существующей живой личности; для нее смерть кажется чем?то страшным, но так как после смерти ее не будет, то и страх смерти для нее существовать не должен. Мне страшны мучения, которым я могу подвергнуться при разрушении, но только потому, что я их могу чувствовать и могу понимать; разрушение — смерть — страшной быть не может для меня, так как тогда ни чувствовать, ни понимать я не буду в состоянии. Не признавая ни души, ни загробной жизни, я не вижу, чтобы тут происходило какое?нибудь лишение. Согласен, что, может быть, есть известные услады, доставляемые верой, и человек, искренне верующий и имеющий надежду на загробную жизнь, имеет некоторые удовольствия, каких я иметь не могу. Но, с другой стороны, и у меня могут быть такие удовольствия, каких у него не может быть, да и, наконец, такая вера, может быть, приятна, когда нет ни малейших сомнений; она так же приятна, такой же обман чувств, как обманывают себя разные помешанные, якобы владеющие теми или другими благами. Итак, все заключается в этой жизни, а не в одной или сотне других, якобы следующих за нею. И в этой жизни надо стараться достигнуть наивозможного счастья. Оно может быть различно, но необходимо выбрать лучшее, по своим стремлениям. Я, например, нахожу, что наибольшей возможностью ставить жизнь по — своему, или, вернее сказать, быть в ней самостоятельным (во вне зависимости от других), я буду обладать, когда буду возможно могущественнее умом, знаниями, талантами, когда мой ум будет наивозможно разнообразно занят, когда я буду иметь наивозможно больше власти и значения среди окружающих меня людей. Итак, необходимо приобрести знания, развить ум, добиться власти. Затем есть две цели: 1) развитие науки, т. е. наслаждение, которое мы испытываем при познании более того, что знают до нас, и 2) развитие человечества — т. е. наслаждение борьбой из?за проведения в жизнь идеалов, противовес тому неприятному чувству, которое испытывается всяким мыслящим лицом при размышлении о цене получаемых им благ мира сего.
Замечательно слабое умственное развитие так называемой интеллигенции. Здесь она представляется помещиками. И мне пришлось видеться с очень многими…
У меня совсем не выработаны никакие представления о том, чего желать и какова возможная деятельность для улучшения положения масс.
Я думаю, что добиваться этого улучшения у нас в России нужно и можно… Мне кажется, очень многое может быть сделано путем государства, и это:
1. Ограничение права наследства.
2. Объявление земли собственностью государства, причем каждая семья может брать в аренду не больше того, что она способна сама или в ассоциациях обработать.
3. Уничтожение постоянного войска, вследствие чего уничтожится часть налогов, а часть пойдет на общеполезные работы
4. Уничтожение двора.
5. Обязательность обучения в первичных школах и бесплатность обучения в высших и технических (утренних и вечерниц
…Относительно фабричной программы «орудий труда» меня вопрос темен.
Из «Хронологии…» 27 марта 1940 г.
…Летом 1884 г. экскурсия в Нижний Новгород с В. В. Докучаевым. Прошел пешком от Доскина по Оке до Нижнего. Здесь шел ископаемых…. Определил Амалицкий, который был тут Докучаев со мной тотчас же прошел разрез, и результаты бьли напечатаны в 1885 г. в отчете Ферхмина. Это начало моей Hacтоящей работы научной. Раньше этот ископаемый слой был npoпущен.
Из дневника 1885 г.
11 января
Что такое пространство и время? Вот те вопросы, которые столько веков волнуют человеческую мысль в лице самых сильных ее представителей. И если бы мы, отрешась по возможно от всех тех представлений о пространстве и времени, которые ныне господствуют в философии, запутавшейся в сложных явлениях человеческих впечатлений, здравого смысла, обыденного знания, перенесли решение этого вопроса на более абстрактцую почву, может быть, мы достигли бы какого?нибудь результат Бесспорно, что и время и пространство в природе отдельно встречаются, они нераздельны. Мы не знаем ни одного явления которое бы не занимало части пространства и части времени.
…В действительности ни пространства, ни времени в отдельности мы не знаем нигде, кроме нашего воображения. Что же за части неразделимые — чего, очевидно, того, что только и существует, — это материи, которую мы разбиваем на две основные координаты: пространство и время.
Из дневника 1890 г.
…Трудно достать книги. В университетской библиотеке нет самого необходимого, самого важного… Целые десятилетия не пополняется библиотека по известному отделу. И так всюду, в таких великих, живых единицах, как университеты, где сильна традиция, где должно быть царство мысли…
Сколько томится в тюрьмах, ссылке сил — сил, нужных для работы, нужных для дальнейшего развития. С каким трудом и борьбой сопряжено достижение всякого хорошего (история борьбы иных земств за библиотеки для служащих). Еще больше родится энергии. Оставшиеся должны удесятерить силы и энергию.
…Поражает, бьет ключом, даже при чтении Плавта, страстное желание рабов быть свободными. Рисуется их тяжелое положение, и выход из этого положения является величайшей целью и стремлением рабов. Как живо комедия переносит в древнюю жизнь.
Как остались рамки жизни тогда и теперь неизменными.
Как чувствуется, что не было перерыва — не было hiatus’a[5] в развитии жизни Европы.
Иногда одновременно при чтении Плавта и при чтении истории Средней Азии… трепетно бьется сердце от чувства единства умственной жизни человечества. Хочется штрихами воссоздать эту цивилизацию — только нет сил.
В душе тяжело от мглы, от темноты царства, от разгрома. Но энергия этим будится. И желание работать, желание бороться за права человека растет.
Начал собирать материал для исторического очерка образования при Александре III.
Из дневника 1891 г.
…Необходима свобода мысли в самом человеке. Отсутствие искренности в мысли страшно чувствуется в нашем обществе…
