простому примеру взаимодействия трех людей. Имеются три человека в изолированных условиях, например, на пустынном острове, и каждый, задумываясь, как ему вести себя со своими товарищами, оказывается перед выбором между различными этическими нормами. Очевидно, каждый из трех в конце концов признает, что его собственный выбор правила поведения и последующая приверженность ему будут иметь значительное влияние на выбор двух других участников. Поскольку мы можем предположить, что каждый из трех предпочтет жить в условиях взаимоуважения, что вытекает из нашего упорядочения, то наиболее вероятным исходом очевидно будет тот, при котором каждый из участников будет следовать правилу, близкому кантовскому категорическому императиву.[147] Их стандарты поведения будут представлять собой одну из версий принципа обобщения.
Этот результат будет появляться в малых группах независимо от конкретных индивидуальных оценок различных возможных социальных состояний до тех пор, пока сохраняется принятый общий порядок ранжирования. Различие в оценках идеального кантовского мира и мира, населенного индивидуалами- максимизаторами, может быть большим или меньшим. Критическим фактором являются диагонально взвешенные показатели вероятности. Ожидаемая величина в верхней правой ячейке табл. 3 должна стремиться к нулю, в связи с малой вероятностью возникновения указанной в ней комбинации правил в рамках данного социального взаимодействия. В малых группах индивид просто не может рассчитывать на возможность одному пользоваться более широкой степенью выбора.
Модель малой группы можно противопоставить модели, в которую включено большое количество людей и для которой применим пример, представленный в табл. 2. Здесь индивид рассматривает свой собственный выбор этического правила как не имеющий никакого влияния на выбор правил, осуществляемый
По всей видимости следует подчеркнуть, что мои аргументы не сводятся к привычной ситуации, когда достойный человек оказывается среди воров. В группе критически большого размера индивид вынужден принять правило следовать принципу частной выгоды, даже если он считает, что
Если предложенный анализ применим к поведению отдельного индивида в большой группе, он, разумеется, может быть применим ко всем. Вследствие взаимозависимости каждый и, следовательно, все участники группы окажутся перед истинной дилеммой. Человек может оценивать социальные состояния, относящиеся к правой части матрицы (столбец 3. –
Описанная дилемма реально существует и напоминает (хотя и не является идентичной) ту, что широко обсуждается в рамках теории игр как дилемма заключенных. Последняя описывает ситуацию, когда каждый из двух заключенных в силу внешних обстоятельств приходит к необходимости дать признательные показания, несмотря на то, что оба оказались бы в более выгодной ситуации, если бы каждый воздержался от признаний. Различие между дилеммой заключенных и обсуждаемой здесь этической дилеммой большой группы заключается в том, что в своем стандартном виде первая представляет собой феномен малой группы. Эффект возникает в связи с отсутствием коммуникации между заключенными и в связи с их принципиальным недоверием друг к другу. Дилемма большой группы является более серьезной, поскольку никакое дополнительное взаимодействие или повторный выбор не может существенно изменить результат.
Предложенный анализ не дает указаний на конкретный размер, которого должна достичь группа, чтобы индивидуальные расчеты начали настолько драматически меняться, как это описано. Представляется очевидным, что разделительная линия между критически малой и критически большой группой будет варьировать в зависимости от различных обстоятельств, и мы не будем предпринимать никаких попыток их определения. Также очевидно, что характер этического выбора будет существенно зависеть от персональных различий между людьми. При одинаковых внешних условиях одни участники группы определенного размера выберут правила так, будто они взаимодействуют в критически малой группе, в то время как другие участники группы того же размера могут выбрать правила так, будто они действуют в группе критически большой.[149] Наша гипотеза не требует определения этих различий. Все, что необходимо для ее поддержания, это доказательство, что для любого конкретного индивида, который следует некоему аналогу морального закона при взаимодействии в малой группе, существует некое приращение размера этой группы, которое вынудит его изменить своим этическим принципам и превратиться в частного максимизатора.[150]
Сформулированная таким образом, наша гипотеза получает множество подтверждений в повседневной жизни. Добровольческие пожарные отряды возникают в деревнях, но не в крупных городах. Уровень преступности возрастает непосредственно с ростом размеров города. Африканцы ведут себя иначе в племенной культуре, нежели в индустриально-городских условиях. Существует кодекс чести среди воров. Мафия имеет свои этические стандарты. Испытанный временем кодекс чести в университетах рушится, как только количество абитуриентов превышает критические размеры. Мусор чаще встречается на крупных магистралях, нежели на местных дорогах. Даже старая пословица «Не доверяй постороннему» выражает осознание этой элементарной истины, разумеется, вместе с дополнительными этическими предписаниями. Успешный политик организует поддержку широких масс населения в пределах своего избирательного участка.
Лишь часть приведенных примеров имеет отношение к этике, но описанный феномен не ограничивается выбором этических правил или действий. Дилемма большой группы охватывает различные сферы социального взаимодействия.
4. Безбилетники и совершенная конкуренция
Идеи, которые в данной статье применяются к этической теории, хорошо известны среди экономистов, даже если они не всегда в полной мере придают значение существенному различию между индивидуальным выбором в малой группе и в большой группе. Мы приведем два примера. Первый, известный всем как проблема безбилетника, является прямой иллюстрацией нашей гипотезы, и моя работа в этой области определенным образом спровоцировала написание данной статьи. Второй пример в некотором смысле является обратным. Речь идет о всей концепции «совершенной конкуренции», концепции, которая является базовой для экономической теории едва ли не целого столетия.
Проблема безбилетника была выявлена в рамках теории общественных финансов или, строго говоря, в рамках теории предложения общественных благ. Была сделана попытка объяснить отличие процесса создания общественных благ в сравнении с частными благами на основе теории индивидуального выбора. Вопрос заключался в том: зачем вообще нужны политические или государственные структуры? Почему возникают «провалы» рынка в отношении товаров и услуг, которые предназначены для коллективного использования большим количеством людей? Оценка условий равновесия, достигаемого в рамках частного или независимого предложения, показала, что результат очевидно не является оптимальным. Если это так,
