ради того, чтобы причинять другим страдания и боль. Гави Кантор закричала, когда покрытые волдырями руки вторглись в ее нежную плоть.
Колумбиец нагнулся вперед и прошептал на ломаном английском языке:
— Это быть больно… очень больно… Когда я закончить, я сделаю тебя моей пушкой…
У тринадцатилетней Гави Кантор не было больше сил. Ей незачем больше жить. В ее душе не осталось места ни для страха, ни для молитв — вообще ни для каких эмоций. Бабочку раздавило колесо грузовика. Последние часы существования обезличили ее, лишили прошлого и будущего.
Колумбиец прижал девочку к столу, готовясь к сопротивлению…
В комнате появился четвертый хищник…
— Не сегодня.
Кагнаццо, недоумевая, поднял голову.
— Какого хрена?
Глаза Патрика Шеперда расширились. Его ноздри затрепетали.
— Разве ты не узнаешь меня? Я — Ангел Смерти.
Протез со свистом рассек воздух. Искривленное лезвие располосовало горло Кагнаццо и вонзилось между четвертым и пятым шейными позвонками. Шеп ударом ноги откинул мертвеца прочь и сосредоточил все свое внимание на двух оставшихся в живых работорговцах.
Фарфарелло, бледный, словно привидение, перекрестился и бросился наутек.
Али Чино застыл, парализованный страхом. Забрызганное кровью лезвие, описав дугу, располосовало джинсы и отсекло тестикулы. Кастрированный мексиканец завопил от адской боли и повалился на пол, зажимая руками окровавленные «причиндалы». Ударившись головой о ножку стола, он потерял сознание.
Гави Кантор закрыла голову руками. Все ее тело дрожало.
— Кто бы вы ни были, умоляю вас, не делайте мне больно.
— Я тебя не обижу, — сказал Шеп.
Стянув капюшон, он показал свое лицо девочке.
Гави одевалась быстро, то и дело поглядывая на Патрика. Свечи отбрасывали дрожащий свет на его лицо.
— Я знаю вас… — наконец произнесла она. — Откуда я вас знаю?
— Ты вся дрожишь. Надень мою куртку.
Патрик снял с себя горнолыжную парку и протянул ее девочке.
— Меня зовут Патрик. Нам надо отсюда поскорее уходить.
Он обыскал мертвого колумбийца. За поясом у того оказался «смит-энд-вессон» сорок пятого калибра. Патрик забрал оружие.
— Они похитили меня… Они собирались… Господи…
Мужчина обнял девочку.
— Ш-ш-ш… Сейчас все в порядке. Я выведу тебя отсюда. Здесь еще есть девочки?
— Да. Их заперли в комнате. Там… дальше…
— Покажи, куда идти.
Бэттери-парк
Шеридан Эрнстмайер первой добралась до лестничной площадки одиннадцатого этажа. Пот градом катился по ее лицу под маской ребризера. Мышцы приятно ныли. Женщина остановилась и несколько секунд отдыхала. Она знала, что высокий уровень эндорфинов небесполезен при выполнении задания.
Повернувшись лицом к лестнице, женщина наблюдала, как Эрнест Лозано, отставая на два пролета, ковылял по ступенькам.
— Когда пожелаете, мистер Y-хромосома, — поддразнила она мужчину, — но лучше раньше, чем начнется конец света.
Ответа не последовало.
— Какой номер квартиры? Я сделаю работу сама.
— Сто вторая, — сказал Лозано. — Почему ты не предложила мне это девять этажей назад?
— Тебе не помешает лишняя физическая нагрузка. Становись мужчиной, а я пока займусь женой Шеперда.
Сжимая пистолет в руке, Шеридан рывком распахнула дверь пожарного выхода.
Квартира находилась близко от лестницы, вторая дверь слева. Женщина громко постучала.
— Миссис Шеперд! Откройте!
Она стукнула еще раз и приготовилась выбивать дверь.
Послышалось шарканье приближающихся шагов.
— Кто там?
Голос мог принадлежать женщине лет тридцати-сорока.
— Я состою на службе в армии, миссис Шеперд. Мне срочно надо переговорить с вами.
Шеридан поднесла удостоверение к глазку.
Засов отодвинули, и дверь открылась…
На пороге стояла темнокожая женщина лет тридцати двух во фланелевом халате.
— Беатриса Шеперд?
— Нет. Я Карен. Беатриса — моя мама.
— Ваша мама? — удивилась Шеридан. — Нет. Это невозможно. Ваш муж… Патрик… ему надо с вами поговорить.
— Я не замужем, — сказала негритянка, — а моя мама уже двадцать лет как вдова. Я думаю, что вам нужен другой человек. Вы ошиблись.
Она попыталась захлопнуть дверь, но ботинок Шеридан помешал ей.
— Вы лжете. Покажите мне удостоверение личности, — приказала убийца.
— Вам лучше уйти.
Шеридан направила пистолет в лицо негритянке.
— Вы ведь Беатриса?
— Карен, — послышался голос из темноты квартиры.
Шеридан оттолкнула хозяйку квартиры и вошла внутрь. В освещенной свечами гостиной на диване лежал человек.
Пятидесятисемилетняя Беатриса Элоиза Шеперд лежала в луже собственной крови. Тело женщины тряслось в лихорадке. Мерзкий темный бубон величиной с яблоко виднелся на шее, не прикрытой шелковой пижамой. Старуха одной ногой была в могиле… Теперь Шеридан окончательно удостоверилась, что перед ней не жена сержанта Патрика Райана Шеперда.
Убийца отступила, пятясь спиной, затем развернулась и вышла из квартиры.
В коридоре она столкнулась с Эрнестом Лозано.
— Где? Где жена Шеперда? — накинулся он с расспросами. — Я думал, что ты профи и справишься с делом, играючи.
Подняв девятимиллиметровое дуло, Шеридан Эрнстмайер, спокойная и даже умиротворенная, трижды выстрелила мужчине прямо в лицо. Кровь и осколки костей забрызгали маску ребризера с внутренней стороны.
— Ошибочка вышла, — произнесла она.
Переступив через труп, женщина поспешила вниз по лестнице пожарного выхода. Она наслаждалась тупой болью в ногах.
