кинжалом землю, появился Инис. Завидев брата, не ушел, как повелось в последнюю неделю. Сэтнар вскинул голову. Нимве физически ощутила, что в лагере повисло напряжение, будто перед сильной грозой. Ларра выпрямился и уставился на принцев, сжимая в кулаке поварешку.
Близнецы заговорили одновременно:
- Сэт, послушай…
- Инис, я…
Сказали - и умолкли, глядя друг на друга.
- Я только хотел… - Инис облизал губы. Решившись, произнес:
- Я хотел извиниться. За то, что в прошлый раз сказал. Ну, что будто ты… что ты причастен к планам матери. Я не верю… точнее, я верю, что ты ничего не знал. Прости меня.
Сэтнар молча смотрел на брата.
- А ты? - промолвил Инис. - Что ты хотел сказать?
- Теперь не важно, - отозвался Сэтнар. - Ты уже сказал это за меня.
Он встал. Мгновение колебался, потом подошел к Инису и протянул открытую ладонь:
- Прости, что я тебя ударил, ладно?
- Ерунда, - Инис сжал его руку. - Я ведь тоже дрался с тобой, и все такое…
Несколько секунд они стояли, глядя друг на друга. Потом, обернувшись, Инис весело воскликнул:
- Ну, есть будем сегодня, или нет?
После того, как близнецы помирились, у всех будто груз спал с плеч. Мафхор понемногу поправлялся. Ужасно обрадовался, когда Нимве разрешила ему садиться. Говорил он пока, правда, очень тихо, стоило напрячь голос, как начинался кашель, и Нимве всякий раз поспешно одергивала мага. Он не обижался. Нимве не переставала удивляться его стоицизму. Мафхор ни на что не жаловался, почти не стонал, когда она меняла ему повязки, ни разу не разбудил ночью, чтобы чего-то попросить… Наоборот, приходилось уговаривать его не молчать, когда плохо, иначе как тогда она сможет ему помочь? Но на увещевания Нимве он только кивал, отводил глаза - и все повторялось снова.
Помирившись, принцы продолжали где-то пропадать, теперь уже вдвоем. Ларра, на которого свалилась львиная доля хозяйственных забот, делил время между лагерем, лесом и речкой, барон Грид, в последние дни заметно окрепший, частенько ему помогал, видно, чтобы развеять скуку.
А Нимве почти постоянно была около Мафхора. Они так и остались на берегу, не перебрались назад в лагерь. С помощью спутников Нимве обустроила здесь целую стоянку: навес, под который можно было войти, почти не пригибаясь, сиденье вроде лавки, прочно укрепленное в песке, да очаг в стороне, под прикрытием обрывистого берега, где росли деревья.
С Мафхором оказалось неожиданно легко. Нимве удивлялась, до чего была слепа прежде, когда думала, будто он надменный и заносчивый, почему не отличила маску от настоящего лица. Ведь это было не равнодушие - всего лишь замкнутость. Но кто знает, какую жизнь он прожил, что его сделало таким. Сам Мафхор ничего не рассказывал, а Нимве не знала, как спросить. Наверняка он не ответит, она достаточно изучила его нрав, чтобы это понимать. Да и не хотелось лезть к нему в душу, ломать то спокойное доверие, которое возникло между ними, и которое, - Нимве чутьем угадывала это, - Мафхор очень ценил.
Прошло с полмесяца после примирения принцев. Запасы трав у Нимве постепенно иссякали, и оттягивать поход в лес она уже не могла. В одиночку отправляться туда она все же побаивалась, хотя Ларра, скорее всего, был прав: опасаться герцогских наемников больше нет нужды, убившие сотоварищей наверняка уже очень далеко, где-нибудь в западных портовых городах, а то и в Кирване. Да и принцы, облазившие всю округу, никого до сих пор не повстречали. Но все равно, стоило подумать о лесе, и в памяти всплывали обтянутые лоскутами гниющей кожи черепа, скалящиеся из густой травы. Поэтому Нимве загодя договорилась с близнецами, чтобы через пару дней, с утра, идти в поход вместе.
