Я не знал, как я это делаю. И не знал, что умею это делать.
Сначала у чудовища, которого видела 'акула', распахнулись крылья. А затем, будто они из плавленого сахара, крылья стали таять. Одновременно двойник принялся увеличиваться в размерах. Маленький мозг загипнотизированной 'акулы' это отметил.
Крылья двойника влились в его тело.
Затем растаяли громадные лапы, став частью туши, распластавшейся на дороге галереи. Почти сразу что-то произошло с глазами двойника-оборотня. Из тускловато-молочных они вдруг потемнели и обрели абсолютно чёрный, не отражающий цвет.
'Акула' следила, как сверху и по бокам вокруг непроницаемо чёрных глаз растут костяные щитки. Затем её мозг получил новый визуальный сигнал: начало видоизменяться тело её недавнего двойника. Сглаживались все неровности и выпуклости на месте бронированной чешуи и бывших конечностей. Внутренний жёсткий скелет неожиданно пластично смягчился, будто подтаял. Существо мягко скользнуло по-змеиному гибким телом, подняв голову с острыми глазами на противника.
И - последнее действо. По змеиному телу плеснула волна чёрного цвета.
Всё. 'Акула' созерцала огромного змея, не уступающего ей по величине, но явно гораздо опаснее, поскольку змей был более гибок и стремителен. И что-то зашевелилось на дне атрофированной памяти и поглощённого чумовиком человека, и аборигена-персейца, трансформированного в результате мутации. Смутное мелькание стремительной смерти всего живого на планетах, да и до крайности истощённый почвенный слой самих планет, которые превращались на века в пыльные бесплодные шарики, бесцельно и мёртво плывущие вокруг своих солнц…
Пока 'акула' смутно вспоминала, словно стреноженная немигающими чёрными глазами, в которые мгновенно проваливался взгляд любой сосредоточенности, она не замечала, что чёрный змей быстро растёт… В какое-то мгновение то ли гигантский змей чуть ослабил гипнотизирующую удавку, то ли 'акула' очнулась от ворожбы его взгляда. Только 'акула' увидела - увидела по-настоящему, кто или что перед нею. Инстинктивное движение запугать своего противника вылилось в привычное действие: она распахнула пасть взреветь. Но глотка не успела даже напрячься, чтобы издать хоть один звук.
Последние эмоции - изумление и ужас. Ибо гигантская чёрная стрела, стремительно обрастая выскакивающими на лету иглами, метнулась в развёрстую пасть, распарывая горло своей величиной и полосуя плоть шипами. Невиданное чудовище впихивалось через глотку 'акулы' в её нутро - и чумовик не мог даже биться от боли, надетый, словно перчатка, на змеиное тело.
… Вовремя подоспевшие Гилл и Маккью сняли двух оборотней сразу. Третий, подранок, остановился было, но даже до его мозгов, зацикленных на 'Жрать!',дошло, что пора дать дёру. В общем, лейтенант с удовольствием влепил заряд в удирающую, и стрелки, оглядевшись, выпустили наконец оллфагов на личную охоту.
Ливень хлестал как проклятый. Но здесь, на крытой галерее, крыланы легко облетели поле битвы с оборотнями. Внимательно наблюдавшие за ними люди уловили момент, когда дёрнулся (клюнул на лету) один оллфаг, другой. Вскоре все пять теней стали добычей птиц.
Держа расстёгнутые куртки нараспашку люди под пронизывающим ветром терпеливо ждали, когда крыланы юркнут под защиту.
Оллфаги преподнесли сюрприз. Маленькая стая ринулась ко мне, окаменело стоящему напротив окаменевшей же 'акулы' под больно бьющими ливневыми струями. Сбоку было видно, что моя куртка тоже расстёгнута, что крыланы вцепились в мой джемпер, стараясь всё-таки оказаться под полами куртки. Я будто растолстел. Но так и не шелохнулся.
Майор сгоряча хотел было сразу уничтожить и 'акулу', но сообразил обратиться к двум энергогностикам - эмпату Тайгеру и ведуну-старшекурснику. Те, едва освободились от необходимости противостоять оборотням, впились глазами в памятник мне и 'акуле' так, словно перед ними разворачивалось невероятное зрелище.
- Вы! Оба! Что происходит?!
