друзей, а ее новые таланты просто расцвечивали жизнь новыми красками.
Взять хотя бы нынешнее занятие. Такой яркости ощущений у нее не было очень давно, но раньше она добивалась этого либо употреблением грибов, либо трехдневным голодом на фоне изнуряющих тренировок от заката до зари. Теперь же она была еще свежа, вся ночь впереди, качество восприятия при практике — удивительное, да еще удержала новоприобретенный тоннель и могла слышать обычными, так сказать, ушами.
Йарра закончила массаж и потянулась к огню. Был еще неясный зов, о котором не хотелось думать сейчас, в состоянии какой-то светлой радости. Юная Арахнида посмотрела вверх, где роскошный дракон распался на огненные кучи неясных очертаний.
— Эй, проказники, я ложусь спать. А вы летите куда знаете. Впрочем, нет. Что, я себя сама буду охранять? Не выйдет. А ну-ка, стройся…
Йарра улеглась на расстеленную рубаху, поближе к огню, положив с другой стороны пламени несколько новых поленьев. Теперь она с неудовольствием посмотрела на стаю. Банда танцоров, понятное дело, поредела. В просветах между ними девушка увидела небо, сплошь затянутое тучами.
— Непорядок… Ничего, сейчас устроим.
Вскоре над спящей чистым серебром сияла Большая Медведица, которой в этих широтах полагалось быть совсем в другом месте предгрозового небосвода. А вокруг персонального созвездия хозяйки костра кружилось сразу несколько лун, которые меняли цвета, потом кидались догонять друг друга, и вновь начинали свой неторопливый ход, уже в другую сторону.
В ту ночь решение повернуть к сердцу Урочища окончательно в ней окрепло, и наутро последняя Арахнида, отбросив все сомнения, зашагала на зов.
Зима в этом году была на удивление суровая, но Йарре это было нипочем. С улыбкой вспоминала она свою предыдущую жизнь, когда приходилось колоть дрова, следить, чтобы не остыла печь. В хоромах было тепло и сухо в самые трескучие морозы так же, как и в тот день, когда запуганная беглянка впервые вступила в них. С тех пор минуло немало времени, но девушка все никак не могла привыкнуть к безопасному существованию. Вот и сейчас, идя по нескончаемым коридорам нижнего яруса она инстинктивно пыталась прощупать, не затаился ли за поворотом враг.
А за поворотом сидел на корточках черный скорпион, безжалостный и неотвратимый убийца. Его чудовищной силы клешни нависали над ходом, ведущим в средний ярус, словно темная арка.
Йарра мгновение помедлила, рассматривая безмолвного стража, неизвестно кем поставленного тут до ее прихода. Скорпион, без сомнения, не родился на этом посту. Панцирь его был подернут характерной перламутровой дымкой. Арахнида понимала, что он выгорел на солнце, когда скорпион в местах, наверняка удаленных от подземных ярусов, поджидал в каменистых россыпях добычу. Она давно уже перестала ломать себе голову над странностями своего убежища. Но сегодня ей вновь захотелось полюбопытствовать, как живет ее невольная стража.
Арахнида прошла десяток шагов дальше, и уселась на узловатом корне, выступавшем из земляной стены тоннеля. Спустя некоторое время она почувствовала слабое движение где-то слева от себя. Множество ног торопливо бежали по ходам, невесть кем прорытым в толще земли. Вот топот сменился напряженной тишиной в том месте, которое она совсем недавно миновала. Там нижний ярус раздваивался, но боковое ответвление было слишком низким для двуногого, и пахло оттуда отвратительно, так что она никогда туда не наведывалась.
Скорпион оживился. Смертоносный хвост вздрогнул, и завис над тоннелем. Оттуда ринулась добыча. Это был кабанчик, который визжал от испуга и боли, ибо пригнавшие его на глубину муравьи, топот лап которых уловила Йарра, подгоняли его безжалостными укусами. Ничего не видя на своем пути, несчастное животное вылетело прямо на скорпиона. Девушка ждала броска, но как обычно, прозевала момент начала атаки, который стал и ее концом. Хлестнуло ядовитое жало, сухо щелкнули клешни, и безмолвный страж принялся за свою трапезу.
Некоторое время Йарра прислушивалась к шороху, с которым муравьи удалялись на поиски новой жертвы для других стражей, потом двинулась дальше.
