– Но никто не собирается навредить Нии Уайтт, верно? – спросил Харм. – Или на нее затаил обиду Леонард за то, что она порвала с ним?
Дьердь Файн помолчала какое-то время, потом изрекла:
– Понимаю, к чему вы гнете. Вокруг Нии, действительно, есть атмосфера рока, гибели, и она старается играть это как можно лучше. Наверное, это – аура фильмов ужасов. Но причинить боль Нии? Скорее, Леонарду кто-то хочет насолить. Но не Нии. Хотя она избегает газетчиков сейчас. Как вы думаете, почему я здесь?
– Чтобы написать статью под названием «Смерть. Дубль Первый!»
– Ого, неплохо, профессор. Можно использовать ваше название?
– Итак, импрессарио Нии договорилась, что Вы приедете сюда и напишете отчет в «Вэнити Фэа»? – спросил Харм.
– Я не говорила бы так прямо. Она не устроила это. Она позвонила и дала мне понять, что здесь происходят странные события. Да, она хочет, чтобы я следила за Леонардом для нее. Проявлять заботу о Нии – ее долг. А также – мое дело, – Дьердь пожала плечами, подбирая удар.
Шар легко двинулся, с треском влетел в лузу с правой стороны. Дьердь Харм выпрямилась, подтянула рукава, порылась в большой кожаной сумке, вытащила фотоаппарат, открыла его. Навела на Харма, блеснула вспышка, потом еще. Он поймал себя на том, что немного позирует. Крутой профессор склоняется над столом, готовится к удару. Интересно, соответствует ли он образу?
– Вам нужна правда, – спросила Дьердь. – Я здесь еще и для того, чтобы выяснить, с кем сейчас спит Ния Уайтт. У вас нет на этот счет никаких догадок, профессор?
– Не в моей области исследования, – ответил Харм, встряхнул кий, играя шаром от бокового борта. Шар рикошетом отскочил от угла, медленно покатился к центру зеленого стола.
Дьердь сделала еще несколько снимков, закрыла фотоаппарат, не глядя на него, спросила:
– Ния Уайтт остановилась у вас, не так ли? Она явно не собирается помогать Вам корректировать бумаги? Живей! Продолжайте! Разве я не дала информацию для Ваших исследований? – Дьердь Файн ухмыльнулась.
«Попался, – подумал он. – Видела. Наблюдала. Поняла». – Он вспомнил, как снимал недавно утром парочку на веранде, клубнику в чашке. Что от тебя исходит, то к тебе и приходит.
– Ну, давайте же, профессор, – Дьердь подмигнула. – Это принесет пользу распродаже вашей будущей книги, – шепнула она.
«Эксплуатация», – подумалось ему. И понял, на что намекал Джек.
«Дорогая Ния!
(Он пишет на голубой тонкой бумаге.)
Становится очень трудно сдерживать чувство. Пора выйти, раскрыться перед тобой. Существуют те, кто не хочет, чтобы ты жила, кто уже давно не хочет этого.
Иногда мне кажется, что я присоединюсь к ним из-за невозможности выдержать боль. Сейчас она у меня в горле, словно туда засунули иголку и налили соленой воды.
Но есть кое-что, ты должна это узнать до того момента, когда я решу, по какому пути пойдет история дальше. Леонард Джакобс никогда не любил тебя. Он использует тебя. Он привязан к тебе, но это не любовь. Не могу поверить, что ты не видишь этого. Он передвигает тебя, словно камешек. Ты – образ в его воображаемой жизни, одновременно намного больше и намного меньше, чем есть на самом деле. Почему ты не можешь понять?
Обладающие властью упрашивают меня закрыть дело и примириться. Будто все лишь игра. Словно я могу просто так сделать это. Они не видят настоящего конфликта. Похоже на ожог внутри – когда все кипит и ничто не может утолить боль. Разве неразделенная или несчастная любовь не вызывает такого же ощущения? Но в одном я уверен. Я знаю, что больше не могу вынести. И не думаю, что станет легче, если ты покинешь этот мир. Эта ночь только облегчит часть моей боли. Но не всю. Я постоянно думаю, что должен быть другой способ, помимо этого».