- Что он делает… - медленно, будто засыпая, выговорил лейтенант и заткнулся намертво, даже не замечая, что дрожит, промокнув.
- Он сказал, что обучен основам энергогностики, - светлые глаза Севера пристально следили за чем-то невидимым, - но он работает с такими силами…
Брент посмотрел на этих двоих и понял, что допытываться у них о сути происходящего между мной и 'акулой' бесполезно. И тогда он задал практичный вопрос:
- 'Акулу' убить можно?
- Лучше не рисковать, - так же просто ответил Тайгер.
А Север, уже щурившийся, как будто старался разглядеть всё в деталях, буркнул:
- На Имбри сейчас такие силы завязаны… Лучше не надо.
Памятник из двух фигур ожил внезапно.
'Акула' резко прянула к внешнему краю дороги. Пасть раскрылась - десант немедленно сморщился и схватился закрыть уши - и начала… выворачиваться. Будто кто-то схватил за обе челюсти морды, решив их сломать.
Ошеломлённые люди попятились: 'акула' вдруг стала задыхаться, словно пасть ей не распялили, а напрочь замуровали. Длинная, мощная, но гибкая, шея резко отвердела неестественно выпрямившимся столбом. И - вдруг почернела от крови, внезапно проступившей из множества невидимых порезов, а затем - раздулась. Её, шею, распирало так, точно 'акула' проглотила что-то трудно проходимое по горлу. Но глотательных движений она не делала.
Лапы заплелись одна за другую. Несколько беспомощных, путаных шагов - тварь рухнула набок. Слабые конвульсии ещё некоторое время сотрясали громадное тело… Но уже стало ясно, что 'акула' больше не поднимется. Майор быстро дошагал до меня - я чувствовал его приближение спиной.
- И что это было, Имбри? Имбри!
- Если в деталях, то лучше рассказать Ате - она объяснит. Наверное, - добавил я, зябко ёжась и неуклюжим медведем отступая от края галереи. Не знал, куда девать руки, которые приходилось держать на весу: оллфаги, облепившие меня, не собирались покидать пригретое местечко.
Я попробовал чуть помахать полами куртки, намекая: мол, пора, птички, и честь знать - засиделись… Но эти умные черти переместились дальше - под мышки и на спину. Чёрт, чего они не улетают? Дождь сюда не доходит!
- Ребята, заберите своих, а?
- Как будто можно определить вот так, где чей, - проворчал Маккью, приглядываясь к выставке прятавшихся на мне крыланов.
- Я неправильно выразился. Разберите оллфагов. Главное, чтобы счёт сходился, - усмехнулся я неохотно. И раздражённо. Надеюсь, последнее не слишком заметно. Мне хотелось, чтобы крыланов побыстрее переправили к их хозяевам. Чтобы они, эти хозяева, не увидели, как мне хреново. Увидят - начнут расспрашивать. А со мной - фиг знает что. Слабость волной накатывает. Накатит - аж до невозможности дышать, а потом уходит - и я готов упасть и лежать, не двигаясь.
Народ быстро снял с меня птиц, и некоторое время мы стояли на месте, дожидаясь, пока все оллфаги окажутся в укрытии от дождя.
Дождались. Крыланы, едва их выпустили из рук, взвились над нашими головами, а затем, перелетев, расселись на людях в несколько ином порядке.
- По-моему, они поменялись, - озадачился Винсон.
- Мда. И, наверное, посчитали нас глупыми, раз мы взяли себе не своих, - вздохнул Маккью и предложил: - Вернёмся - спросим Батиса, можно ли окольцевать своих крыланов. Чтобы посмотреть на лапу - а там кольцо с именем или инициалами.
Прислонившись к столбу на пешеходной полосе между магазинной стеной и дорогой, я старался удержать рот по стойке 'Сы-ыр!'. Всё, не могу. Вспомнив Батиса и чуть пошатываясь, я устремился к краю галереи. Что я там переводил-озвучивал для лейтенанта? С трудом удержавшись, чтобы не шваркнуться задом на мокрый холодный камень, я сполз на него, цепляясь за столбик парапета при галерее.
'Я - вот эта сильная вода, несущаяся по улицам города… Я этот сильный ливень, бьющий по воде… Я - ветер…'
