- Папа, я уже давно не Септембер. Не могу поверить, что ты даже не знаешь имени своей дочери. Попробуй назвать меня Сикрит.
- Точно, - сказал Уилл, складывая газету, чтобы больше не было соблазна ее читать.
Ему была непонятна эта смена имен, она его беспокоила, но дочь была травмирована потерей Фрэда, затем разводом родителей, поэтому он пока продолжал ей подыгрывать. - Ладно, Сикрит, о чем ты спросила?
- Ей понравилась прогулка? Ну, той женщине?
- Саре? - спросил Уилл, припоминая сияющие глаза. - Думаю, да.
- Вы отсутствовали слишком долго.
- В самом деле? Мне так не показалось.
- Да, долго. Я засекала время. Тридцать пять минут. Вместо пятнадцати.
- Должно быть, у меня часы остановились, - сказал Уилл, сдерживая улыбку.
Каждый раз, когда Сьюзан чувствовала с его стороны хоть слабый проблеск интереса к женщине, она становилась сверхбдительной. Вероятно, она боялась того, что сделали ее мать и Джулиан: уехали на уик энд покататься на лыжах и вернулись женатыми.
- Папа, твои часы никогда не останавливаются. Ты сам мистер Точность. Выбираешь точку отсчета и начинаешь считать. Ты и меня тренировал, еще тогда, в нашей прошлой жизни, когда служил на флоте, помнишь?
- Помню, милая.
- Поэтому я не верю, что твои часы остановились.
- Ну, мы пролетели над озером, и лес был так ярок и красив, что мы все летели и летели. Думаю, я потерял счет времени.
- Ты никогда не теряешь счет времени, папа. Я знаю это. Я просто думаю… - Сьюзан прервала начатую фразу - салат был готов.
Она положила его в большую деревянную миску, которую брат Уилла подарил ему на их свадьбу с Элис, и которую Элис оставила ему, когда сошлась с Джулианом. Кроме помидоров и огурцов Сьюзан добавила в салат белый виноград и подала его застенчиво с выражением надежды во взгляде синих широко открытых глаз.
- Ого! - воскликнул Уилл. - Выглядит потрясающе!
- Спасибо. Ведь многие и не догадаются положить сюда виноград, но именно он придает салату особый вкус. Согласен?
- Конечно, - кивнул отец, накладывая себе большую порцию, и подумал: «Остановлюсь у Макдоналдса и закажу двойной чизбургер, когда повезу ее домой».
- Не привязывайся к ней сильно.
- К кому? - спросил он, заранее зная ответ.
- К той женщине. Саре.
- Милая, я просто катал ее на самолете в честь дня рождения. И это все.
- Она больна, папа. Это как одна из тех поездок в летний лагерь к умирающим детям. Она живет одна в Форт Кромвеле, и Фергюсоны хотели доставить ей радость.
- Но это не последний ее день рождения, - возразил Уилл, заглушая внезапную тревогу.
- А я бы хотела спланировать свой последний день рождения и провела бы его великолепно. Мы бы поехали обратно на Род-Айленд по Эдевилльской железной дороге. Тортов было бы больше, чем мы смогли унести, и я бы раздала подарки. Мы бы кружили по рельсам, пока я не сказала бы все, что хотела. И звучала бы моя любимая музыка. Я бы хотела услышать все песни, которые мне нравятся. А их больше ста.
- Это будет очень очень не скоро, - сказал Уилл, приближаясь к опасной черте.
- Что не произойдет?
- То, что ты умрешь…
- Но Фрэд умер.
- Фрэд… - тихо произнес он имя сына.
- Его последний день рождения прошел, а он даже этого не знал. И когда настал его последний день, он этого тоже не знал. Как же это может случиться, папа? Когда одним прекрасным утром ты просыпаешься счастливым и к двум часам тебя уже нет в живых?
Сьюзан смотрела на отца в упор, но в ее глазах не было упрека.
- Я не знаю, дорогая, - ответил он, потому что честность была лучшим, что он мог предложить ей на тот момент.
- Мама пережила это…
- Она никогда этого не переживет. Невозможно пережить потерю ребенка, милая.
- Но она не хочет говорить о Фрэде. Каждый раз, когда я вспоминаю о нем, она велит мне замолчать, так как это расстраивает Джулиана, А он просто богатая свинья, которая тратит все свое время, гоняя на машине и посещая тусовки. Ведь они там сегодня вечером?
- Не называй его свиньей, Сьюзан. Мама сказала, они на спектакле.
- Тогда он ничтожество. Идиот. Тупица. Болван. Зануда. Отъявленный негодяй. Напыщенный индюк. Мерзавец. Засранец.
- Сью… Сикрит! - взмолился Уилл устало. - Перестань, ладно?
- Извини, пап, - сказала она, брызгая уксусом на салат.
- Виноград здесь в самый раз! - Уилл решил сменить тему, отправляя очередную порцию в рот.
- Спасибо… А она хорошо выглядит.
- Кто, дорогая?
- Сара.
- Согласен.
- Надеюсь, с ней все в порядке, - вздохнула Сьюзан. - Потому что смерть засасывает.
Сара решила открывать магазин каждый день, но на несколько часов - обычно с десяти до двух. Ей нравилось, как солнечный свет пробивался сквозь высокие окна, отбрасывая тень на бледно желтые стены. Чувствуя некоторую усталость, она представила, как хорошо прилечь вздремнуть, свернувшись калачиком, среди вещей, которые продавала: стеганых одеял и подушек, набитых гусиным пухом, с фермы отца в штате Мэн.
Над дверью прозвенел колокольчик. Она оторвала взгляд от счетов и улыбнулась двум студенткам колледжа, вошедшим в магазин. Они уставились на Сару, выглядевшую чудно из-за всклокоченных белых волос.
Та попыталась быстро привести их в порядок и сказала:
- Привет! Я к вашим услугам.
- Хорошо, спасибо, - ответила девушка повыше ростом.
Ее подруга успела растянуться на кровати образце, красиво заправленной взбитым стеганым одеялом в узорчатом пододеяльнике цвета сурового небеленого полотна. Пуховые подушки в наволочках с узкими полосками темно коричневого цвета или золотистыми завитками и вручную набитые листьями дуба были разбросаны около передней спинки кровати.
- Я хочу именно такую постель, - вздохнула девушка, обняв подушки.
- Почему бы и нет? - спросила Сара.
- У нас в школе нет хороших постельных принадлежностей.
