Они вышли из аэропорта. Нию охватил горячий ветер. Они стояли в толпе туристов, пытаясь поймать такси.
– Я не знаю, кололась ли она. Она была чертовски худая, – продолжал Джек. – И действительно выглядела неважно: бледная, болезненная, старалась держаться подальше от солнца, чтобы не загореть. Просыпала, пропускала реплики. Да, все признаки неуравновешенности были налицо. Но я никогда не видел, чтобы она принимала наркотики или напивалась. Мне кажется, дело в психологическом давлении.
Может быть, роль оказалась слишком стрессовой, слишком напряженной для нее.
– Ее героиня Джейн – моя героиня сейчас, – добавила Ния. – У нее нервное расстройство, она подвержена галлюцинациям. Тэсс, наверное, слишком увлеклась ролью.
Джек искоса взглянул поверх солнечных очков на длинный ряд пальм, выстроившихся вдоль дороги в аэропорт, на молчаливые, бесстрастные горы.
– Сказать по правде, не думаю, что Тэсс смогла продвинуться далеко вперед. Мне кажется, что Леонард безжалостно давил на нее, проигрывая с ней сцены, неустанно работая с ней индивидуально. Одно из предположений – он вынудил ее уйти.
– Уволил ее? – спросила Ния, – Он говорил, что она сама бросила все и сбежала.
– Когда дело касается Леонарда, один черт знает правду, – ответил Джек. – Как бы то ни было, ты-то должна знать обо всех ночных репетициях один на один с режиссером.
Ния вспыхнула и хлопнула Джека по руке.
– Эй, я была ребенком, что я знала тогда? Я думала, это один из видов актерской игры.
– Ага, какой-то любопытный способ, – поддразнил ее Джек. – Но ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Значит, он спал с ней?
Джек пожал плечами:
– Знает только ночь. Все остальные знают, что Тэсс уехала, а ты здесь. И лично я – просто в восторге. Мы все пребывали в ожидании, похожем на тюремное заключение. Не знали, свернется или, все-таки, будет сниматься этот чертов фильм. Я даже на всякий случай позвонил нашему уважаемому импресарио Сюзанне, чтобы узнать, не подвернется ли какая работенка на телевидении. А вчера вечером за обедом Леонард объявил: «Наши тревоги закончились. Ния Уайтт возьмет роль Джейн. Единственное оставшееся ограничение – мы должны все отснять за три недели, чтобы она успела в Бразилию». Как бы то ни было, ты выглядишь великолепно, и я рад, что ты здесь.
Джек поймал такси, и они поехали по мощеной дороге через пальмовую плантацию, потом свернули на извилистую горную дорогу в Манзанилло. Они ехали мимо поросших кустарником склонов, ветхих глинобитных лачуг с помятыми жестяными крышами, мимо раскиданных тут и там новостроек: и предприятий и гостиниц на берегу океана. Водитель такси распевал испанскую песню. Мрачные изображения Христа, покрытые пленкой, были пришпилены к крыше автомобиля над их головами.
– Ты – чудо, – сказал Джек.
– Эй, это – работа, верно? Во всяком случае, я хотела, чтобы Леонард оказался в ситуации, когда я необходима ему. Просто так, на всякий случай.
– На случай чего?
Ния пожала плечами. Она не знала. Они въехали в частное владение под названием «Клуб Сантьяго», окруженное высокой стеной и отметились у сонного охранника в белой форме, сидевшего в открытой будке возле автоматических ворот. «Клуб Сантьяго представлял собой несколько акров земли возле моря, на которых располагались гостиница, несколько бассейнов и три отдельных жилых территории, каждая со своими украшениями и стилем. На одной из территорий стояло белое оштукатуренное здание с фиолетовой отделкой и выложенными терракотовой плиткой верандами. Другая представляла собой более современные, похожие на глинобитные постройки с черными балконами из мятой стали, современными бетонными фундаментами и скульптурами. По стенам, подобно испанским лишайникам, спускались виноградные лозы.