(Он складывает конверт, проводит языком по краям, прижимает. Есть другой способ, он знает какой. Он знает уже несколько дней. С тех пор, как убиты человек и собака. Как легко это было сделать и без всяких последствий.
Любовник должен стать следующим. Он умрет. Тогда, возможно, появится какая-то надежда для него. Он знает, что еще колеблется. Наблюдает за своими собственными колебаниями между своим желанием быть с ней и другим. Тем, другим желанием.
Возможная сцена: Он чистит револьвер, сидя перед зеркалом.)
Глава 13
Ния сидела в трейлере за автостоянкой напротив мотеля. Из маленького окна она видела Леонарда совещающегося о чем-то с ассистентами и операторами. Джек ждал возле мотеля, нервно вышагивая у двери конторы. С ним всегда так, когда он по-настоящему входит в роль. Он с Тэсс заканчивает кадры на диване у проржавевшего автомата с кока-колой. Следующей сценой должна быть свадьба. Они будут снимать ее за площадкой автостоянки, в глинобитном здании, которое выглядело сейчас, как небольшая юридическая контора. Она увидела актера, который будет играть мирового судью. Он подошел к Джеку, они засмеялись. Сюзанна вышла на минутку за кофе.
Ния постаралась сосредоточиться на фильме. Вороны на ветках оглушительно каркали. Их резкие крики, казалось, разрывают воздух. Интересно, как они прозвучат в фильме? Леонард, должно быть, вмонтирует их в звуковое сопровождение. Несмотря ни на что, она восхищалась его работой. Перья у ворон были черные с зеленым отливом, плотные. Чернота оперения скворцов радужно светилась под солнцем. Она смотрела, как скворец прыгал по гравию около трейлера.
Свадебное платье висело в бедном гардеробе единственной спальни трейлера. Ния сняла его с вешалки. На подоле было грязное пятно. Она встряхнула платье, пыль заклубилась в полосе солнечного света, пробившегося сквозь узкое окно. Интересно, костюмеры, наверное, специально пачкают подержанную одежду? Как отвратительно! Бракосочетание состоится в обшарпанной конторе, посреди неизвестно чего. Они пойдут регистрировать брак прямо с колес, только что проделав немалый путь из Лос-Анджелеса на «Харлее».
Ния скользнула в платье, рывком одернула подол, перегнулась, дотянулась до молнии на спине. Стряхнула пыль с кружевной юбки.
Ния никогда не была вполне уверена, какая сцена будет следующей, несмотря на то, что Мирина ежевечерне составляла расписание. Только Леонард определял очередность кадров. Держать актеров в предельном душевном дискомфорте было его основной задачей. Ния не могла точно сказать» будут ли они снимать завтра сцену с мотоциклом или с поездом. «Харлей» стоял снаружи мотеля у двери комнаты номер три, покрытый слоем красноватой пыли. Блестящий белый «Меркурий», который Хэнк купил на аукционе за свой «Харлей», припаркован в стороне от автостоянки. Из-за мрачного унылого предчувствия, которое она пыталась запрятать от самой себя, Ния панически боялась садиться в эту машину.
Вот еще один шанс для образов ожить, для сценария – стать жизнью, а потом, чуть видоизменившись, снова вернуться в сюжет. Но нет, все гораздо сильнее. Что-то еще похожее на страх, который она ощутила в машине, когда возвращалась одна из Альбукерке. Да, все снова обернется страхом.
Тогда ей казалось что она плывет среди неправдоподобно ярких и крупных звезд, растворяется в них. Она совсем забыла о дороге. В Лос-Анджелесе невозможно увидеть такие звезды. Временами, живя в каньоне Лорель, она забывала, что где-то есть чистое черное небо, усыпанное огромными звездами. А это то же самое, что забыть о Боге.
