НАША КИНЯ
Наша чудесная Киня умерла во время родов…
Хотя от меня это скрыли. Мне сказали, что Киню с котятами увезли в больницу, и когда-нибудь она вернётся. Выздоровеет – и вернётся.
Но шли дни, а Киня не возвращалась… И мне порой, перед сном, в ночной тиши дома, отчётливо слышался её душераздирающий крик…
Она так страшно кричала в тот день! С самого утра…Она никак не могла их родить, своих первых котят. Потому что у неё в детстве всё тело было побито, и что-то там, внутри, было навсегда сломано, и вот теперь котятки никак не могли появиться на свет… Я сидела под столом и плакала, прямо опухла вся от слёз, и бабушка сказала: «Пойди, погуляй». И я ушла во двор. И просидела на песочнице до темноты…
А когда вернулась, то моей Кини уже не было.
…Жизнь шла своим чередом, я очень хотела верить обману, я даже благодарна была бабушке за этот спасительный обман. Я бы, наверное, не пережила, если бы она мне так сразу сказала: «Киня умерла».
Дни шли за днями, и я постепенно привыкала к мысли, что моей ласковой, серенькой Кини, с её умными, серо-зелёными глазками, с её нежным, тёплым мурлыканьем никогда больше не будет…
Иногда мне было очень больно и нестерпимо грустно. При мысли о ней… Как будто тонкая, острая игла вонзалась в сердце… И я не знала, что с этим делать. Как эту иглу вытащить. Я хотела бы с кем-нибудь поговорить о Кине, но боялась. Даже с Мишкой боялась. Боялась, что он знает правду и без всяких экивоков выдаст мне её.
А Я ПРАВДЫ НЕ ХОТЕЛА!!! Меня такая правда не устраивала! Мне хотелось какой-то ДРУГОЙ ПРАВДЫ. Мне бы хотелось каким-нибудь образом переселиться в сказку! Где есть живая вода для оживления и волшебные, спасительные слова…
Ни мама, ни бабушка со мной о Кине не говорили. Все жили обычной жизнью, как будто ничего не случилось. Как будто Кини у нас вообще никогда НЕ БЫЛО! И это было ужасно.
Никто не говорил со мной о Кине. Никто не говорил со мной об отце. Как будто его тоже никогда в моей жизни НЕ БЫЛО!
Иногда, по ночам, зарывшись под одеяло, я плакала… Об отце. О Кине. О мальчике по имени Нелло и о собаке по имени Патраш… И где найти живую воду для оживления, я не знала…
Я ещё долго этого не знала. Пока не стали приходить слова, пока я не стала записывать их на бумаге… (Но это будет только через много лет!)
…И тогда все, кого я любила и кого потеряла, постепенно стали возвращаться ко мне…
ПЕСЧИНКИ-ВСЕЛЕННЫЕ
У меня есть любимая песочница. Та самая, в которой мы познакомились когда-то с Мишкой. В зарослях кустов жёлтой акации…
Когда я играю в песке, мне всегда в голову приходят удивительные мысли… Пересыпая песок с ладони на ладонь, я думаю о том, что вот эти маленькие песчинки – на самом деле как будто огромные вселенные…
И там, в этих бесчисленных вселенных, вращаются невидимые для моего глаза планеты… И на одной из планет есть точно такая же песочница, и в песочнице сидит девочка – такая же, как я… И пересыпает с ладони на ладонь песок… И каждая песчинка – это вселенная… И где-то там есть планета, на которой есть песочница, а в песочнице сидит девочка и пересыпает с ладони на ладонь песок…
У меня прямо голова кружилась, когда я об этом думала. И мне так хорошо становилось от этих мыслей. Я чувствовала, что я – не одна. И думая о тех девочках на тех планетах, я как будто общалась с ними, пересыпая с ладони на ладонь золотистые мириады песчинок…
КАК МЫ СМОТРЕЛИ НА СПУТНИК
Ночь. Все жители нашего дома высыпали во двор. Мы с мамой тоже стоим во тьме вместе со всеми. Все смотрят в небо… И я смотрю.
А там по ночному бархату бежит светящаяся точечка… беленький шарик… как будто ртутный… «Вон! вон! глядите! летит!…» – кричит кто-то. И тут же все зашумели, загалдели радостно…
Да, это был первый искусственный спутник. Который наша страна запустила в космос. Но откуда люди узнали, что его можно увидеть в небе, я не ведаю. Наверное, по радио сказали.
И так поразила моё воображение эта бегущая светящаяся точечка на небе, что запомнилась на всю жизнь…
Ничего в ней особенного вроде и не было. Просто крошечная звёздочка среди множества других… Не самая крупная. Не самая яркая. Но то, что она была сделана руками человека, и человеком в небо запущена… это страшно волновало. И делало счастливыми многих людей, стоящих вокруг меня в ночном дворе… Всем было очень хорошо. Все были как одна семья в те минуты. Все любили друг друга, переговаривались тихими, радостными голосами.
И всем казалось, что никогда больше не будет на свете войн, а только чудесные спутники в небе…
СОБИРАНИЕ ЛИСТЬЕВ
В те времена не принято было гулять с детьми.
Ни бабушка, ни мама, ни, тем более, Фёдор никогда со мной не гуляли. Им было как-то не до меня. (Только дядя Рома катал меня иногда на своём дремучем мотоцикле).
Я была типичным дворовым ребёнком. Мы, послевоенные дети, все были такими. Двор был нашим жизненным пространством, средой обитания. Не могу сказать, что я была одинока и несчастна в этом пространстве. Напротив! Я была совершенно счастлива. Во-первых, оттого, что у меня был друг Мишка. А во-вторых, оттого, что взрослые не мешали мне жить.
Никто в те годы особо не занимался моим развитием. Никто никуда со мной не ходил, ну разве что несколько раз в кино за четыре года. Я до сих пор помню названия этих фильмов. Кроме «Тины» и «Последнего дюйма», ещё ходили с мамой на «Чапаева» – фильм про героя Гражданской войны, который утонул в реке Урал. Все во дворе Чапаевым восхищались. Мальчишки играли «в Чапаева». А мне он как-то… не очень понравился. Сюжет фильма совсем не запомнился, а запомнились глаза Чапаева: маленькие и острые, как гвозди. Злые глаза. И сам Чапаев какой-то недобрый и не очень умный.