Джек привез Нию к белому жилому дому, отомкнул дверь однокомнатной квартиры и протянул ключ.
Внутри было темно и прохладно. Вентилятор под потолком вращал свои лопасти над чистой комнатой. Все было белым, за исключением тяжелого черного стола, на котором лежала копия сценария с запиской от Леонарда: «Начинаем завтра. После того, как отдохнешь, мы с Мириной ждем тебя на обед в Лос- Хадасе».
Она оставила у портье просьбу, чтобы Леонард позвонил. Когда он позвонил, она вежливо отказалась от приглашения.
– Я хочу выручить тебя, Леонард. Но не хочу встречаться с тобой. Пожалуйста, пойми меня. Просто неловко снова общаться с тобой и Мириной.
Он сказал, что понимает, но Ния знала, что он снова обиделся. Она не могла допустить, чтобы он снова увлек ее. Это было бы для нее самым плохим. Бизнес. Это все, что будет между ними.
Первые два дня съемок прошли блестяще, и Ния была по-настоящему счастлива. Вечерами она прогуливалась с Джеком, Робин Риз и ассистентом Леонарда Дэном Хоувом вдоль растянувшихся на мили пляжей к более населенным местам, где друг к другу лепились бары и открытые кафе. Они пили пиво за белыми деревянными столами, пробовали вино. Любовались закатами солнца над Тихим океаном.
Поначалу у гримера возникли кое-какие опасения из-за того, что Робин и Ния были похожи друг на друга.
– Я могла бы перекраситься в рыжий цвет и загореть до красноты, – предложила яркая Робин.
Обе они были небольшого роста с прямыми светлыми волосами до плеч. Конни, помощник художника по гриму, придумал для Нии «французскую» косу. Волосы Робин оставили свободно падающими на плечи. Героиня, которую играла Робин, красилась ярко-красной, помадой. Ниина Джейн пользовалась приглушенными тонами, постепенно растворяясь в сумасшествии своего второго голоса.
Приятно было снова увидеть Робин. Они работали вместе в одном из ранних фильмов Леонарда. Робин с ее сумасбродными шалостями была для Нии, словно освежающий душ. Вне съемок это была неуклюжая и простая девушка. Но перед камерой она, подобно Джеку, преображалась. Это была сама серьезность с втянутыми щеками и страстным хрипловатым голосом.
Как только съемки прекращались, Робин снова становилась изысканно одетым, насмешливым сорванцом. Ей было только девятнадцать лет.
Пока Леонард и Мирина работали по ночам над сценарием, создавая сюжет на следующий день, Ния, Джек, Робин и Джино, Конни и Дьердь Файн, журналистка, которая писала о многих фильмах Леонарда для «Вэнити фэа» («Ярмарки тщеславия»), танцевали в джаз-клубах Манзанилло. Ели омаров-гриль неподалеку от пляжа. Разноцветные фонарики свисали с проводов, подвешенных среди пальм. Местные жители из Сантьяго торговали ювелирными изделиями и куклами. Торговцы собирались под темными деревьями, спокойно усаживались со своим товаром и глядели на луну.
Как-то во второй половине дня они сидели, выпивая у кафе на открытом воздухе, откуда только что убрали на ночь цветные зонтики. На Робин был короткий сарафан, солнечные очки, как у кинозвезд, украшенные по ободкам фальшивыми бриллиантами, губы покрашены жемчужно-розовой помадой. Волосы она подоткнула под соломенную ковбойскую шляпу.
– Как там дела с гнусной синхронизацией, сеньор Джек? – спросила Робин. – Я хочу сказать, похоже, это не было главной темой в других фильмах Леонарда, не так ли? Или это какой-то вид проникновения со стороны Леонарда? Похоже, чем больше вы сближаетесь с ним, тем больше твоя жизнь просачивается в его фильм? Или что другое?
