Институциональная экономика

институтами, однако стандартная экономическая наука предполагает их заданными и не изучает. С подобными предложениями, например, выступил О. Ланге, когда в 1920—1930-х годах возникла дискуссия о том, каким образом должна быть организована социалистическая экономика. Ланге, поляк по происхождению, заведовал кафедрой в Чикагском университете. Он был социалистом по убеждениям и экономистом-неоклассиком по образованию и теоретическим взглядам. Ланге предложил осуществлять координацию социалистической экономики с помощью ценового механизма. Цены, которые свидетельствуют об относительной редкости благ, как он предполагал, могут быть рассчитаны вне рыночной системы, без актов непосредственного обмена, при помощи специального планирующего органа, который должен был взять на себя роль рынка.

Могут ли рынки решить все проблемы координации деятельности людей? Даже в странах с развитой рыночной экономикой рыночные отношения – это лишь некоторая составляющая часть общественных отношений. Даже там существуют чужеродные нерыночные элементы, функционирование которых основано на других принципах, например семья и домашнее хозяйство, профсоюзы, фирма, государство. Их объединяет то, что распределение ресурсов и координация деятельности внутри их осуществляется нерыночными способами. И наконец, функционирование самого рынка зависит от наличия большого числа разнообразных конвенций и институтов: прав собственности, механизмов защиты контрактов, денег, единой системы мер и весов и т. д. Люди реагируют не только на цены и количество товаров. Их поведение в значительной степени определяется институциональной средой, в которой они действуют и принимают решения.

В реальной жизни существуют механизмы, которые распределяют блага и услуги там, где конкурентные рынки не работают. Рассмотрим в качестве иллюстрации следующую ситуацию [Schotter, 1981, р. 8–9]:

Игра «Дорожное движение»[1]

Два автомобиля – С и D едут навстречу друг другу и одновременно приближаются к перекрестку. Оба водителя торопятся:

С хочет повернуть налево, a D — проехать прямо. Выигрыши, которые они получат, отражены в матрице. Эта игра представляет собой разновидность игры «борьба полов». В описанной ситуации игрокам нужен какой-то механизм, который координировал бы определенным образом их действия и не требовал бы чрезмерных затрат на свою организацию.

Рис. 1

Каков же должен быть механизм, который поможет скоординировать действия водителей? Экономист- теоретик, конечно, предложит рыночный механизм координации. Необходимо, скажет он, создать рынок, который будет на платной основе распределять права пользования перекрестком. Пусть права будут распределяться с помощью аукциона. Представим себе аукциониста, который стоит в центре перекрестка и мгновенно принимает заявки с ценами от обоих водителей. Водитель С торопится сильнее и готов заплатить до 7 долл. за право проехать первым. Если он приедет вовремя, то его выигрыш составит 7 долл. Водитель D торопится в меньшей степени и готов заплатить за право проехать первым до 5 долл. Аукционист продаст первоочередное право проезда водителю, предложившему максимальную цену, и водитель С получит это право. Но очевидно, что этот механизм распределения прав проезда не бесплатный, а напротив, весьма дорогостоящий и громоздкий.

Однако можно предложить другой путь для решения проблемы координации действий водителей. Мы разрабатываем правила дорожного движения, заставляем водителей выучить их, прежде чем выдать им разрешение на вождение транспорта. Вводится некоторое произвольное решение, например, водитель, желающий повернуть на перекрестке, должен ждать, пока проедут встречные автомобили. Координация движения в данном случае осуществляется бесплатно (если не принимать во внимание издержки, связанные с разработкой системы правил).

Этот пример показывает, что во многих случаях ценовой механизм является не бесплатным, а напротив, неудобным и дорогостоящим механизмом координации деятельности людей. Институты во многих ситуациях более эффективный механизм координации деятельности людей. Институты, координирующие деятельность людей, и являются предметом изучения институциональной экономики. Институциональная экономика пытается дать экономическое объяснение возникновению институтов и выяснить, как они влияют на богатство общества.

1.1.2. Определение института. Институты и организации

Определить, что такое институты, непросто. Они весьма разнообразны, и определение должно быть достаточно общим, чтобы охватить все их разнообразие. Но общий характер определения может привести к утрате его смысла. Понять, что такое институты, можно, только выяснив основания их возникновения, проследив, как они развиваются, и определив те функции, которые они выполняют.

В литературе можно встретить несколько различных определений институтов [Davis, North, 1970]:

1) институты определяются как «правила игры», которые структурируют поведение организаций и индивидов в экономике;

2) институты определяются как культурные нормы, вера, менталитет;

3) институты определяются как организационные структуры, например, финансовые институты – банки, кредитные учреждения;

4) понятие «институт» может использоваться применительно к личности или к определенному посту (например, институт президентства);

5) теоретико-игровой подход рассматривает институты как равновесие в игре.

Неоинституциональная экономическая теория использует определение, которое принадлежит Д. Норту, получившему в 1993 году Нобелевскую премию за исследования в области новой экономической истории – клиометрии: «Институты – это «правила игры» в обществе, или, выражаясь более формально, созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми (политические, экономические и социальные). Они включают неформальные ограничения (санкции, табу, обычаи, традиции и нормы поведения) и формальные правила (конституции, законы, права собственности), а также механизмы, обеспечивающие их выполнение» [Норт, 1997а]. В этом определении основной упор делается на то, что институты образуют ограничительные рамки для экономического поведения людей.

Норт проводит аналогию с правилами игры в командных спортивных играх (например, в футболе). Эти правила игры состоят из формальных писаных правил и неписаных кодексов поведения, которые лежат глубже формальных и дополняют их, например запрещают сознательное нанесение травмы ведущему игроку противника. Правила иногда нарушаются, и тогда нарушитель подвергается наказанию, т. е. действует определенный механизм, принуждающий игроков к соблюдению правил игры [Норт, 19976, с. 98].

В соответствии с этим определением одного наличия правила недостаточно для того, чтобы можно было говорить о существовании института. Институт существует, только если правило действительно воздействует на поведение тех, на кого оно рассчитано, или на поведение тех лиц, которые обнаруживают нарушение правила. Самым лучшим и достаточным свидетельством существования института будет регулярное применение санкций по отношению к тем лицам, которые нарушают правила. Полное отсутствие наказаний в отношении явных нарушителей правила будет убедительным свидетельством того, что данное правило не является институтом.

Доказать существование тех правил, которые установлены государством, проще, чем правил, возникающих в процессе развития общества и не подкрепленных государственным принуждением. Материалы судопроизводства, полицейские отчеты свидетельствуют об усилиях в направлении принуждения к соблюдению правил, установленных государством. Подтвердить существование правил, не подкрепленных государственным принуждением, сложнее, потому что принуждение к их соблюдению носит децентрализованный характер. В этом случае наличие наказания за поведение, отклоняющееся от действующего в обществе правила, например распространение слухов о неблаговидном поступке, отказ людей сотрудничать с нарушителем, может свидетельствовать о существовании определенного института.

Институты следует отличать от организаций. В литературе довольно часто встречается смешение понятий «институт» и «организация», которое, видимо, вызвано тем, что организации, подобно