Формы сетевого взаимодействия компаний: курс лекций

Malone T.W., Yates J., Benjamin R.I. The Logic of Electronic Markets // Harvard Business Review. 1989. No. 3.

Melville N., KraemerK., Gurbaxani V. Review: Information Technology and Organizational Performance: An Integrative Model of IT Business Value // MIS Quarterly. 2004. Vol. 28. No. 2.

Morrell М., Ezingeard J.N. Revisiting Adoption Factors of Inter-Organizational Information Systems in SMEs // Logistics Information Management. 2002. Vol. 15. No. 1.

N?kkentved C. Enabling Supply Networks with Information Infrastructures: Towards a New Perspective of the Role of ICT in Industrial Networks // Proceedings of the 20th IMP Conference, Copenhagen, 2004.

O’Donnell J.B., Glassberg B.C. A Typology of Inter-Organizational Information Systems / (ed.) S.B. Eom. Inter-Organizational Systems in the Internet Age. Hershey et al.: IDEA Group Publishing, 2005. P. 31–54.

Porter M.E., Millar V.E. How Information Gives You Competitive Advantage // Harvard Business Review. 1985. Vol. 63. July – August.

Senn J.A. WISs at Federal Express // Communications of the ACM. 1998. Vol. 41. No. 7.

Vlosky R.P., Wilson D.T., Vlosky R.B. Closing the Interorganizational Information Systems Relationship Satisfaction Gap // Journal of Marketing Practice. 1997. Vol. 3. No. 2.

Лекция 10 ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ СЕТЕВОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ КОМПАНИЙ В УСЛОВИЯХ РОССИЙСКОГО РЫНКА

В лекции обсуждаются особенности интеграционных процессов в экономике России, возможности и пределы государственной политики по формированию институциональной среды, способствующей росту конкурентоспособности с использованием преимуществ сетевых структур. Трансформация отраслевой структуры российской экономики рассматривается как необходимое условие развития современных форм межфирменного сетевого взаимодействия. Показано, что в настоящее время развитие межфирменных сетей в российской экономике сталкивается со значительным числом сложностей, связанных со спецификой институциональной среды, обусловленной предшествующей траекторией развития. При этом можно выделить ряд позиций, при воздействии на которые государство косвенно помогает развитию межфирменных сетей. Это – спецификация прав собственности, судебная инфраструктура, технологическое развитие, человеческий капитал, уровень доверия в обществе, степень неопределенности и горизонт планирования бизнеса. Соответствующие формальные институциональные устройства должны разрабатываться таким образом, чтобы оставалась возможность для их быстрой адаптации к непредвиденным обстоятельствам посредством спонтанного развития неформальных правил.

Введение

Как видно из предыдущих лекций, с феноменом межфирменных сетей связаны не только заметные качественные изменения, произошедшие в практике бизнеса и в структуре многих отраслей за последние десятилетия, но и перспективы конкурентоспособности компаний, регионов и стран на длительный период в будущем. В последние 20 лет сетевой принцип организации стал одним из символов общемировых революционных изменений в управлении конкурентоспособными компаниями. Таким образом, создание эффективных межорганизационных сетей с участием российских компаний следует расценивать как один из важнейших факторов формирования устойчивых конкурентных преимуществ российской экономики.

Поэтому в заключительной лекции мы попробуем оценить особенности институциональной среды и интеграционных процессов в отечественной экономике с точки зрения перспектив развития новых форм межорганизационного сетевого взаимодействия. Рассмотрим, каково положение дел сегодня, существуют ли реальные предпосылки для использования сильных сторон данной формы интеграции в современной российской экономике.

В заключительной части лекции будет показано, в каких направлениях продвинулись российские исследователи, изучающие сетевое взаимодействие компаний.

Основная часть

Особенности институциональной среды и интеграционные процессы в экономике России

Экономике СССР была свойственна довольно высокая степень специализации производства. Процесс последовательной обработки сырья, превращаемого в готовую продукцию, обычно разбивался на большое количество стадий, осуществляемых на разных предприятиях. Зачастую в технологических цепочках не было альтернативных смежников. В постсоветский период разрушение вертикальных и горизонтальных структур управления привело к формированию «атомизированной» структуры производства. «Предприятие осталось, по существу, единственной устойчивой организационной единицей в отечественном хозяйстве» [Макаров, Клейнер, 1999. С. 19]. Сложившаяся в 80—90-е годы прошлого века институциональная структура российской экономики получила довольно меткое название экономики «физических лиц» [Клейнер, 1996]. Основными агентами рыночных взаимоотношений стали физические лица, обладающие возможностью принятия решений от имени определенных хозяйствующих субъектов.

В этот период существовала четкая тенденция к дезинтеграции российских предприятий. В работах многих исследователей об этом процессе говорилось как о «дезорганизации» [Blanchard, Kremer, 1997; Авдашева, 2000; Клейнер, 2000]. К началу приватизации типичное постсоветское предприятие, помимо основного производства, включало многочисленные подразделения вспомогательных производств и социальной сферы. Первый опыт хозяйствования в условиях либерализации – неудачный для подавляющего большинства российских руководителей – выявил проблемы, связанные с такими подразделениями. Неэффективным оказалось как включение этих подразделений в состав предприятия, так и организация взаимодействия основного и вспомогательного производств. Особенно большие проблемы вызвала организация финансирования подразделений социальной инфраструктуры: необходимость содержания собственных объектов сочеталась с обязательными отчислениями в централизованный фонд без учета затрат на эти объекты инфраструктуры. Вот почему единственным выходом в этих условиях стала дезинтеграция действующих предприятий. Первоначально это были именно процессы дезинтеграции, и они привели к серьезным нарушениям в функционировании внутренних отраслевых рынков. Активное выделение из состава тех подразделений, которые либо контролируют основные финансовые потоки, либо способны аккумулировать значительную часть прибыли, стало доминирующей стратегией российских предприятий на протяжении примерно полутора десятилетий.

Однако уже в 90-е годы тенденция к дезинтеграции перестала быть характерной чертой российской экономики. К началу текущего десятилетия процессы разукрупнения, которые преследовали цели финансового оздоровления в большинстве отраслей оказались завершены, и потребовались определенные перемены в механизмах делового взаимодействия между предприятиями. В целом ряде исследований в это время фиксируется рост значения стимулов к интеграции [Анализ роли интегрированных структур на российских товарных рынках, 2000. С. 14–16]. Опрос, проведенный в 2001 г. в рамках проекта ГУ ВШЭ «Нерыночный сектор в экономике России», показал, что около 40 % опрошенных предприятий были вовлечены в те или иные интеграционные объединения, хотя эта вовлеченность варьировалась в зависимости от отраслевого рынка. Около 12 % респондентов отметили принадлежность своих предприятий к неформальному объединению, порядка 20 % опрошенных указали, что их фирмы являются частью группы, где им предоставлена достаточная свобода оперативных решений. При этом доля предприятий, входящих в состав той или иной интегрированной структуры, достигала 40 % [Авдашева, 2002. С. 100].

В конце прошлого и начале текущего десятилетия интенсифицировались интеграционные процессы традиционного типа, наблюдался резкий рост объемов сделок по приобретению и слиянию активов. По данным аудиторской компании Price Waterhouse Coopers, уже в 2001 г. Россия стала лидером среди стран Восточной Европы по числу и объему сделок по слиянию и поглощению – из общего объема в 16 млрд долл. на Россию пришлось более 6 млрд долл. (237 сделок). Рост открытости российской экономики усиливал этот