но в общем все, кажется, склонялось к последнему.
По крайней мере, стремления испытать насилие демон пока не ощущал. Нет, не в том смысле, что не нарывался... Но в ступор не впадал, по крайней мере не помимо собственного желания. И был уверен, что в случае чего справится с ситуацией. Правда, цену этой уверенности устанавливать не стал бы. Западло всегда приходит без предупреждения.
Только вот хейтеров это никогда не останавливало.
Рингил умело (для делавшего это третий раз в жизни демона) намылил волосы и подумал, что с развлечением они все-таки угадали. Где и когда еще выпадет такой шанс понять, от чего именно положено отказываться в жизни? Возможно, отец был прав, когда говорил, что хейтерами нужно становиться, во- первых, от хорошей жизни и во-вторых, пожив этой жизнью лет двадцать минимум.
Как многие любители пофилософствовать, Пейнджел Джайнис сам своим рекомендациями следовать и не думал.
Смывая пену, Рингил думал о том, кем оказывался его отец для разных групп – людей, демонов, даже сенгарийцев. Шум воды способствовал течению мыслей. Итак, отец, что было аксиомой, являлся существом строго отрицательным. Но – в годы столкновения с беспредельщиками он стал героем, сумев сплотить третий приход и дать бой. Но – он сумел не сломаться под давлением тех же беспредельщиков. Но – позволял себе...
Впрочем, то, что разрешал себе творить Пейнджел в реальностях, вписывалось не в рамки возражений, но в совершенно иную графу. Что-то отец искупал этим блистанием. Возможно, свое нежелание быть известным. Или же, будучи шокером, полагал, что так и обязан себя вести...
Хейтер решительно отжал волосы и встал во весь рост, чтобы достать полотенце. То ли перегретая оболочка подвела, то ли мыльная вода, но в результате «принц» совсем не царственно грохнулся на пол, по пути приложившись о край ванны обеими ногами. Ввиду крайнего везения встреча лба с напольным покрытием знаменовалась только непрезентабельным звуком, легко описываемым словосочетанием «тупой удар». До образования очередного будущего шрама не дошло.
В принципе, Рингил мог бы встать и сам, но помощь прибежала, спотыкаясь друг о друга и матерясь, быстрее, когда в голове еще позванивали колокола. Похоже, о мелкой личной свободе можно было забыть...
А дальше было весело. В том смысле, что кучу взволнованных возможной потерей мужчин разбавила сенгарийская женщина. Звали ее Артили, была она начальницей корабельной медслужбы и, насколько прочел в ее мыслях хейтер, не смотрела на пленника как на своенравное, но важное существо, сознание которого никого не волнует. Похоже, в империи существовали специалисты, способные при помощи должной обработки сотворить из любого сенгарийца то, что прикажут. Во всяком случае, такая мысль в сознании Артили мелькала.
Врачиха начала с того, что выгнала ко всем отрицательным персонажам местного фольклора лишних свидетелей. Немного подумав, Рингил решил сыграть, что ей доверяет, поэтому относительно честно, хоть и очень негромко, ответил на вопросы касательно самочувствия, лишь каплю преувеличив. А вот следующий вопрос поставил хейтера в тупик.
–Ты действительно хочешь умереть? – за этой фразой стояло особенно сложное сплетение чувств. Артили уже насмотрелась в глаза своего пациента, поэтому преобладало в сплетении желание спасти ребенка-узника любой ценой. Причем спасти не обязательно от смерти, хотя опять же в основном мысли были посвящены этому. Врачиха, похоже, вначале хотела понять, способен ли мальчик принимать такие тяжелые решения. Собственная судьба, ожидавшая ее в случае гибели огромной ценности, похоже, волновала Артили в наименьшей степени.
–Да, – Рингил решил ответить искренне. Хотя бы поначалу. – Но это глупо. Я люблю, – намеренная «оговорка», – сестру, но знаю свою роль. Мне рассказали, кто я такой.
–Малыш, ты все еще думаешь, что сможешь что-то сделать? – а вот и причина вскрылась... Странная черта – отчаиваться перед лицом силы, – была присуща и сенгарийцам.