Однако накануне вечером принцы на стоянке не объявились.
Раздосадованная, с наступлением темноты Нимве уже несколько раз наведывалась в лагерь, пока Ларра угрюмо не заметил, что она может поберечь ноги и не бегать сюда каждую минуту: ночью близнецы уж точно не воротятся. Молча, не отвечая на бурчание, которым он в последнее время только и обращался к ней, Нимве налила в небольшой котелок похлебки и вернулась на берег.
Мафхор, недавно начавший вставать, ковылял на костыле по берегу. В темноте Нимве едва увидела его.
- Не ходи один, - она села у костра, разворошила горящие поленья. - Идем, поешь, поздно уже.
Он медленно подошел, опустился на лавку, осторожно вытянув раненую ногу. Нимве подобралась ближе, подала ему котелок и ложку. Пока он ел, сидела на песке и смотрела в огонь.
- Дождь ночью будет, - сказала она. - Спать придется под навесом. Принцы промокнут, заболеют еще… И как им не страшно ночью в лесу, одним.
- Нужно отсюда уезжать, - отозвался Мафхор. Ложка стукнула о донце котелка. - Скоро осень.
- Ничего, время еще есть, - Нимве подняла голову. Глаза Мафхора казались черными, и в них отражались два крохотных костра. - Вот выздоровеешь, тогда и поедем.
- Дожди начнутся, застрянем.
- Пока рано, не начнутся, - встав, Нимве забрала у него посуду и пошла к воде.
Когда она вернулась, он все еще сидел у костра.
- Тебе не холодно? - спросила Нимве. Мафхор покачал головой. Помедлив, она опустилась рядом на лавку. Поворошила босой ногой песок. Сказала тихо:
- Ветер так шумит… Слышишь?
- Да. Как в степи.
Нимве повернула голову, поглядела на его профиль, бронзовый в свете костра.
- А я ни разу не была в степи. У нас и степей-то нет, в Алавинге.
Он не ответил.
- Ты видел степи? - спросила Нимве.
- Приходилось.
- А где?
И снова Мафхор промолчал. Нимве тихо проговорила:
- А ведь я совсем ничего о тебе не знаю. Совсем-совсем ничего.
Мафхор пожал плечами:
- Честно говоря, и знать особо нечего.
- А мне кажется, наоборот. Мне кажется, ты… В твоей жизни много чего было.
- Ничего интересного, - ответил он, - поверь.
Нимве отвернулась. Отчего-то стало грустно и немного обидно. Да что там - немного… Зря я затеяла этот разговор, подумала она, и так было ясно… Но следом за этой мыслью пришла другая: не доверяет он мне. До сих пор не верит.
Отчего-то захотелось плакать, но, глубоко вздохнув, она только проговорила:
- А я тебе все про себя рассказала. Конечно, ты… Тебе тогда было плохо, ты, может, и не слышал ничего…
- Каждое слово, - сказал Мафхор. Повернув голову, Нимве встретила его взгляд. - Я слышал каждое слово. Поздно уже, пойду лягу, если не возражаешь.
Утром принцы в лагерь так и не вернулись.
Нимве решила подождать еще немного, а потом, хочешь не хочешь, надо идти. Невозможно тянуть с этим до обеда, ведь с травами потом полно возни, а смеркаться теперь стало раньше.
Через пару часов, с котомкой на плече, она вошла под влажный зеленый полог.
После ночного дождя трава и кусты сверкали, как украшения в лавке ювелира. Птицы свистели, перекликаясь, невидимые в кронах, и солнечные лучи косыми столбами перечеркнули неподвижный воздух. Лес, тихий, совсем не страшный, показался Нимве родным домом, куда она вернулась после долгого отсутствия.
Она старалась идти так, чтобы не наткнуться снова на поляну с черепами. Гадая, где теперь могут быть
