немыслимым в современной России – частная армия в десятки тысяч боевиков, большинство из которых были вовлечены в криминальные заработки. До прихода к власти Путина в СМИ данная тематика просто терялась на фоне событий глобального масштаба, а вот после случилось интересное дело. Когда к власти пришел выходец из силовых структур и СМИ сильно зажали, то по всем острым темам начала работать старая советская методика «если мы об этом не говорим, то значит этого нет». В СССР, как известно, не было секса, а в России в конце 90-х – экстремизма. В крупных городах расцветала субкультура скинхедов, носивших явное палево, на многочисленных концертах толпы кидали римское приветствие… а государство безмолвствовало. По сути известные читателю тенденции выросли в те годы буквально как в инкубаторе, при полном отсутствии интереса у государства. Почему так вышло сказать трудно, но совершенно убежден, что в основе лежал вечный страх милицейского чиновника внезапно найти у себя под носом говно, и испортить им статистику, пока соседи делают вид что у них пахнет розами, и поют что у них «все хорошо, все хорошо».
Этот период в Москве закончился во времена погромов Ясенево и Царицыно и беспорядков на манежной площади, а в нашем городе продлился до 2003-2004 года и окончательно закончился только в 2005-м, после резонансного убийства армян в Пышме.
Второй этап оказался наиболее успешным по фактическому результату – эпоха борьбы со скинхедами. Если вернуться к приведенной аллегории с говном, то наступил он в тот момент, когда вонять стало уже нестерпимо, а кому-то из милицейского начальства насрали прямо на голову. Обнюхав и облизав обгаженную фуражку, государство наконец-то оценило вкус, цвет и консистенцию неизвестной субстанции, и публично подтвердило страшную догадку, о том, что же это такое – «Это же… это же говно!». Получив отмашку, СМИ начали трубить о страшных скинхедах, провозглашая конец света и второе пришествие фашизма. Аналогичную отмашку получили и правоохранительные органы, и началось искоренение коричневой заразы. Беда только в том, что интеллектуальных возможностей у правоохранителей хватило исключительно на установление внешних признаков без понимания сути. Куст, как известно, представляет собой совокупность веток и листьев, торчащих из одного места, а скинхед – лысого как коленка индивида в ботинках с белыми шнурками, который все время кидает вверх правую руку и говорит «зиг хайль». Все, кто таковыми не являются – не скинхеды! Так государство извело остатки субкультуры довольно массовыми посадками, и в последствие причинило значительный ущерб части организованной преступности, в которую мутировали скинхеды. За 90-е годы УБОПы научились неплохо противодействовать бандам, и на короткий период совпали развитие правого движа и понимание преступных закономерностей организованной преступности милицией; причем после ОПГ 90-х скиновские бригады для УБОПа стали относительно легкой целью. Про этот период довольно-таки неплохо написал в своей книге легендарный Жора Бойко, знаменитый начальник питерского УБОПа. У нас происходило все то же самое, и 2005 год ознаменовался практически полной ликвидацией всех нежизнеспособных банд города местным УБОПом и раскрытием череды преступлений экстремистской направленности. Успех государства в противостоянии с Движением был очень кратковременным – приближался третий этап, который начался в 2010 году с событий на Манежной площади.
Третий этап можно охарактеризовать лишь цитатой из классического революционного труда – «Призрак бродит по Европе». Внезапно оказалось, что скинхеды-то куда-то делись, а экстремизма становится не меньше, а больше. Только милиция успела привыкнуть к излюбленному противнику, как тот дематериализовлся, превратился в призрака и стал препохабно себя вести. Сначала выяснилось, что две трети направлений явной националистической деятельности оказались легальными, причем праворадикальная среда обзавелась внушительным информационным потенциалом и «мускулами». Как в правовом поле с собственными адвокатами и правозащитными центрами, так и в прямом смысле – тот же легальный околофутбол накопил такое количество боевиков такого качества, что успехам основных «грядок» с топовыми бандами могло бы позавидовать старое РНЕ. В довершение ко всему старый жупел из маргинального бритоголового со свастикой и бутылкой дешевой бормотухи поблек окончательно: новое поколение оказалось обеспеченным, спортивным, и модно одетым в дорогие европейские бренды, одновременно с ними предпочитая дорогие ножи и качественное огнестрельное оружие. Вопреки всем стараниям СМИ и «борцов» с экстремизмом, быть националистом стало модно и привлекательно. Тут-то «борцы» и оказались в тупике: как бороться с тем, что рассеялось по всему социуму и приобрело вместо исторического отторжения фашизма черты массового одобрения? Протухший «культ Победы» ничего не смог исправить, и в стране, которая победила фашизм, каждый второй на улице согласится с тем что «чурки заебали» и их нужно отстреливать. Полностью потеряв выраженные ориентиры в том, с чем нужно бороться, правоохранительная система заметалась из стороны в сторону, подменяя противодействие экстремизму институтом политического сыска. Толку от этого нет все равно – на месте одного искорененного экстремистского рассадника образуется десяток новых.
Самое смешное то, что подлинных причин того, от чего так вышло, никто не понял – от администрации Президента до ВНИИ МВД. Происходящее можно изобразить в виде наглядной аллегории.
Есть однокомнатная квартира, в которой живет старый и мерзкий спившийся алкоголик, постепенно опускающийся все дальше и дальше. Сначала он перестает мыть посуду, и в квартире от грязи заводятся тараканы. Первое время наш алкоголик не замечает новую живность, и продолжает гадить дальше, время от времени прибивая случайных тараканов тапком – пока от шевелящихся тараканов не перестает видеть обои. Тут до него доходит, что что-то тут не так, и тараканам объявляется смертный бой. Ликвидировав большую часть поголовья тапком и привычно нагадив в углу, наш алкаш на сдачу от паленой водки покупает средство «Машенька» и им обильно обрабатывает все углы, от чего тараканы практически исчезают. Отпраздновав победу над тараканами, гадить он начинает в два раза сильнее, пока не обнаруживает, что вокруг него пешком прогуливаются мыши, которые тапком не давятся, а средством «Машенька» закусывают объедки. Кроме мышей завелись еще и крысы, которые ко всему прочему еще и кусаются, временами устраивая массовые мероприятия, шествия и манифестации, перерастающие в массовые беспорядки. Гадить по углам алкоголик не перестает и пробует все новые и новые средства от грызунов, которые помогают плохо, мышей и крыс все больше – и не за горами времена, когда расплодившиеся крысы торжественно вынесут алкоголика из квартиры на помойку, где ему придется жить бомжом возле мусорного бака. Если вообще не сожрут.
Вот точно так, как герой нашей аллегории борется с антисанитарией у себя дома, наше государство много лет борется с экстремизмом.
***
В главе, посвященной прямому действию, мы уже рассмотрели то, почему толкового «акционера» практически невозможно поймать на месте преступления. Коллективный характер организованной преступности с одной стороны делает ее практически неуязвимой, а с другой – создает в другом месте самостоятельные слабые места. Главным слабым местом «бригад» стала их социальная активность, когда в преступную структуру в течение короткого периода субкультурной селекции мог попасть кто угодно. Это приводило к тому, что слаженный и монолитный коллектив могла угробить одна-единственная «крыса», находящаяся где-то рядом.
Бригады нового типа, стоящие на четких принципах оргпреступности, оказались слабо уязвимы для агентурных и оперативных методов, а вот субкультуру скинхедов таковые практически уничтожили. Попробуем проанализировать то, как это происходило.
Любая молодежная субкультура имеет выраженные черты эскапизма, когда неформал, ролевик или
