превосходительства.»
«Превосходно… — облегченно вздохнул Ржевский. — Как вы полагаете, не пора ли открывать огонь?»
«Далеко, — отвечал Вейцман, меряя взглядом расстояние. — Из такой развалины не дострелить. Но если вы хотите дать предупредительный выстрел…»
«Нет-нет… — поспешно возразил Ржевский. — Зачем давать им лишнюю возможность подготовить контрудар?»
Полковник недоуменно пожал плечами.
«Контрудар?.. По данным разведки, они вообще не вооружены… если, конечно, не считать ножа- коммандо на голени девицы, которая голышом загорает на юте. Кстати, а зачем их топить?»
«Приказ,» — коротко отрубил Ицхак.
«Приказ-шмиказ… — пренебрежительно фыркнул Вейцман. — Дают идиотские приказы, а потом весь мир вопросы задает, репортеры крутятся…»
«Подумаешь, крутятся… Пусть крутятся, как пропеллеры. Нам-то что? Нам главное, чтобы приказ был выполнен точно и в срок.»
Генерал-поручик резко одернул гимнастерку и вызывающе посмотрел на младшего по званию. Вейцман молча поднял к глазам бинокль.
«Как это, никого? — изумленно переспросил Брандт. — А кто же, по-твоему, все эти деревяшки выгрузит? И куда?»
Хефи ласково погладила его по щеке.
«Не волнуйся, Дэвид… Заплатим ребятам лишние баксы, они и выгрузят. Прямо на берег, кучей. За час управимся. А потом я грузовичок подгоню… Да не делай ты из мухи слона! Дэвид! — она обняла Брандта и, тесно приблизив лицо с сумрачными глазами, принялась водить губами по его щеке. — Ну не надо, милый… Ты так хорошо все делал до этого… Потерпи еще чуть-чуть, нам и осталось-то совсем немного.»
Брандт пожал плечами, послушно размякая от ее ласки.
«Ладно, ладно… делай, как знаешь. И все-таки, как-то это странно. Где же вся твоя шайка-лейка? Столько усилий затратили, а теперь даже судно встретить некому…»
Подошел Котофеич.
«Слышь, Димон, ближе к берегу нельзя. Сядем.»
Брандт кивнул на Хефи: «Делай, как она скажет.»
Он тревожно вглядывался в берег, чересчур пустынный для такой прекрасной погоды. За линией дюн, на прибрежном шоссе что-то мелькнуло. Что? Не красно-синий ли фонарь полицейской машины? Брандт повернулся к Хефи, которая тем временем деловито инструктировала Котофеича.
«Хефи…» — начал он и запнулся. Над берегом взвился характерный дымок, а затем примчался и запыхавшийся от опоздания звук выстрела. На баке «Эль-Таалены» разорвался первый снаряд, взметнув в воздух обломки и клочья угольно-черного дыма.
«Это что ж это… — с какой-то детской интонацией сказал Котофеич, удивленно приоткрыв рот и шаря рукою где-то у себя за спиной. — Это что там у меня, Димон, а?..»
Котофеич стал поворачиваться, чтобы показать, но ноги у него подкосились, и он упал лицом вниз, даже не пытаясь смягчить падение, с безразличной неразборчивостью неодушевленного предмета. В спине у него торчал обломок стального прута из разлетевшегося леерного заграждения.
Второй снаряд угодил в рубку. На палубу стали выскакивать растерянные моряки. Брандт схватил Хефи за руку.
«За борт! — закричал он. — Все — прыгайте за борт! Плывите к берегу!»
Повернувшись к Хефи, он увидел выражение застывшего полуобморочного безразличия на ее лице, очень похожее на предсмертное безразличие Котофеича. «Неужели ранена?» — подумал он с отчаянием, попутно успев удивиться этому отчаянию. Третий снаряд ударил в борт чуть выше ватерлинии. «Эль- Таалена» вздрогнула и накренилась. По палубе с криками метались ошалевшие люди. Из обломков рубки свешивался мертвый штурман, болтая неестественно вывернутой ногой с торчащей обнаженной костью.
«Цела? — закричал Брандт, ощупывая девушку и с ужасом ожидая увидеть кровь на своих руках. — Плыть сможешь?»
«Смогу, — спокойно ответила Хефи. — Да не мельтеши ты так. Цела я, жива и здорова. Ничего со мною не случится, не волнуйся.»
Она явно пришла в себя. Прежнее безразличие сменилось какой-то странной задумчивостью; глаза ее светились.
«Что ты стоишь? — закричал Брандт. — Прыгай! Угодит в машину — сгорим!»
Он потащил ее к борту.
«Не здесь, — деловито остановила его девушка. — Прыгнем с другого борта. Поплывем параллельно берегу, на юг, не меньше мили. Прямо к берегу нельзя, застрелят…»
Пулеметы они услышали, когда уже отплыли на несколько сот метров к югу от гибнущего судна. Моряков с «Эль-Таалены» расстреливали прямо в воде.
Когда все было кончено, Вейцман брезгливо сплюнул на лежащего без чувств генерал-поручика Ржевского и подозвал автоматчиков.
«Отнесите генерала в машину, — сказал он. — Пусть доложит в штаб об успешном исполнении… когда проснется.»
От передвижного командного пункта, размахивая руками, бежал радист.
«Полковник! — закричал он еще издали. — Рапорт от группы оцепления! Кому-то удалось вырваться! Двое полицейских убиты! В двух километрах южнее! Машина похищена!»
Вейцман снова сплюнул и вздохнул.
«Жаль, далеко не уйдут… — пробормотал он про себя. — Сучий Коврик…»
Часть 9
Они ехали молча. После Умм-эль-Фахма Хефи вздохнула и тихо сказала:
«Все. Здесь мы расстанемся. Высади меня на ближайшей автобусной остановке. Потом ты должен ехать один. Это недалеко. На перекрестке Меггидо повернешь налево и дальше по указателям.»
«По каким указателям?»
«Маунт Меггидо. Хар Меггидо. Гора Меггидо. Армаггедон.»
Брандт резко свернул на обочину.
«Послушай, Хефи, — сказал он раздраженно. — Это уже переходит все границы. В какой-то момент я полагал, что понимаю тебя, но теперь вижу, что ошибался. В чем дело, ты можешь объяснить? Почему мы должны именно сейчас расставаться? И на кой черт мне нужно переться одному на эту самую гору? И где все твои товарищи? Организация? Группа?»
Хефи снова вздохнула, глубоко и прерывисто. В глазах у нее стояли слезы. Брандт впервые видел ее плачущей. Девушка протянула руку и погладила его по щеке. Рука слегка дрожала, и оттого вышло особенно нежно.
«Милый, милый Давид, — прошептала она. — Ты еще ничего не понял? Даже своей прославленной дедуктивной логикой Дэвида Брандта? Мы с тобой одни. Нет никакой организации, никого. Только мы, я и ты. Хефциба и Давид. И наш ребенок, сын.»
«Сын?» — ошарашенно выдавил Брандт.
«Сын. Он еще не родился, но у него уже есть имя. Его назовут Менахем. Твой сын, сын Давида. Машиах бен Давид. Он-то все и закончит. Не мы, он.»
«Машиах?.. — потрясенно прошептал Брандт. — То есть, мессия? Ты что, совсем сбрендила?.. Аа-а… наконец-то я понял… ты сумасшедшая… просто сумасшедшая! Господи! Это ж надо так попасть! Ты,
