перед философами-этиками задачу более четко сформулировать свои взгляды и помогли им решить ее.[159] Интеллектуальный прогресс как в этике, так и в экономической теории может стимулировать представителей и той, и другой научной дисциплины.
Экономистам следует подумать о вопросах морали по крайней мере по следующим четырем причинам:
1. Мораль экономических агентов влияет на их поведение и, следовательно, на результаты их деятельности. Кроме того, собственные этические взгляды экономистов могут влиять на мораль и поведение других как преднамеренным, так и непреднамеренным образом. Поскольку экономистам интересны результаты, им должна быть интересна и мораль.
2. Стандартная экономическая теория благосостояния опирается на сильные и спорные моральные предпосылки. Поэтому оценка и развитие теории благосостояния требуют внимания к проблемам морали.
3. Выводы, вытекающие из экономической теории, должны быть связаны с моральными обязательствами, направляющими государственную политику. Поэтому, чтобы понять, как экономика связана с политикой, необходимо понимать эти моральные обязательства, что, в свою очередь, требует внимания к морали.
4. Позитивная и нормативная экономические теории часто переплетены между собой. Понимание моральной значимости позитивной экономической теории требует понимания моральных принципов, определяющих эту значимость.
За ярким примером экономической значимости моральных норм обратимся к работе Ричарда Титмусса,[161] посвященной системам донорства для переливания крови. Титмусс поставил целью показать, что системы добровольного донорства, подобные существующей в Великобритании, более эффективны, чем коммерческие системы, потому что они воплощают и развивают альтруистические коммунитарные ценности. К. Эрроу в своем содержательном и подробном обзоре поддерживает многие доводы Титмусса, в частности, он подчеркивает серьезные недостатки коммерческих систем при несовершенстве методов тестирования крови на инфекцию. Альтруистичные доноры в отличие от коммерческих не имеют стимулов обманывать врачей относительно безопасности своей крови. Эрроу, однако, ставит под вопрос амбициозное утверждение Титмусса, что в США возможность стать донором за плату подрывает желание доноров сдавать кровь бесплатно.[162] По мнению Эрроу, рынки увеличивают свободу и позволяют нам «не истощать безрассудно ограниченные ресурсы альтруистической мотивации».[163] Эрроу не видит смысла в утверждении Титмусса, что рынки «лишают людей свободы выбора сдавать или не сдавать кровь».[164] Но, как отмечали П. Сингер и А. Хиршман,[165] отношение к альтруизму как к ограниченному ресурсу может быть обманчивым, поскольку, подобно умению, количество этого ресурса может увеличиваться в процессе использования. И все же, как ни туманны выражения Титмусса, коммерциализация действительно способна нанести ущерб. Сдать кровь, когда она не может быть куплена, – значит предоставить нечто буквально бесценное, что сами доноры называют «даром жизни». Сдать кровь, когда она покупается, означает предоставить эквивалент 50 долл.[166] Имеют ли эти положения рациональное обоснование или нет, их потенциальные экономические последствия очевидны, и они могут быть поняты лишь в том случае, если экономисты готовы уделить какое-то внимание изучению этики.
Даже если экономисты должны заниматься «социологическими» воздействиями моральных обязательств на экономические результаты, из этого не вытекает, что им нужно беспокоиться о действительной «истинности» или обоснованности этих моральных обязательств. Но, как нам кажется, экономисты могут продвинуться в своей работе, если будут оценивать моральное поведение людей и их идеи, а также прослеживать их последствия. Для экономистов интересоваться тем, в какой мере наблюдаемые (или предполагаемые) моральные обязательства людей «имеют смысл», естественно, полезно и практически неизбежно. Неудовлетворенность Эрроу аргументом Титмусса частично объясняется тем, что он, по-видимому, не видел реальной
Кроме того, примеры показывают, что моральные убеждения экономических агентов в отличие от таких причинных факторов, как, например, редкость благ, могут подвергаться воздействию со стороны методов, с помощью которых их анализируют и описывают экономисты. Говорить, что человеческое поведение может быть смоделировано так, как если бы оно определялось исключительно своекорыстным интересом (как это делают в особенности экономисты чикагской школы), или определять рациональность как собственный интерес (как Роберт Франк)[167] – значит оправдывать и стимулировать поведение, движимое собственным интересом. В экспериментах, измеряющих склонность к сотрудничеству между людьми, студенты, изучающие экономику и бизнес, проявляют такую склонность в наименьшей степени.[168] По-видимому, изучение экономики способно сделать людей более эгоистичными.[169] Но фактор, который зависит от способа его описания экономистами, является весьма каверзным объектом исследования.
Тот факт, что экономисты практически не могут описывать моральные обязательства без их оценки и что они оказывают воздействие на то, что видят, тем, как они это описывают, дает им основание думать не только о морали, фактически принятой в изучаемом ими обществе, но и о морали, которая, по их мнению, должна быть принята. Размышления о морали важны не только для нормативной, но и для позитивной экономической теории. Моральные принципы, принятые позитивными экономистами, имеют эмпирическое значение, поскольку эти экономисты являются не только теоретиками, но и экономическими агентами. Их теории отражают их собственные моральные обязательства и влияют на действия и моральные обязательства других людей.