В душе она подсмеивалась над своим привычным трепетом, с которым пробегала мимо скучающего в тенетах белесого паука, сторожившего один из многочисленных выходов на поверхность, мимо ямы в полу, откуда торчали настороженные усики личинки муравьиного льва, кралась вдоль длинного тела многоножки, свернувшейся в нише под потолков гигантской галереи, в конце которой было «гнездо» Арахниды.
Никак не удавалось адаптироваться к тому, что грозные стражи подземного убежища совершенно не воспринимают дерзкого двуного как добычу. Еще хуже приходилось ее новым друзьям — танцующим жукам. Они наотрез отказались влетать внутрь пустотелого холма, изрытого ходами. И это при том, что внутри было тепло, а снаружи валил снег, доставлявший весельчакам-невидимкам немало хлопот. Впрочем, с наступлением поздней осени жуки, как и все остальные насекомые Урочища, впали в спячку. Холоднокровные твари не переносили даже самых слабых морозов, но внутри холма, благодаря таинственному теплу, насекомые словно бы и не замечали смены времен года.
Разлука с верными друзьями были единственной, но весьма печальной платой за уют и безопасность. Как только Йарра набралась смелости и нырнула в один из зияющих в теле холма тоннелей, как все невзгоды оставили ее. В «гнезде» — небольшой пещерке, в которой беглянке удалось проделать «окно» наружу, девушка не знала никаких забот. Дважды в день к ней забегали трудолюбивые муравьи, неся в зобах сладкую клейкую массу, пищу из собственных малышей, слаще и сытнее которой Йарра не ела ничего в жизни. В нескольких шагах от «гнезда», в центре охраняемой многоножкой галереи бил ключ чистой воды, а земляной пол и стены словно источали мягкое тепло.
Приятно по утрам высовываться в «окно», наблюдая со смешанным чувством скованную льдом и снегом опушку леса, петлю замерзшей реки, покрытую сугробами поляну, бегущую к подножию холма. Из теплого «гнезда» ненавистная зима казалась воистину прекрасной.
Сейчас Йарра смотрела в «окно», вспоминая, как выглядела поляна, ведущая к холму в то время, когда она пробиралась вперед, следуя таинственному зову. А поляна тогда была прекрасна, хотя и на другой лад, но таила в себе смертельную опасность. Тогда еще беглянка не знала, что невзрачный холм, высящийся в сердце Урочища, охраняется лучше, чем любое другое место на континенте. Она лишь оглядела поросшую редкой травой и чахлыми кустиками ровную площадку, и несмело шагнула по направлению к холму.
С каждым шагом зов становился все нестерпимей. Теперь она уже наверняка знала, что это отнюдь не игра воображения. Что-то внутри земляной махины звало ее, требовало ее присутствия. Йарра шла, все ускоряя шаг, и не обращая особого внимания на редкие проплешины выгоревшей соломы, попадавшиеся через каждую сотню шагов. Вот она поравнялась с очередной проплешиной, и та внезапно ожила.
До сих пор Арахнида с омерзением вспоминала свой тогдашний ужас. Кучка соломы оказалась травой, вплетенной в хитроумный щит из ветвей и паучьих нитей, прикрывавший вход в логово желтоспинного паука. Йарра наступила на одну из сигнальных нитей, и хозяин ловушки быстрее мысли выскочил на оцепеневшую жертву. Странный зов притупил ее новые способности распознавать загодя засады и ловушки. Девушка получила удар мохнатыми лапами по спине, перекувырнулась через голову, вскочила, и бросилась бежать. Она что-то кричала, спотыкалась, падала, и вновь бежала. При очередном падении беглянка задела еще одну сигнальную нить. Новый паук без единого ментального сигнала бросился к ней, навис над распластанной на земле Арахнидой, и вдруг повернулся, и с быстротой молнии юркнул под крышку логова.
Йарра вновь бросилась бежать, и неслась, пока не очутилась в воде по пояс.
Оттирая липкую тину с рубахи, девушка изумленно смотрела на рыжие холмики, покрывающие поляну. Ни одного паука не было на поверхности. Никто не преследовал ее, она была жива и здорова. Не веря себе, беглянка попыталась прощупать поляну, и в следующий миг вскрикнула от омерзения и страха. Десятки, если не сотни желтоспинных пауков, укрывшихся под землей, прекрасно осознавали присутствие чужака. Но ни один из них не попытался парализовать ее волю. В тот момент это было не трудно сделать, вся душа девушки от пережитого страха была в смятении. Пауки, более того, голодные пауки, как
