ударил в сочленение, сумев отрубить сегмент лапы с когтем. Серебрянка стала подниматься на ствол. Распознающий поскользнулся и шлепнулся задом о мокрое дерево. Свободная рука нащупала комок грязи или тины, прилипшей к корню, и он броском залепил оставшиеся целыми глаза надвигающейся твари. Пинком ему удалось сбросить паука назад в воду.
Тут серебрянка поняла, что имеет дело с каким-то особенным противником. Она стрельнула в него нитью, которая бессильно запуталась на корнях дерева, и бросилась вглубь болота. Сим разглядел, как она скакнула по коряге на кочку и растаяла во тьме.
Распознающий расхохотался, радостно и дико, посреди ночи. Несколько успокоившись, он принялся выжимать рубаху. Становилось холодно, и Сим позавидовал степнякам, забравшим себе все вино из добычи.
Тут его внимание привлек слабый стон, раздавшийся из воды. Не вере своим ушам, удачливый питомец Школы склонился вниз, и метнувшаяся из-под ствола рука ухватила его за ворот. Вновь Распознающий оказался в воде, на этот раз испуганный не на шутку. Сбывались деревенские россказни. Не иначе как дух мельника решил утянуть его вглубь проклятых топей. И нож остался на стволе, воткнутый в корень упавшего дерева.
Некоторое время он боролся с чем-то, на ощупь казавшимся человеком, пока не разобрался, что его никто не собирается топить. Невесть как оказавшийся на ночном болоте мужчина старался с его помощью выкарабкаться на сушу. Из последних сил Сим выбрался сам и выволок мужчину едва ли не за волосы, заломив тому хватающуюся руку за спину.
Тут оказалось, что вторая рука человека прочно примотана к спине паучьей нитью. Да и весь он, с ног до головы, был в обрывках тенет. От него пахло омерзительно, точно так же, как пахло от соратников Сима по облавам, которых кусали пауки. Человек наверняка был сильно отравлен паучьим ядом.
Грязно ругая потерявшего сознание незнакомца, Сим принялся искать во тьме твой пояс, сорванный серебрянкой при их первом столкновении. С трудом найдя его, он вынужден был идти в ближайшую рощу за хворостом, ибо на пожарище не было ничего горючего. Потом — мучительно долго высекать искру кресалом, липким от паучьего яда. Проклятая серебрянка, похоже, пыталась сожрать пояс, но подавилась сумочкой, набитой всякими твердыми предметами.
Когда костер был разведен, спасенный стал приходить в себя. Теперь, при свете жарких языков пламени, пожиравших смолистые ветки ели, Сим смог его внимательно разглядеть. Тот был невероятно худым, да что там, он больше походил на живого мертвеца.
Паук держал жертву в плену не один день, конечно, не собираясь подкармливать. Жизнь в нем теплилась благодаря лишь паучьему яду. Кроме того, левая рука мужчины, которую Сим аккуратно освободил от пут, была отъедена до середины предплечья.
Понимая, что когда пройдет действие яда, мужчина почувствует настоящую боль, притупленную дурманом, Сим порылся в поясной сумочке, извлек каменный флакон с пахучей жидкостью, и насильно влил ее в рот спасенному. Зубы тому пришлось разжимать ножом. Вскоре глухие стоны прекратились, и человек забылся глубоким сном.
Протянув руки к костру и зябко ежась, Распознающий проклял свою несчастливую звезду. Теперь оставалось на выбор два выхода из создавшейся нелепой ситуации. Или ждать утра и разжигать сигнальный костер, и тогда на него вскоре выйдут жители того самого селения, где сейчас спокойно отдыхал его отряд. В этом случае не пришлось бы нести спасенного на руках. Или — продолжить свой путь к Навне, волоча на горбу несчастного, одурманенного бальзамом, секрет изготовления которого был известен лишь прошедшим Школу. Выбран оказался второй путь.
Через некоторое время удачливый питомец Школы примостил храпящего мужчину на плечах и двинулся вдоль воды. Нести оказалось на удивление легко. Несчастный весил, как ребенок. Однако волочь ночью по ухабам и между корявых деревьев десятилетнего ребенка — дело не простое, и Сим часто делал привалы. Наконец он миновал болото. Воздух стал чище… Когда Распознающий увидел одинокий сторожевой огонек нужного ему селения, уже начался рассвет, а он совершенно выбился из сил.
