отражается прямым или косвенным образом на покупательной силе монеты.
[V.] Деньги и абстрактно-общественный труд В предыдущих главах мы рассмотрели процесс возникновения денег и необходимость последних в товарном обществе, в котором люди связываются производственными отношениями через всестороннее приравнивание продуктов их труда как стоимостей. Теперь посмотрим, каким образом приравнивание товаров, происходящее через посредство денег, приводит к приравниванию труда и делает деньги выражением общественного и абстрактного труда.
Первая особенн[ость]? <Запись на полях.> Процесс развития денег приводит к фиксации функции денег за одним каким-нибудь конкретным товаром, в конечном счете за золотом. Золото является тем товаром, который может быть непосредственно обменен на любой другой товар, и потому каждый товаровладелец должен прежде всего обменять продукт своего труда на золото как всеобщий эквивалент, должен его продать. Золото как меновая стоимость, способная заместить любой товар в определенной пропорции, противостоит всем другим товарам, как лишенным способности непосредственной обмениваемости. «Один товар, холст, [839] находится в форме, дающей ему способность непосредственно обмениваться на все другие товары, или в непосредственной общественной форме, потому что и поскольку все остальные товары лишены этой формы» (К[апитал] 1, с. 35–36).[840] Происходит внешнее, видимое обособление потребительной стоимости от меновой: первая представлена всеми конкретными товарами, последняя – золотом как деньгами. Обмен товара на деньги превращает потребительную стоимость в меновую. Но ведь роль денег выполняет конкретный продукт труда или определенная потребительная стоимость, золото. Казалось бы, обмен товара А на столько-то унций золота еще не дает нам точного определения стоимости А, ибо нам неизвестна стоимость данного количества золота. А эта стоимость может быть определена в товарном хозяйстве опять-таки не непосредственно в трудовых единицах, а косвенно, в количестве другого товара, даваемого в обмен на золото. <Последнее предложение отчеркнуто на полях карандашом.> Но после приравнения золота какому-нибудь товару В встает вопрос о стоимости последнего и т. д. В действительности, однако, товаропроизводители, приравнивая свои товары золоту и определяя таким образом их стоимость, не задаются дальнейшим вопросом о стоимости золота. Разумеется, их живо интересует вопрос о покупательной способности получаемого ими золота, но это есть вопрос о том, сколько конкретных потребительных стоимостей можно получить на абстрактную денежную единицу (т. е. единицу меновой стоимости), а не вопрос о том, какова меновая стоимость данных потребительных стоимостей или конкретных товаров. <Конец последнего предложения отчеркнут на полях карандашом.> Последний вопрос решается приравнением товаров золоту, которое таким образом в своей конкретной форме известного предмета принимается за определенную стоимость. «В уравнении стоимости эквивалент имеет всегда только форму некоторого количества известной вещи, известной потребительной стоимости». Эта «потребительная стоимость становится формой проявления своей противоположности, стоимости» (К [апитал] I, с. 23).[841] Такова констатируемая Марксом первая особенность эквивалентной формы. <Два последних предложения отчеркнуты на полях карандашом.>
Но каким образом может натуральная форма золота выражать меновую стоимость товара А? Это возможно только благодаря тому, что золото обладает свойством непосредственной всеобщей обмениваемости, что ему приравнивается не только данный товар А, но и все прочие товары. Тем самым товар А, будучи приравнен золоту, приравнивается и всем прочим товарам. А в этом и выражается его меновая стоимость, т. е. его способность всестороннего обмена на любой другой товар. Всеобщая форма стоимости «выражает стоимости товарного мира в одном и том же выделенном из него товарном виде, напр[имер] в холсте, и представляет, таким образом, стоимости всех товаров при посредстве равенства их с холстом» (К[апитал] I, с. 33).[842] Иначе говоря, всестороннее приравнивание всех товаров друг другу происходит в товарном хозяйстве посредством приравнивания каждого из них одному выделенному конкретному товару (золоту). <Начало отчеркивания на полях карандашом.