увидел хвост, корму, крылья… огромный межконтинентальный четырехдвигательный двухпалубник. Потом все это исчезло — кроме шлейфа дыма, который этот самолет тянул за собой.
Люди закричали, показывая в ту сторону, куда ушел самолет.
Я вышел из машины и стал ждать удара. Он не заставил себя ждать… как раскат далекого грома. Кто-то рядом закричал в голос…
Padre nuestro que estАs en el Cielo,
santificado sea tu nombre,
venga a nosotros tu Reino,
hАgase tu voluntad en la Tierra como en el Cielo,
danos hoy nuestro pan de cada dМa,
y perdona nuestras ofensas,
como tambiИn nosotros perdonamos a los que nos ofenden,
no nos dejes caer en tentaciСn,
y lМbranos del mal.
amen…
Это была молитва от тех, кто погиб. Молиться стал не только я, молиться стали многие, не в силах больше ничем помочь тем, кто оказался на борту этого проклятого самолета и пал жертвой интриг, злобы и ненависти. Молитву я прочитал такую же, как и все — католический вариант Отче наш на испанском. Помолиться по-русски за тех, кто погиб я не имел права — теперь у меня было право только нанести ответный удар.
Конечно же это Альварадо, только он — не главный виновник. Статья в газете. Операция провалилась, ублюдок уцелел и ему нужно было нанести ответный удар. Смерть сына, покушение на него самого — требует много крови в ответ. Кто-то виртуозно направил ярость старого мафиози в нужное русло. Статья в газете — все равно, что лазерный луч, указывающий на цель. Если бы Альварадо не сделал то, что он сделал сейчас — он потерял бы уважение со стороны остальных, так и ждущих малейшего признака слабости, чтобы вцепиться клыками. Тот, кто опубликовал статью, виновен не меньше, чем тот, кто взорвал самолет… и доберемся до всех.
По улице — завывая сиреной, промчались одна за другой три старых пожарных машины американского производства, больше похожих на автобусы. Пожарные спешили на пожар — помочь тем, кому помочь уже было ничем нельзя.
Я сел в машину, завел мотор. Нужно было ехать.
— Что… это было — контактера увиденное явно выбило из колеи.
— Это? Результат нашей политики. За каждую ошибку платят кровью люди. Я подвезу тебя до одного места. У тебя есть чистые документы?!
— Да.
— Деньги?
— Есть.
— В аэропорт не суйся. Если не хочешь оказаться на борту такого вот самолета. Найми машину. Доберешься до одного из портов на Западном побережье. Там сядешь на корабль и свалишь. На континенте — выйдешь на связь, здесь не смей.
— И… что сказать?
— Странник послание принял.
Ночь на 15 июня 2012 года
США, Лос-Анджелес
Вообще, так по-дурацки как тогда — я еще не влипал. Просто идиотизм какой-то.
Первым делом — нужно было принять в Лос Анджелесе груз. Вполне конкретный груз, доставленный легально в страну, заказанный через фирму, имеющую лицензию на импорт огнестрельного оружия. Оружие было валлонское, от FN и с запасом патронов. Этот груз должен был быть доставлен транспортным самолетом, принят, разгружен и помещен на склад, рядом с аэропортом Эл-Эй. На всякий случай. Какой?
Ну… всякий, в общем.
В Лос-Анджелес я приехал на машине, прямо из Мехико и планировал здесь пробыть максимум двое суток, после чего направиться дальше, в Вашингтон. И тоже на машине. По все стране — красный уровень террористической угрозы, с самолетами проблема, да и я — не полечу на самолете. В ближайшие несколько месяцев, пока не найдем и не ликвидируем Альварадо — теперь это уже наш враг и наша проблема — на самолетах будет летать опасно.
Еще подъезжая к Эл-Эй, городу Ангелов (столбы дыма от горящих покрышек и магазинов на фоне небоскребов отлично смотрятся) — я остановился на смотровой площадке, открыл свой ноутбук и подключился к сети. У Волги-Дон, которая и должна была оставить груз по контракту — все грузы снабжены специальными радиочастотными метками и маяками, поэтому местонахождение груза его владелец может отслеживать в реальном режиме времени с любого подключенного к сети компьютера. Мне не повезло — самолет только что взлетел из Владивостока-северного. Если бы он был на месте — было бы скверно.
Я достал телефон, набрал номер карго-менеджера. Назвал себя и номер груза — его прием и обработку я оплатил с «чистой» кредитки, спросил, что в аэропорту. Карго-менеджер сказал, что пока не громят, но Национальная гвардия готовится к худшему. Ждут десантников и рейнджеров с севера, аэропорт могут вообще закрыть. Местные могут разузнать про прибытие дополнительных сил с севера и пойти на штурм аэропорта.
— Это серьезно? — спросил я менеджера. Тот пожал плечами
— Одному Богу известно, сэр. Всякое бывает. Иногда пошумят и успокоятся, а иногда…
— Сэр, если выя не местный, вам лучше не въезжать в город. Там серьезные беспорядки, лучше оставаться в охраняемой зоне.
Я внимательно посмотрел на национального гвардейца с винтовкой, который перекрывал мне путь — он проверял машины. Обычный парень, тридцати нет — конечно же, белый. В этой стране белые строят, остальные рушат. Нет, я не про стройки как таковые, я вообще — про общество, правопорядок, законность и тому подобные вещи. Есть, конечно, исключения из правил, та же Марианна — но они лишь подтверждают правила. Увы…
Приоткрыл дверь — и солдат настороженно отшатнулся
— Смотрите — я показал на дверь, заметил пальцами ее толщину — машина бронированная. Это все равно, что танк, доеду туда и обратно. Понимаете?
Солдат с уважением посмотрел на меня. Обычно здесь в прокат берут какой-нибудь кабриолет, чтобы произвести впечатление на дам. Но я то покувыркался в Тегеране, знаю, что к чему.
— Будьте осторожны, сэр. Можете ехать.
Вот чем мне нравится здесь — так это тем, что североамериканцы никогда не будут лишний раз лезть в чужие дела. Предупредить — предупредят. Но если человек решил что-то делать, пусть на их взгляд не совсем правильное — это его решение. Все. Точка…
Самое плохое, что у меня не было оружия. Вообще. Через него невозможно было перебраться через границу, поэтому пистолет я закопал в пустыне у самой границы с мексиканской стороны. Нет, я не собирался с боем пробиваться через восставшие районы, это было бы глупо и слишком, но я так привык к оружию, к возможности самому постоять за себя, что без оружия чувствовал себя голым. Оружие — это
