желает нарушения наших обычаев, и что если мы сумеем вежливо остановить Авардана, то он постарается оправдать наши действия перед имперским советом. Что-то в этом роде.
— И мы начали пристально наблюдать за Аварданом. С какой целью? Чтобы предотвратить самовольное проникновение в запретные зоны. Перед нами глава археологической экспедиции без людей, корабля и оборудования. Перед нами чужак, который не остается среди своих в Гималаях, а отправляется путешествовать по Земле, причем, первым делом едет в Чику. И как наше внимание отвлекают от всех этих странных и подозрительных обстоятельств? Просто предлагают нам наблюдать за чем-то, не имеющим никакого значения.
Заметьте также, что Шварца шесть дней скрывали в институте. И вдруг он убегает. Не странно ли это? Дверь неожиданно оказалась незапертой. И так же неожиданно никого не оказалось в коридоре. А в какой день он сбежал? Именно в тот, когда Авардан прибыл в Чику. Еще одно странное совпадение.
— Значит, вы думаете… — растянуто произнес премьер-министр.
— Я думаю, что Шварц — агент чужаков на Земле, Шект — их связной с представителями среди нас, а Авардан поддерживает их связь с Империей.
Обратите внимание на профессионализм, с которым была организована встреча Шварца и Авардана. Шварцу позволяют сбежать, а спустя определенное время за ним направляется дочь Шекта. Прекрасная страховка на случай какого-либо сбоя в их рассчитанной комбинации — она неожиданно находит его, и для окружающих он становится бедным больным пациентом.
Теперь следите внимательно. При первой встрече Шварц и Авардан, казалось бы, не замечают друг друга. Это предварительная встреча, которая просто должна подтвердить, что все в порядке, и можно переходить к следующему этапу… По крайней мере в том, что они недооценивают наши возможности, их обвинить нельзя.
Авардан встречает дочь Шекта. Разыграв небольшую сценку, они направляются в магазин, где к ним присоединяется Шварц. Для встречи выбрано идеальное место. Ни одна пещера в горах не обеспечит большей безопасности. Все слишком открыто, чтобы вызвать какие-либо подозрения. Изумительно, нужно отдать должное нашим противникам.
Премьер-министр скорчился в своем кресле.
— Противник, у которого слишком много достоинств, может одержать победу.
— Это невозможно. Он уже потерпел поражение. И здесь нужно вспомнить неоценимого Наттера.
— Кто это такой?
— Всего лишь незначительный агент, действовавший по собственной инициативе. Его заданием было наблюдение за Шектом. С этой целью он держал лоток с фруктами напротив института. На последней неделе ему было поручено следить за Шварцем.
Он видел, как человек, известный ему по фотографиям, сбежал, и, оставаясь незамеченным, следил за каждым его шагом. Это в его докладе описаны вчерашние события. С невероятной интуицией он догадался, что действительной целью «бегства» была встреча с Аварданом. В одиночку он не мог следить за этой встречей, и поэтому решил не допустить ее. Он сообщает местным властям о больном радиационной горячкой, и, к счастью, они оказались достаточно сообразительными, чтобы действовать быстро. Магазин был очищен от людей, и тем самым маскировка, на которую они рассчитывали, исчезла. Они остаются одни в магазине, в весьма подозрительном положении. И тут к ним подходит Наттер и предлагает отвести Шварца в институт. Они соглашаются, потому что другого выхода у них нет. И таким образом в этот день Авардан и Шварц не сказали друг другу ни слова. К счастью, он не сделал глупости, арестовывая Шварца. Таким образом, наши противники по-прежнему не знают о провале, что позволяет нам вести еще более крупную игру.
Но Наттер на этом не остановился. Он уведомил имперский гарнизон, и это был великолепный шаг, поскольку он создал ситуацию, на которую Авардан явно не рассчитывал. Ему оставалось либо раскрыть себя как чужака, отказавшись тем самым от дальнейших действий, успех которых, по-видимому, зависел от его маскировки под землянина, либо продолжать скрывать свое происхождение со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями. Он выбирает вторую, более героическую возможность и даже ломает руку офицеру Империи, чтобы это выглядело достоверно. Это, по крайней мере, нужно зачесть в его пользу. Его действия весьма знаменательны. Зачем чужаку подставлять себя под нейрохлыст из-за какой-то землянки, если речь не шла о деле первостепенной важности?
Черты лица премьер-министра исказил страх.
— Хорошо вам, Балкис, из подобных мелких деталей плести свою сеть. Вы делаете это умело, и я чувствую, что дела обстоят именно так, как вы говорите. Логика не оставляет другой возможности… Но это значит, что они совсем близко, Балкис. Совсем близко… И на этот раз они будут безжалостны.
Балкис пожал плечами.
— Они не могут быть совсем близко, иначе, учитывая потенциальную опасность для всей Империи, удар был бы нанесен немедленно. А их время ограниченно. Чтобы чего-либо достичь, Авардан должен встретиться со Шварцем, так что я могу предсказать вам будущие события. Шварца необходимо сейчас же отослать и подождать, пока спадет накал событий.