На стук в резной ставень откликнулся сварливый голос матери Навны. Сим затарабанил еще громче. Вскоре на порог вышла встревоженная Навна со свечей в руках. Скинув на крыльцо свою страшную ношу командир облавной охоты, он блаженно улыбнулся, разглядывал чудесные волосы своей любимой. Та, всплеснув руками, стала затаскивать спасенного внутрь дома, а Сим так и остался сидеть на крыльце, глядя на розовую зарю. Избитое тело болело, саднили следы, оставленные на коже паучьими нитями, колено, о котором он почти забыл, ныло. А человек улыбался и что-то насвистывал себе под нос.
Вскоре мимо него важно прошествовал гусь, зашипев для порядка, потом появились цыплята вместе со своей устрашающих размеров мамашей. По двору прошлепала мать Навны в пуховом платке. Она вернулась чуть погодя, ведя за руку деревенского знахаря. Тот лишь мгновение помедлил возле Сима, ощупав его одеревеневшую ногу, потом направился к спасенному мужчине вглубь дома. Вскоре вышла на порог Навна, неся в подоле два больших пирога. Пока Сим уплетал их, она вернулась с кувшином ягодного киселя. Наконец мужчина нашел в себе силы подняться и войти в дом.
Он прошел мимо суетящихся над тощим раненым старухи и знахаря и повалился на лавку. Навна постояла некоторое время над ним, потом нашла в углу выделанную шкуру оленя и накрыла Распознающего. Тот уже храпел, а под веками зрачки его метались, словно перепуганные ястребом гуси.
Ты слишком давно не был у меня. Слишком. Я приготовила тебе маленький сюрприз… — Но Распознающий не хотел слышать ни о каких сюрпризах. Его жадные глаза шарили по фигуре Навны, горящим взором он уже делал с ней то, что неизбежно должно было последовать между возлюбленными после долгой разлуки. Поэтому мужчина потянулся к ней, лихорадочно размышляя, осталось ли в нем достаточно сил, чтобы не разочаровать вспыльчивую подругу, ведь поход и поединок с серебрянкой основательно его вымотали.
Подруга, однако, отступила в глубь заброшенного сарая, выбранного для свидания из-за своей удаленности от глаз бдительных селян. Она явно была раздосадована тем, что молодой Распознающий хотел от нее только одного, игнорируя ее слова.
Сим нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Перед прелестями Навны, которые скорее подчеркивала, чем скрывала широкая вышитая рубаха, он был словно полевая мышь пред очами филина. Грозный командир, разгромивший едва ли не последнее гнездо Арахнид, выдержавший в одиночку бой с грозным пауком, теперь напоминал щенка, походя отшлепанного хозяином без всякой с его стороны провинности.
— Навна, иди ко мне…
Сим чувствовал, что горло его пересохло, и голос выдает все его чувства. Он почувствовал, что возбуждение, распространявшееся по телу от чресел, достигло вспотевших ладоней. И еще он почувствовал, что вместе с голосом, дрожат и руки. В этот миг четкий образ Навны, который вел его через все беды последних лет, словно пропал. Осталась одна похоть. В этот миг его устроила бы любое существо в юбке.
Навна, словно бы чувствуя силу, заставившую дрожавшего Сима сделать несколько шагов в ее сторону, злым голосом прошептала:
— Негодяй, ты мог бы, пожалуй, переспать и с Порченой паучихой.
Что-то в ее голосе и в выражении глаз заставило Сима остановиться. Лоб его покрылся испариной. Из последних сил удачливый командир попытался вернуть себе остатки мужского достоинства.
— Да что с тобой случилось! Если ты не рада мне, я пойду спать. После того, что я совершил, нет сил заниматься совращением упрямой…
Тут он прикусил язык, но Навна словно бы не обратила внимания на едва не вылетевшее оскорбление. Она еще дальше отступила во тьму, и оттуда холодно блеснули ее глаза.
— И что же ты совершил такого, что дает тебе право обращаться со мной, как с пьяной дочерью паромщика?
Она отступала все дальше. Двинувшийся за ней Сим, словно заколдованный, не чувствовал под собой