> Уравнение данного товара с золотом, в свою очередь уравненным со всеми прочими товарами, одновременно означает уравнение данного товара со всеми другими. Через уравнение с одним конкретным товаром происходит уравнение со всеми товарами. Это реальное и повседневно происходящее на рынке явление Маркс и имел в виду в своей отвлеченной формуле о потребительной стоимости как форме проявления меновой <вставка карандашом> стоимости или – что то же самое – о конкретном товаре как посреднике всестороннего приравнивания всех товаров. <Конец отчеркивания на полях карандашом.> В явлении этом мы усматриваем не результат таинственного свойства потребительной стоимости служить формою проявления своей противоположности, а результат массовых действий товаропроизводителей, приравнивающих свои товары одному и тому же выделенному товару. «Данный товар приобретает всеобщее выражение стоимости лишь потому, что одновременно с ним все другие товары выражают свою стоимость в одном и том же эквиваленте, и каждый вновь появляющийся товар должен подражать этому» (К[апитал] I, с. 34).[843]
Вторая особен[ность]. <Запись на полях.> Итак, в товарном хозяйстве всестороннее приравнивание товаров друг другу происходит в форме приравнивания их одному и тому же выделенному товару, золоту. Но, как мы знаем, через рыночный процесс приравнивания товаров происходит общественный процесс распределения и приравнивания труда между разными отраслями производства. Речь идет не о мысленном акте отвлечения от конкретных особенностей отдельных видов труда и приравнения их одинаковому, абстрактному, общечеловеческому труду – мысленном акте, который может происходить в уме участника обмена или теоретика-исследователя. Маркса интересует не «субъективное приравнивание индивидуальных работ», а «объективное уравнение, которое общественный процесс с принудительною силою устанавливает между неравными видами труда» (Kritik, S. 42, рус. перев., [с. ] 59)[844] и которое выражается в равновесии между разными видами труда или отдельными отраслями производства. В товарном хозяйстве, никем сознательно не регулируемом, такое равновесие между отдельными сферами производства (постоянно нарушаемое и проявляющееся лишь в виде тенденции) устанавливается только через рыночное приравнивание их продуктов, как стоимостей, в определенной пропорции. «Только выражение эквивалентности разнородных товаров обнаруживает специфический характер труда, созидающего стоимость, так как разнородные виды труда, заключающиеся в разнородных товарах, оно действительно сводит к их общей основе, к человеческому труду вообще» (К [апитал] I, с. 18. Курсив наш. [– И. Р.])[845] l. Посмотрим теперь, как происходит это приравнивание разнородных видов труда.
«Когда, напр[имер], сюртук, как воплощение стоимости, приравнивается холсту, заключающийся в первом труд приравнивается труду, заключающемуся во втором» (К[апитал] I, с. 17).[846] Если бы сюртук приравнивался всем другим товарам, произошло бы уравнение портняжного труда со всеми другими видами конкретного труда. Иначе говоря, при определенной пропорции обмена сюртука на каждый из остальных товаров устанавливалось бы равновесие между портняжным трудом и другими соответствующими сферами производства. Конкретный труд портного был бы равен любому другому конкретному виду труда, или абстрактному труду вообще. Но, как мы видели, товары всесторонне приравниваются друг другу не непосредственным образом, а лишь через приравнение каждого из них особому товару, золоту. Следовательно, и всестороннее уравнение всех конкретных видов труда происходит лишь через уравнение каждого из них с конкретным видом труда, затрачиваемого на производство золота. Конкретный труд А, будучи приравнен конкретному труду, производящему золото, тем самым оказывается приравненным всем конкретным видам труда и, следовательно, является частью совокупного абстрактного общественного труда, распределенного между разными отраслями производства. «Тело товара, служащего эквивалентом, всегда представляет воплощение абстрактно человеческого труда и всегда в то же время есть продукт определенного полезного, конкретного труда. Таким образом, этот конкретный труд становится выражением абстрактного человеческого труда» (К[апитал] I, с. 25).[847] «Итак, вторая