— Но куда его послать?
— И на это есть ответ. Шварца привез в институт мужчина, по-видимому, фермер. Его описание дают как лаборант Шекта, так и Наттер. Мы просмотрели личные дела всех фермеров, живущих в пределах шестидесяти миль от Чики, и Наттер опознал мужчину. Его зовут Арбин Марен. Независимо от него это подтвердил и лаборант.
Мы незаметно навели о нем справки, и похоже на то, что он содержит своего тестя-инвалида, скрывая его от Шестидесяти.
Премьер-министр ударил по столу.
— Подобные случаи стали слишком часты, Балкис. Необходимо усилить наказания…
— Тут дело не в том, ваше сиятельство. Важно другое: поскольку фермер нарушает законы, его можно шантажировать.
Шект и его друзья-чужаки нуждаются в подручном, у которого Шварц мог бы безопасно скрываться дольше, чем в институте. Этот, по-видимому ничего не подозревающий и беззащитный фермер, идеально подходит для данной цели. Что же, за ним будут следить. Мы не выпустим Шварца из поля зрения… Чтобы организовать ему встречу с Аварданом нужно время, и на этот раз мы будем к ней готовы. Теперь вам все ясно?
— Да.
— Хвала Земле. Тогда я покину вас. — И, иронически улыбнувшись, он добавил. — С вашего разрешения, конечно.
Премьер-министр, не замечая иронии, кивнул.
Секретарь направился в свой небольшой кабинет. Временами, когда он оставался один, мысли выходили из-под жесткого контроля и обращались к потайным уголкам его сознания.
Не много места занимали в них Шект, Шварц, Авардан и еще меньше — премьер-министр.
Перед Балкисом представал вид планеты Трантора, откуда осуществлялось управление гигантскими метрополиями планет всей Галактики. Управление велось из дворца, шпили и изогнутые арки которого он, да и никакой другой землянин, никогда не видел. Он думал о невидимых лучах великолепия и могущества, протянувшихся от солнца к солнцу и сходящихся здесь, в центральном дворце, в руках этой абстракции — Императора, который в конце концов был всего лишь человеком.
Его ум упрямо держался за мысль о собственном могуществе, дающем возможность чувствовать себя богом при жизни. Он сосредоточено думал о том, кто был всего лишь человеком…
Всего лишь человеком! Как и он!
И он может быть…
11. УМ, КОТОРЫЙ ИЗМЕНИЛСЯ
Перемены в сознании Джозефа Шварца происходили незаметно. Неоднократно в тишине ночи он пытался проследить ход этих перемен и найти переломный момент.
Сначала был день страха, когда он оказался один в этом странном мире. Воспоминания об этом дне были так же туманны, как и память о самом Чикаго. Потом — путешествие в Чику, так непонятно закончившееся. Он часто об этом думал.
Какая-то машина, проглоченные таблетки. Дни выздоровления, затем бегство, блуждание по городу, необъяснимые события в магазине. И как ясно он все помнит сейчас, два месяца спустя, насколько точна его память!
Уже тогда все начало казаться странным. Он стал чувствовать обстановку. Доктор и его дочь были неспокойны, даже напуганы. Знал ли он это тогда? Или же это было лишь беглое впечатление, усиленное затем его догадками?
Но и затем, в магазине, за мгновение до того, как мужчина схватил его, всего за мгновение, он почувствовал его приближение. Предостережение пришло слишком поздно, чтобы спасти его, но это был определенный признак перемен.
И кроме того — головокружение. Нет, не совсем головокружение. Скорее пульсация, как будто в его голове начинала работать скрытая динамомашина. Ничего подобного в Чикаго не было, если, конечно, предположить, что его воспоминания о Чикаго имели какой-то смысл. Не было этого и в первые дни его пребывания здесь.
Сделали ли с ним что-то в Чике? Машина? Таблетки, предназначенные для обезболивания? Операция? И его мысли вновь, уже в сотый раз, остановились на этом рубеже.
Он покинул Чику на следующий день после неудачного побега, и с этого момента время пошло быстрее.
Гро в своем кресле повторял слова, указывая на предметы или делая движения, так же как до него это делала Пола. И однажды Гро прекратил издавать бессмысленные звуки и заговорил по-английски. Или нет, это он — Джозеф Шварц, прекратил говорить по-английски и стал издавать звуки, которые больше не были бессмысленны.
Все было так просто. За четыре дня он научился читать, удивившись сам. Когда-то в Чикаго у него была, или ему казалось что была, отличная память. Но на подобное он способен не был. Неизвестно откуда взявшиеся способности Шварца совершенно не вызывали удивления у Гро.
Шварц махнул на все рукой.
Позднее, когда осень по-настоящему окрасила все в желтый цвет, его взяли на полевые работы. Он с легкостью управлялся со сложнейшими машинами после первого же объяснения.
