поворачивается вокруг оси и буравит своим концом в поясе этого вонючего мага... дырочку. «Стойте! Нет! Только не мой живот!» – вопит этот людоед... Вот она удивляется: «Зачем ему такой широкий пояс? Может это новая мода?..»
ПОЯС!!!
Она подскочила к телу малефикара и невзирая на тяжелый смрад, исходящий от его одежды, стала судорожно сдирать с него действительно широкий и толстый пояс.
Взяв необычный ремень в руки, Элайн быстро обнаружила, что на его обратной стороне находится кожаный клапан, застегнутый маленькой пряжкой. Не прошло и трех секунд, как ее рука уже вцепилась в небольшой кисет тонкой кожи, вынутый из пояса.
Бронированная перчатка птицей слетела с ее рук, и вот ее пальцы уже сами по себе дотрагиваются до тончайшего сероватого порошка с неповторимым золотистым отливом.
«Не может быть. Но ведь это он... Он!»
Она не верила своим глазам.
«Это Прах Андрасте. Не может быть. Но ведь... Ведь это действительно Прах Андрасте!».
Она поднесла пальцы с волшебными крупинками прямо к глазам.
«Да. Я нашла его. Я нашла его! Я НАШЛА ЕГО!!!»
Королева медленно упала на колени и прижалась лбом к кисету. Ее переполняло счастье. Она была заперта под землей, в темном проходе, который был готов вот-вот обвалиться, но она была счастлива. Наверное также счастлива она была лишь один раз в своей жизни. В тот самый день – день своей свадьбы – когда Алистер вел ее за руку к алтарю.
Струйка песка перестала сыпаться сверху, словно намекнув королеве, что рассиживаться больше не стоит.
Глава 22
Уклон становился все круче и круче, и Элайн была вынуждена спускаться очень осторожно, чтобы не покатиться под горку в полную неизвестность. Впрочем, неизвестность была не совсем полная – кристаллов становилось все больше, и освещение от них – если можно назвать освещением бледное мерцание их граней – усилилось. Это и помогло королеве вовремя остановиться перед клубами плотного белого тумана, скрывающего за собой дальнейший путь вперед.
Малефикар не обманул – на полу впереди, несмотря на отвратительную видимость, были действительно заметны чьи-то кости. Туман явно и недвусмысленно был смертелен.
«Ну и что же делать? Идти вперед умирать? Нет уж, лучше попытаться разобрать завал. Ведь я так и не попробовала по-настоящему толкнуть эти булыжники! Тоже мне, завал. Я победила Архидемона, а тут какие-то камни!»
После того, как королева нашла Прах Андрасте, ей уже все было нипочем. Даже если бы сейчас ей потребовалось биться с десятью Архидемонами – она и тут не очень бы унывала.
И Элайн стала разворачиваться. Это было совсем не так просто – крутой спуск, на котором проскальзывали ее сапоги, заставлял двигаться очень осторожно. Сжимая кисет с Прахом Андрасте в одной руке, другой рукой она непроизвольно схватилась за толстый выступающий кристалл в стене. Начав подниматься по склону назад, Элайн сделала небольшое усилие и, почувствовав проскальзывание подошвы, сжала руку на кристалле, стараясь на нем подтянуться.
Это было ошибкой. Несмотря на остроту и твердость граней, которые могли разрезать канаты и протыкать глаза, сами по себе кристаллы были достаточно хрупки. Этот факт Элайн осознала сразу же, как только услышала отвратительный хруст сломавшейся стекляшки и полетела спиной вниз в тот самый белесый туман, для чего-то высоко подняв руку с зажатым в ней кисетом.
Вероятно, она боялась его повредить. На понимание того, что она падает в облако смерти, времени у королевы уже не оставалось.
Туман тоже решил, что именно кисет с Прахом Андрасте достоин всяческого уважения и быстро расступился перед скользящей на спине женщиной.
* * *
Свой полет Элайн закончила на крошечной площадке, довольно-таки сильно врезавшись плечом в каменную стену. Немного поморщившись, она сразу же встала, привычно отряхнувшись и забыв о том, что броню, собственно, отряхивать не нужно.
Над этой привычкой Алистер подтрунивал еще с самого Лотеринга. Собственно, с этих шуточек и началось их общение, переросшее потом в душевную и телесную близость.
«Алистер... – подумала Элайн. – Скорее бы выбраться отсюда».
В боковой стене светился проход. Других дверей и отверстий не было видно. Увы, выбора у нее опять не было – и королева пошла вперед, достав на всякий случай мизерикорд – хоть какое-то, но оружие, так как ее любимый Юсарис остался валяться около входа в штрек.
Полутемный овальный зал, в который зашла Ее Величество, был велик, и его углы не просматривались, утопая в непроглядной темноте. Ни один звук не нарушал его безмолвия. Только если очень хорошо прислушаться, можно было угадать, что где-то далеко внизу гудит и ворочается разбуженный дух этих скал.
У одной из стен стоял алтарь пророчицы с небольшой статуей, а рядом с ним на круглом помосте что-то мерцало и переливалось. Элайн осторожно подошла ближе. Какая-то полупрозрачная тень легким колыханием воздуха обозначала, что королева в этом зале не одна.
Элайн сделала еще один шаг.
Факелы около статуи вспыхнули, и центр помоста слегка задрожал. Сразу же после этого тень начала сгущаться, превращаясь в огромный, около двух метров в диаметре – медленно вращающийся шар.
Позади нее что-то заскрежетало. Королева обернулась. Так и есть — проход закрылся выдвинувшейся откуда-то каменной плитой. Такие штуки ее не удивили — самопроизвольно закрывающиеся и открывающиеся двери в подземельях были делом самым обычным. Например, чего только стоили комнаты с ловушками, расставленные по дороге к Наковальне Пустоты.
«Все равно там завал. Так что пусть закрывают», – подумала Элайн.
– Ты достойна исполнить свое справедливое желание, – голос раздался совершенно неожиданно. Он был... Ни грубым, ни ласковым, ни спокойным, ни гневным. Никаким. Ничего человеческого, словно говорила какая-то машина из гномских кузниц. Даже големы, и те разговаривали куда эмоциональнее.
Шар проявился окончательно. Посередине помоста теперь беззвучно вращался гигантский драгоценный камень, сверкая своими гранями в дрожащем свете факела. Каждая грань отражала все и не отражала ничего. Во всяком случае, разобрать, что именно отражалось на поверхности этой штуковины, было решительно невозможно.
– Кто ты? – отозвалась королева, пытаясь определить источник звука.
Собственно, ответ Элайн уже знала. Но проверить свою догадку лишний раз не мешало – вполне возможно, что все эти разговоры малефикара и белой крысы были только разговорами. Или, что еще хуже, разговорами с двойным дном.
– Я – никто. И я – все. Я – то, что люди ищут всю свою жизнь.
Определить, откуда исходил голос, оказалось невозможно. Он как будто был повсюду, и Элайн мысленно махнула рукой.
«Какая в сущности, разница, откуда вещает эта Справедливость. Самое главное, что она скажет!»
– Я – Свет Желанной Справедливости. Говори, достойная.
