африка — союзники во Второй мировой войне». Ее открыли посол России Е. Гусаров, проректор Кейптаунского университета проф. У. Гиверс и директор Центра А. Давидсон.

С докладом о роли Советского Союза в войне выступил генеральный консул России Ю. Черный; с докладом об участии Южной Африки в войне — известный военный историк, директор военно-морского музея коммодор У. Биссет. Затем выступили ветераны: старейшие члены парламента ЮАР Б. Бантинг и К. Эглин, бывший командующий военно-морским флотом Южной Африки адмирал Х. Бирман, известный общественный деятель Ф. Брэдлоу. Было зачитано приветствие посла ЮАР в России профессора Х. Олифира. Участники симпозиума возложили венки к монументу памяти жертв Второй мировой войны. Затем состоялся прием и просмотр южноафриканского и русского фильмов о Второй мировой войне.

Встреча продолжалась с 15.30 до 10 часов вечера. Участвовало около 200 человек: ветераны, ученые, члены парламента во главе с заместителем председателя парламента, генералы и офицеры во главе с командующим войсками восточнокапской провинции, видные общественные деятели, деятели культуры, сотрудники российского посольства, приехавшие из Претории. Из Москвы приехала группа российских общественных деятелей и бизнесменов.

Готовя эту встречу, мы, сотрудники Центра российских исследований, разыскивали ветеранов Второй мировой войны. Крупнейшая в ЮАР газета «Аргус» по нашей просьбе обратилась 2 февраля к читателям с просьбой дать сведения о всех южноафриканских моряках, которые участвовали в помощи России. Газета дала этому обращению заголовок: «История мужественных арктических моряков должна быть рассказана».

В результате этой встречи удалось собрать сведения о ряде событий военных лет, которые сближали наши страны.

Сталинград и Тобрук

Тяжелые бои, которые вели южноафриканские войска в Восточной Ливии, под Тобруком и Аламейном, совпали по времени с решающими сражениями на советско-германском фронте. В газетах всего мира сводки из России и из Северной Африки шли рядом. Появились книги под названием «От Тобрука до Смоленска» [425] или «К Сталинграду и Аламейну» [426].

В южноафриканских частях было немало выходцев из России, вернее, их сыновей и внуков. На встречу мы пригласили ветерана Второй мировой войны известного кейптаунского архитектора Хиллела Турока. Его отец сражался в русской армии в Первую мировую, был георгиевским кавалером. Френк Брэдлоу, Уолфи Кодеш, Лу Вулф, Брайан Бантинг — эти южноафриканские ветераны Второй мировой войны, пришедшие на встречу, или сами родились в России, или родители их были нашими соотечественниками.

Сколько же было выходцев из России, сражавшихся в южноафриканских войсках против гитлеризма, если даже на нашей встрече в Кейптауне в 1995 г. оказалось несколько таких ветеранов!

Сохранилось и свидетельство офицера — выходца из России — сражавшегося в составе британской армии с армией немецкого фельдмаршала Роммеля, начавшей наступление 26 мая 1942 г. в Ливии. Он упоминал воевавших вместе с ним южноафриканцев.

«В течение пяти дней ожесточенных боев нам удалось отогнать Роммеля и укрепиться в Агейле, около трехсот миль от Газали, где наша линия фронта установилась несколько месяцев назад. Задачей нашей части было защищать 25-фунтовые южноафриканские орудия, и мой взвод занимал позицию на левом фронте» [427].

Роммелю, как известно, удалось организовать очень мощное наступление.

«Линия обороны была полностью прорвана, и южноафриканские орудия были выведены из строя, но мы оставались в наших траншеях еще час или два, пока я не получил приказ, что все, кто еще остались на передовой, должны отступить, стараясь сохранить как можно больше военной техники, поскольку передовые немецкие танки уже зашли нам в тыл».