–Я полагаю, что нас не слушают, – Артили кивнула, и Рингил продолжил: – Я не всегда буду ребенком. Сестра хотела бы, чтобы я жил. Я не могу перечить ей, леди. Поэтому постараюсь жить, пока слышу голос ее сердца.
Похоже, убедить в своей ненормальности сочувствующую медработницу Рингилу удалось... А, возможно, и в том, что уже раз подвергался гипнотическому программированию. Естественно, играть это было куда проще, чем притворяться «нормальным» ребенком.
Хейтер улыбнулся Артили, мысленно приказывая ей оправдать не существовавших программаторов. Пусть считает, что только обработка позволила мальчишке пережить смерть единственной и любимой сестры.
–Странно, неужели у них совсем нет связи? – Велка погладила пальцем край приборной панели. – Ну, я не читер, я только учусь...
Динамики чирикнули какой-то странной нотой, не имеющей аналога в природе. «Снег» на экране сменился изображением поверхности планеты, на орбите которой застыл корабль Императрицы.
–Почти голая, почти безжизненная, – прокомментировал Рик открывшийся вид. – Как там Слава говорил...
–Людей вижу, – Веледа приподнялась на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо сидящему обращенному. – А вот сенгарийцев... Похоже, на поверхности они не живут, что ж, следовало ожидать...
–Почему? – Рик оторвался от крошечных фигурок на экране и обернулся, чтобы посмотреть в лицо Веледе.
–Тьенг насквозь изъеден шахтами, там можно пол-Сенгара поселить, если, конечно, ногами уминать, – императрица усмехнулась. – Так, технологическое присутствие у нас засекается, не от этих же оборванцев... Да и чувствую я своих, их здесь много... Рик, слезь с места, я сейчас попробую на связь выйти, а твою морду народу видеть совсем не обязательно.
–Уверена? – чуть не обиделся демон. Велка закатила глаза и шлепнула рукой по чистому месту на панели. Пластик подался, словно обычное для сенгарийских компьютеров управляющее устройство в виде мягкого экранчика. Экран же перед Риком заполнился вначале помехами, затем какими-то прыгающими кадрами, и наконец показал обставленную в темно-серых тонах комнату, в композиции коей царила огромная трехспальная кровать.
–Что за порнуха? – шепотом поинтересовался спутник императрицы. Вопрос относился к содержимому кровати – несмотря на скупое освещение, было ясно, что все спальные места на этом аэродроме заняты. – Ты мне про шведские семьи не говорила...
–Сам хотел, – Веледа пожала плечами. – Будешь говорить от моего имени. Сядь прямо, держи спокойную рожу и говори уверенно. Переделать телевизор в ретранслятор я смогла, теперь твоя очередь напрячься.
–А ты уверена, что их стоит беспокоить? – Рик ткнул пальцем в экран, а точнее – в кровать. – Я бы не стал на твоем месте.
–Ты – на своем месте, и я тебе разрешаю решать, – Велка направилась к соседнему креслу. – Ты – демон, Рик. Демоны не боятся ошибок и не мучаются излишними чувствами. Если они не важны для политики, конечно. Хочешь ждать конца этой, как ты сказал, порнухи – жди. Когда решишь действовать, я включу экран на передачу.
–А... Ну, как мне называть того, с кем я должен говорить? – обращенный решительно придушил выползшую наружу слабость. Если эта девочка хочет, чтобы он вел себя, как настоящий демон... то ее следует слушать.
–Полагаю, просто Тьенгри. Эта планета имеет особый статус, и ее жители не являются подданными моей империи... после мерзкого поступка Аскрины, – императрица криво усмехнулась, демонстрируя, что только что высказала будущую «официальную версию». – Моя дальняя прародительница боялась тех, кто был верной опорой трона, так что я не знаю, чего именно она от них потребовала в качества дополнения к этой свободе, но насчет титула я уверена.
–Я запомню, – Рик покосился на экран, но происходившее там изменилось не сильно. Разве что теперь
