исправлю эту ошибку. И теперь хранители равнины снов закроют ему вход в свои владения. Имея такое доказательство его нападения, я убедил их сделать это.
— Как ты собираешься поступить? — спросила Лара.
— Я перемещу его в самый дальний и самый темный угол Колбира. Никто не будет знать, где он находится, даже его верный Альфриг. Колла ослепят и закуют цепями, он пробудет там без еды и питья тысячу лет. Он будет кричать, но никто его не услышит, потому что его голосовые связки будут заморожены. Что касается его детей, Колбейна и Колгрима, то, как только Колл исчезнет, я внушу Альфригу, чтобы он защитил сыновей Повелителя Сумерек, спрятал одного от другого и растил поодиночке, пока они не станут взрослыми. После этого вокруг каждого из них снова соберутся сторонники и начнется бой, который определит, кто станет следующим Повелителем Сумерек. К сожалению, любимая, даже я не имею власти уничтожить тьму навсегда.
— А кто ее имеет? — спросила Лара.
Калиг засмеялся печальным, почти горестным смехом и ответил:
— Это предназначено выполнить людям.
— Значит, у Небесного распорядителя есть чувство юмора, — ответила Лара.
Теперь, зная, что Колл больше не сможет добраться до нее, она почувствовала себя немного лучше. Калиг прав: ее новорожденная дочь не виновата в том, как была создана.
Не Колл отец Марцины, а Магнус. А она — ее мать и не будет не любить свою дочь так же, как не любила сыновей Колла.
— Сможет ли Колл мечтать? — спросила она у Калига.
— Нет. Все дни и все ночи сольются для него в одну длинную однообразную вечность. Он не сможет даже отличать дни от ночей.
— Пусть он снова и снова мечтает обо мне, — потребовала Лара. — И пусть эти мечты будут для него величайшей мукой. Пусть его два члена горят огнем, который он не сможет потушить. И пусть так будет до тех пор, пока он не выбросит меня из своего ума. Мне нужно знать, что я отомстила Повелителю Сумерек не за предназначенную мне судьбу, а за нападение на равнине снов.
Калиг улыбнулся, и улыбка осветила его красивое лицо.
— Вот как заговорило в тебе холодное сердце феи! — сказал он. — Это будет сделано, любимая. Это решение в высшей степени достойно тебя. Илона будет горда тобой, когда я расскажу ей об этом. А ты будешь любить маленькую принцессу? Выдумка твоей матери была очень удачной.
— Я буду любить малышку, — пообещала Лара. — А уж недостатком воображения Илона никогда не страдала.
— Теперь я должен уйти, — сказал принц Калиг. — Мне нужно быть в Хетаре, когда Вилия будет рожать наследника Ионы.
— Выживет ли Вилия? Она все же немолода.
— Не только выживет, но станет здоровее, — ответил Калиг, нагнулся к Ларе и поцеловал ее в лоб. — А теперь спи, любимая, — сказал он и улыбнулся.
Глаза Лары закрылись, и она задремала.
Калиг вернулся в ту тень, из которой пришел, и переместился в темный угол дома Верховного Правителя Хетара.
Вилия рожала сына. Калиг вполголоса произнес слабое заклинание, которое ускорило только что начавшиеся роды. И к всеобщему удивлению, Вилия родила быстро и почти без боли.
— Это мальчик! — радостно крикнула повивальная бабка, поймав на руки младенца, и высоко подняла его, показывая всем.
Малыш громко закричал.
Комната была заполнена людьми. Здесь были Верховный Правитель Иона, госпожа Джиллиан, госпожа Фара, несколько самых верных Ионе союзников из знати и несколько господ, которые до сих пор не поддерживали Иону. Были в комнате и сестры Ионы по отцу, и семья Вилии во главе с ее дядей Кубертом Агасферусом, Обин Просперо и его три сестры и их мужья. Верховный Правитель позаботился о том, чтобы не было никаких сомнений относительно рождения его сына. Когда мальчик издал свой первый вопль, все присутствующие захлопали в ладоши.
