жизнь. Может быть, даже в какой-то момент я сам верил, что так и будет. – Голос его стал тихим и хриплым. – Но стоило тебе исчезнуть с моих глаз, как я начинал представлять твоего будущего мужа, как ты лежишь с ним в постели; видел твое тело, раскрывавшееся перед ним, когда он прикасался к тебе. Это так невыносимо!
Второй раз он тронул ее признанием собственной слабости. Она откинула несколько темных завитков, упавших ему на лоб. Когда его губы настойчивее притянули шелковистый сосок, она попыталась мягко отстранить его от себя.
– Мы больше не можем оставаться здесь. Уже поздно.
Сказав это, она поняла, как запоздало прозвучали ее слова. Она чувствовала, как волнение теснило ей грудь, как рвались, метались по всему телу горячие струи. И все же она попыталась встать и освободиться от тесных объятий, убеждая себя не поддаваться знакомому пьянящему желанию. Неподходящее это время. А в голове упорно вертелась одна и та же мысль. Уступить сейчас себе и ему – значит, подтвердить свою готовность и дальше жить и любить украдкой. Такое будущее не сулит им ничего, кроме тайных свиданий, хоть и жарких, но унизительных.
В коротком раздумье Дизайр не заметила, как руки Моргана обхватили ее за бедра и снова привлекли к себе, и она, подчиняясь этому манящему живому теплу, сдалась и оказалась через секунду сидящей верхом на его бедрах. Опомнившись, она неуверенно прошептала:
– Нет, Морган. Не надо.
Когда он отнял губы от ее груди, она пожалела о своих словах. Со всей остротой она ощутила, как желанны для нее эти ласки, как будет недоставать их и сколь неотвратима разлука. Словно угадав причину ее боли, он припал к другой груди, и острое чувство пронзило ее. Он прижимал к себе податливое тело, лаская руками спину, ягодицы, пока от безумной иссушающей жажды не раскрылись прелестные губы и не подернулись дымкой глаза. Она покорно опустила голову. По плечам и спине струились длинные темные волосы.
Потом его сильные руки приподняли ее и насадили на тугую жаждущую освободиться от невыносимого томления плоть. В устремленных на нее глазах Дизайр увидела и безграничную нежность, и невыносимые муки. Быстрым и легким движением она приняла в себя раскаленный кинжал, который глубоко и плотно вошел в нее. Она начала легко и ритмично подниматься вверх и медленно опускаться, то наклоняясь вперед, то откидываясь назад. Морган стонал, через стиснутые зубы, наслаждение и сладкая мука исказили его лицо.
Всем своим существом она впитывала волны, набегавшие от незримого, но явственно осязаемого источника. Один за другим следовали мощные ритмичные волны экстаза, она оросила его бедра своим любовным соком. Настал желанный миг извечного бескрайнего счастья, подаренного самой природой, и ненадолго заслонил собой все тревоги и печали.
Ветер совсем утих, и Морган, к этому времени уже полностью одетый, раздвинул тяжелые шторы. Дизайр увидела, что дождь прекратился. Через приоткрытые ставни проглядывали задворки Патерностер Pay. С влажным воздухом в комнату проникал запах травы из небольшого скверика, примыкавшего к дому.
– Вот и пробежало наше время. Пора возвращаться обратно, – тихо сказала Дизайр, поправляя шпильки на голове. – Морган, обещай, что не уедешь из Лондона, не повидавшись со мной еще раз.
– Разве я могу обещать тебе это? Встречаться здесь еще раз небезопасно. А если я позволю тебе приехать в притон Лены Джерроу в Саутуорк, я прокляну все на свете.
– Я не могу отпустить тебя, не зная, когда снова встречусь с тобой, – продолжала возражать она.
– Ты думаешь, мне этого хочется? Быстрым, сильным движением он заключил ее в свои объятия и поцеловал, долго не отрываясь от ее губ. Когда их уста разомкнулись, он захватил ладонями ее лицо.
– Может быть, мне удастся найти способ увидеться с тобой перед отъездом из Лондона. Даю слово, что постараюсь устроить это.
