— Мне необходимо больше времени и волшебная палочка, — проворчал инженер. — Чья это была блестящая идея? Почему бы вам не отправить всех этих высокопоставленных засранцев, живущих в башнях из слоновой кости, в уже готовое здание, приспособленное для четвертого уровня бактериологической угрозы?
— На то есть свои соображения, мистер Паркер, — ответил Джей Звава. — Итак, сколько времени на это уйдет?
— Сколько времени… Сколько времени… Предположим, новую вентиляционную систему я получу к девяти часам вечера, тогда одно помещение будет готово к двум часам ночи.
— Оно должно быть готово к полуночи.
— А мне бы хотелось оставаться не лысым, а кучерявым, как в молодости, но это невозможно.
У Паркера зазвонил мобильный телефон.
— Сюзанна Линн! Я тебе перезвоню.
Звава хмуро смотрел на инженера.
— Послушайте, капитан. Вы поручили мне сделать эту работу, и я ее сделаю. Мои рабочие вкалывают как проклятые, но вся проблема заключается в выборе здания. Оно очень старое. Даже если мы все тут внутри заделаем, воздух все равно будет проникать из щелей наружу. Никакой герметичности, а значит, вирусы смогут попадать в воздух. Рано или поздно этот остров превратится в общую могилу.
Мобильный телефон капитана завибрировал.
— Звава.
— Сэр! Только что привезли женщину из ветеранского госпиталя. Мы поместили ее в двадцатое здание.
— Я сейчас приду.
Джей Звава обратился к инженеру:
— В два часа ночи, мистер Паркер. Минутой позже, и ваше следующее место работы будет непосредственно связано с чисткой каналов для кондиционирования воздуха где-нибудь на Манхэттене.
Парк-форт Трайон
Инвуд, Манхэттен
Они двигались по лесу быстро. Вирджил умело прятался за стволами деревьев от приборов ночного виденья. Незамеченными они шли по едва различимым во тьме тропинкам. Почва была каменистой, а под опалой листвой то тут, то там попадались узловатые корни, выходившие на поверхность. Патрик несколько раз споткнулся.
Дорога пошла вверх…
Вскоре они оставили далеко позади шарящие по лесу прожекторы вертолетов и гул вращающихся лопастей. Вирджил вывел Патрика на просеку, на которой находилась детская площадка.
Шеп закашлялся — это холод добрался до легких.
— Где мы? — поинтересовался он.
— Парк-форт Трайон. А что случилось с твоим протезом?
— С моим протезом? — повторил за ним Патрик.
В свете фонаря он рассмотрел, насколько пострадала его искусственная рука. Пластик, некогда ее покрывавший, был содран от локтевого соединения и до кончиков пальцев, от которых тоже ничего не осталось. Теперь протез заканчивался полосой металла, загнувшейся в виде лезвия серпа.
— Я его, должно быть, повредил, когда вытаскивал из-под пульта управления, — объяснил Патрик.
Он поднял искореженный протез и резко опустил его вниз. Острый конец со свистом рассек морозный ночной воздух, словно лезвие ножа.
— Как коса, — сказал Патрик. — Неплохое оружие.
— Лучше сними его, а то можешь поранить себе ногу.
Шеп полез под свитер и подергал за застежку.
— Намертво сцепилось, — проворчал он. — Датчики под дельтовидной мышцей. Не думаю, что они в исправности.
— Патрик! В этой деревянной коробке… ты сказал: там вакцина?..
— Ли… доктор Нельсон сказала, что вакцина. Эти ублюдки застрелили ее, когда она бежала к вертолету. Они бы и меня убили. Это большая удача, что я до сих пор жив.
— Ночь сегодня светлая. Открой коробку и посмотри, что внутри, — предложил Вирджил.
Шеп сел на деревянную скамейку и поставил полированный ящичек себе на колени. Расстегнув две защелки, он приоткрыл крышку. В середине было одиннадцать пробирок с прозрачной жидкостью. Двенадцатая ячейка пустовала. В уголке, между пенопластом и деревом, торчал небольшой, сложенный вдвое листочек бумаги.
Вирджил, развернув его, прочел:
— Осторожно! Антибиотик содержит сильный нейротрансмиттер, который способен преодолевать гематоэнцефалический барьер. Может вызывать галлюцинации. Гнев и агрессия обостряют симптомы. Не нервируйте пациента. Не оставляйте пациента без присмотра в течение шести — двенадцати часов после принятия лекарства.
— Нельсон хотела, чтобы я доставил эти пробирки в центр контроля заболеваний в Нью-Джерси, — сказал Шеперд. — Теперь это невозможно.
— Патрик! Люди умирают на улицах десятками тысяч.
— И что нам делать?
— Нам? Это ты играешь роль Бога, а не я.
— Не понял, — сказал Патрик.
— В твоих руках находится власть над жизнями людей, и это делает тебя, друг мой, Богом. Итак, всевышний Патрик, ты переживешь эту ночь, но многие умрут…
— Де Борн… — спохватился Шеперд. — Я совсем забыл о нем! Я должен найти мою семью. Они в смертельной опасности.
— Патрик?..
— Де Борн пытался меня убить. Теперь он будет охотиться за моей семьей. Я должен добраться до Бэттери-парка прежде, чем…
— Патрик! Я разговаривал с той, кого ты считаешь самым близким и любимым человеком на свете.
Кровь отхлынула от лица ветерана.
— Ты разговаривал с Беатрисой? Когда?
— Сегодня днем, — ответил старик, — после нашей встречи в госпитале.
— И что она тебе сказала? Ты говорил ей, как сильно я по ней скучаю? Она хочет меня видеть?
— Она тебя по-прежнему любит, но боится, что ты опять наделаешь глупостей. Я сказал твоей жене, что у тебя — потерянный и несколько напуганный вид. Она надеется, что я смогу помочь тебе разобраться в самом себе. Я пообещал ей… Я пообещал, что верну тебя в семью… когда ты будешь к этому готов.
— Я готов! Клянусь Господом, Вирджил! — заверил его Патрик.
— Сынок, оглянись вокруг. Все изменилось. Ангел тьмы пирует на Манхэттене, и город сходит с ума от паники и страха. Мы в Инвуде, это северная оконечность острова. Бэттери-парк — южная его оконечность. Это добрые семь миль по прямой, а на своих двоих так будет все четырнадцать. Общественный транспорт не ходит, а улицы перекрыты брошенными машинами. Нам придется идти пешком. На улицах лежат мертвые. Целые кварталы заражены чумой.
— Ничего страшного. Я отправлюсь, если понадобится, даже в ад, лишь бы воссоединиться со своей семьей.
— Хорошо, Данте, я понял. Если ты хочешь попутешествовать по аду, я буду твоим проводником. Вот только перед началом пути выпей содержимое одной из этих пробирок, а то, чего доброго, не доберешься живым до Бэттери-парка.