снова заслонил страх за его жизнь.
– Конечно, ты будешь привлекать внимание к себе меньше, чем я, там, на бирже, – неохотно согласился Енох.
Здание лондонской биржи находилось в сводчатой галерее между Корнхиллом и улицей Треднидл. Там собирались модные леди и франты в кружевных манишках. На бирже они обменивались последними сплетнями о дворе, выискивали красивый, редкостный товар. На прилавках в торговых рядах можно было увидеть китайские шелка и французские кружева, рубины из Индии, украшенные алмазами атласные комнатные туфли и шикарные веера.
Несомненно, Енох своим деревенским видом и просторечием вызвал бы подозрения. Морган же в своем роскошном плаще и шляпе с пером мог легко сойти за своего в этой нарядной толпе.
– Помимо всего прочего, леди, о которой я говорю, знает меня давно, – продолжал Морган. – Когда ей предлагают краденые вещи, она предпочитает не рисковать и не вступает в отношения с незнакомыми людьми.
В конечном счете, Енох согласился с Морганом. Отчасти потому, что тот убедил его своими аргументами, а, скорее всего, Енох не мог отступить от многолетней привычки во всем слушаться Тренчардов.
В то же время в его глазах застыла тревога.
– Тебе дьявольски везло до сих пор. Будем надеяться, что судьба не подведет тебя и на этот раз.
8
Был яркий солнечный день, когда Дизайр направилась к речке. Она поставила бадейку на землю возле воды и прислонилась к дереву. Ласковое солнце приятно согревало лицо. Легкий ветерок шевелил пряди темных волос. На веточках вяза и бука уже набухли почки. Вдоль берега, на пригорках желтели цветы мать-и-мачехи.
Прикрываясь рукой от слепящих косых лучей утреннего солнца, Дизайр задумчиво глядела на высокие серые валуны, за которыми начиналась лощина. Впереди было пусто. Морган еще не вернулся. Она с тоской посмотрела вдаль.
Прошло уже четыре дня с тех пор, как он уехал в Лондон. Проснувшись утром, она не находила себе места от томительного ожидания. Он обещал вернуться через три дня, и все это время она старалась занять себя работой: начистила до блеска котел, натаскала столько хвороста и сухого мха, что их хватило бы для растопки очага на целый месяц. Когда Енох обнаружил кролика в одном из своих силков, она неожиданно для самой себя приготовила вкусное рагу. Самой ей совершенно не хотелось есть.
Ночами было особенно плохо. Тревожный сон то и дело прерывался, она постоянно прислушивалась, стараясь уловить знакомый стук копыт. Но ничего, кроме крика ночной совы, звонкого тявканья лисицы, шума ветра, слышно не было.
Почему Морган не подождал хотя бы несколько недель, прежде чем отправиться в Лондон для продажи добычи? К этому времени констебль, как знать, может быть, уже не разыскивал бы их так усердно и у Моргана было бы больше шансов спокойно вернуться обратно. Но нет, он решил, что нельзя медлить с продажей драгоценностей и покупкой подходящего дорожного костюма для нее.
«Ему не терпится поскорее избавиться от меня», – говорила она себе. Она попыталась даже заставить себя возненавидеть его. Но ничего из этого не получилось. Даже если Морган не любит ее, она не может изгнать его из своего сердца.
А что, если его уже схватили? Она невольно поежилась, представив ужасные картины. Она увидела Моргана в тесной камере Ньюгейта. Он лежал на сыром каменном полу. Потом он представлялся ей стоящим у стены, с руками за спиной, в цепях, с загорелой обнаженной спиной, на которую вот-вот должен был опуститься хлыст надзирателя.
Она подняла бадейку и пошла вдоль берега к тому месту, где в полукруге невысоких скал был небольшой омут. Чтобы отогнать гнетущие мысли, она глубоко вдохнула сладкий свежий воздух. На минуту у нее остановилось дыхание. Морган непременно вернется обратно.
Она наклонилась к воде, чтобы наполнить бадейку.
– Вам незачем делать это. – Задумавшись, Дизайр не слышала, как из леса за ее спиной появился Енох. – Надо было сказать мне.
– Мне захотелось немного прогуляться. Енох забрал у нее бадейку и поставил на плоский камень.
– Скоро вы уедете, – сказал он. – Предстоит нелегкая дорога. Нам придется долго трястись в карсте, пока мы доберемся до Корнуолла. Вам бы лучше отдохнуть и набраться сил до возвращения Моргана.
– Но почему его нет до сих пор? – Внезапно она почувствовала угрызения совести. – Если бы я остановила его, уговорила не уезжать так скоро, нашла бы способ задержать до тех пор, пока…
– Никто не может остановить Моргана, если он задумал что-то, – возразил Енох. – Не надо мучить себя понапрасну. И не стоит думать об опасности, которая может грозить Моргану. Он прекрасно знает, на что идет. Хотел бы я посмотреть на того, кто отважился бы спокойно прогуливаться по лондонской бирже с карманами, набитыми драгоценностями лорда Боудина. Я вам скажу, что никакой другой разбойник не решился бы на такой дерзкий шаг.
– Разве можно быть уверенным, что ему удастся осуществить свой план? О, Енох, почему он не отправился в лавку к перекупщику из Уайтфрайерса, как хотел раньше? Старая Салли говорила, что констебли не рискнули бы сунуться в эти дворы и переулки.
– Я не знаю, кто такая Старая Салли, но говорит она верно. Дело в другом. Морган выбрал в качестве жертвы лорда Боудина и нажил очень опасного врага.
– Вряд ли его светлость станет сам разыскивать свои драгоценности. Он не рискнет показаться в Уайтфрайерсе даже в сопровождении нескольких констеблей.
Енох покачал головой.
– Да он и не будет обращаться к ним. Боудин может воспользоваться королевской охраной или на него станут работать солдаты главного судьи. – Заметив удивление на лице Дизайр, он продолжал: – Такой караул обычно бывает усилен отрядом мушкетеров или драгун. Эти люди закалены в сражениях, вооружены мушкетами и шпагами. Их не испугает какая-нибудь шайка воров и проституток из Уайтфрайерса. – Он многозначительно улыбнулся. – Вот почему Морган отправился на биржу. Но я не сомневаюсь, что он уже закончил свои дела и держит путь обратно.
– Не надо, Енох, – остановила она. – Я ведь не ребенок, чтобы меня могли успокоить такие слова.
– Да, вы не ребенок. К сожалению. – Улыбка исчезла с лица Еноха. – Вы женщина, которая боится за жизнь любимого человека.
– Неправда!
Покачивая головой, Енох как бы говорил, что ее слова не убеждают его в этом. Бессильная сдерживать свои чувства, Дизайр прошептала:
– Я люблю его. И буду любить всегда.
– Я пытался предостеречь вас, – сказал Енох. – Но о чем тут говорить, когда такая молодая девушка, как вы, встретила на своем пути такого мужчину?
– Он ваш друг, – напомнила ему Дизайр. – Я понимаю, что вы любите его.
– И вас тоже. Я сразу понял, что вы не какая-нибудь шлюха из Уайтфрайерса. Уж как-нибудь я могу распознать воспитанную леди.
– Морган тоже сын сквайра.
– В данном случае это не меняет дела. Он не для вас, Дизайр. И никогда не сможет принадлежать вам.
– Я не верю в это. Теперь, когда его старший брат мертв, он является наследником Пендаррена.
Косматые брови Еноха приподнялись кверху.