Иона взял на руки младенца, поднял его вверх и объявил:
— Я признаю этого ребенка моим сыном и даю ему имя Эгон, что означает «грозный». Ни один противник не устоит против него!
Гости снова громко захлопали в ладоши.
Мальчик был возвращен повивальной бабке, вымыт и уложен рядом с матерью.
После этого гости покинули комнату, оставив Иону наедине с женой. Младенец снова закричал, и Вилия поднесла его к своей груди. Когда ребенок потянул губами сосок, она почувствовала прилив огромной материнской любви — такой сильной, что у нее на глазах выступили слезы.
— Ты можешь кормить его сама в течение месяца, пока будешь восстанавливать свои силы, дорогая. Но я уже выбрал ему кормилицу, — сказал Иона. Увидев по глазам жены, что она против, он объяснил: — Мне нужно, чтобы ты вернулась к своей работе среди женщин Хетара. Не забывай, через три месяца у нас пройдут первые выборы. И я хочу, чтобы среди избранных по меньшей мере половину составляли представительницы прекрасного пола.
— Ты выбрал кормилицу? Я думаю, ее выбрала твоя мать! — резко ответила Вилия. — Я сама выберу кормилицу для Эгона — такую, которая не отравит моего ребенка своим молоком. — Вилия с обожанием посмотрела на младенца. — Посмотри, Иона, разве он не красавец? Волосы черные, как ночь, и мягкие, как шелк.
— Он очень бледный, — встревожился Иона. — Ты уверена, что он здоров?
— Да, мой дорогой супруг, он сильно сосет грудь, — заверила мужа Вилия.
— Мне нравится смотреть, как ты его кормишь, но я ревную. Месяц — и ни дня больше, Вилия. Я говорю всерьез.
— Ты хочешь сам сосать мои груди? — поддразнила его Вилия.
— И сосать их, и пронзать тебя своим стержнем, — откровенно ответил Иона.
— Я ведь разрешила тебе бывать в Домах удовольствий, — ласково сказала Вилия.
— Я не ходил туда ни разу за последние месяцы и не пойду теперь. Я буду ждать тебя, жена, пока мы не соединимся снова. Я не так слаб, как другие мужчины.
Вилия лукаво улыбнулась ему и ответила:
— Да, ты не слабый. И никогда не был слабым. Поэтому я и влюбилась в тебя много лет назад, Иона. Ты сильный и не уступаешь низким желаниям своей природы, как уступал Гай Просперо. Ты знаешь, чего хочешь, берешь это и удерживаешь. Через месяц я передам Эгона кормилице, которую выберу сама. Мы вместе станем трудиться, восстанавливая Хетар, и я буду услаждать тебя любовью сверх всякой меры.
Иона улыбнулся ей одной из своих редких улыбок и сказал:
— Ты действительно идеальная женщина для меня, любимая. — Он поцеловал Вилию в лоб и поднялся: — Ты сейчас, конечно, хочешь отдохнуть. Я пришлю сюда няню, и она заберет ребенка. Хорошего сна, моя чудесная Вилия. Я очень доволен тобой.
Вилия продолжала смотреть на мужа, пока он не ушел, потом отдала новорожденного сына пришедшей няне и велела ей:
— Когда он снова проголодается, принеси его ко мне.
— Да, госпожа, — ответила няня и быстро ушла, унося на руках уснувшего ребенка.
Вилия откинулась на подушки и стала думать о своем будущем.
Существо, которое назвало себя ее родственником, не солгало ей. Она действительно родила сына, наследника Хетара. Интересно, увидит ли она Колла еще когда-нибудь?
До сих пор она не знала, что ее прародительница Улла делила любовь колдуна с другой женщиной, которая родила ему сына. Эту часть истории Уллы ее предки-женщины не передавали друг другу. Но, может быть, Улла сама не рассказывала об этом — не хотела, чтобы было известно, что она делила своего господина с другой. Может быть, род Колла — мужская линия потомков колдуна, а ее род — женская линия?
Вилия вспомнила свою юность — время перед самой свадьбой с Гаем Просперо. Она знала историю