Дизайр с трудом удержалась от возражений, готовых сорваться с языка. Нет, она не вправе заставлять его подчиняться своему желанию, во всяком случае, теперь, когда он поклялся ей в своей любви и многом другом. Она предпочитает жить в постоянной опасности, ожидая очередной тайной встречи, чем провести всю оставшуюся жизнь с любым другим мужчиной.
Морган подал ей накидку и принялся аккуратно разглаживать фалды на плечах.
– Тебе не будет слишком жарко в такой теплый весенний день? – спросил он.
– Эта одежда напоминает о тебе, ведь ты подарил ее мне, – ответила она. В эту минуту у нее загорелись глаза, и она добавила: – А те серьги тоже при мне. Я прячу их в кармане.
– Ты не надевала их? Она покачала головой.
– Надень их сейчас, для меня, – попросил он тихим голосом.
Она послушно вынула серьги и, торопясь сделать ему приятное, трясущимися пальцами начала вдевать их в уши.
– Этот цвет очень подходит тебе, – сказал он.
– Для тебя я надену их в следующий раз. Я загадала желание – они приведут тебя обратно ко мне.
– Ах, ты, маленькая колдунья! Значит, ты произносишь свои заклинания, пользуясь этими камнями? – Он улыбнулся, слегка поддразнивая ее глазами. – Только тебе не нужны никакие хитрости, чтобы привязать меня к себе.
Он порывисто припал к ее губам, повернулся и размашистыми шагами вышел из комнаты, как будто не полагался на свою решимость расстаться с ней. Было слышно, как захлопнулась дверь. В глубине холла некоторое время раздавались гулкие звуки его шагов. Дверь комнаты, которую они должны были покинуть, находилась в нескольких шагах от центральной лестницы. Однако Морган, по-видимому, решил, что безопаснее выйти не из парадного подъезда, а черным ходом.
Метнувшись к окну, Дизайр отодвинула штору. Вскоре она увидела Моргана. Он направлялся по коротенькой дорожке через скверик к воротам. Она следила за ним в надежде, что он обернется и посмотрит наверх. Не оглядываясь, он продолжал идти вперед. Все еще глядя вслед, она вдруг обратила внимание на какую-то необычную суматоху в конце переулка. Внезапная догадка сразу же пробудила в ней еще незабытые переживания. Неужели это… Не может быть!
Когда она вспомнила все, что было с ней в гостинице, она услышала громкие удары собственного сердца и тут же увидела кавалериста, на скаку ворвавшегося в переулок.
Забыв о себе, она высунулась из окна и закричала:
– Морган!
Она не знала, услышал ли он ее, или нет, но только он тоже заметил всадника в красном мундире. Солдат на коне во весь опор мчался прямо к нему.
Морган круто повернулся в поисках другого выхода, но в это время с другого конца в переулок вкатилась широкая тяжелая повозка. Хотя двое сидевших в ней мужчин не были одеты в военную форму, было ясно, что они появились не зря.
Морган повернул назад. С зажатым в руке пистолетом он приготовился отражать атаку. Неожиданно из-за забора выскочил притаившийся в скверике солдат. Он замахнулся на Моргана тяжелой дубовой рукояткой своего мушкета и с силой опустил ее ему на затылок. Морган упал лицом вниз, выронив пистолет, с шумом ударившийся о камни. С обоих концов переулка к этому месту ринулись солдаты.
Зажав рот рукой, Дизайр едва удержалась от крика. В это время Морган вдруг вскочил на ноги. Тотчас к нему подбежали двое солдат и, схватив его за руки, потащили по направлению к воротам. Пока двое солдат удерживали его, еще один человек в красном мундире занес над ним рукоятку мушкета и плашмя ударил его по спине. Морган бессильно подался всем телом вперед, но нападавший пинком спереди заставил его выпрямиться. Морган взметнул вверх ногу в сапоге и отбросил солдата в сторону. За это он получил новый удар мушкетом, на этот раз сбоку, в голову. Двое удерживавших его солдат разжали руки, и Морган рухнул вниз.
Что происходило потом, Дизайр уже не могла видеть, потому что набежавшие отовсюду драгуны загородили Моргана. Она вся сжалась от боли и тревоги, не сомневаясь, что солдаты изобьют его до
