нее будет время. Лара не стала избавлять ее от страданий, похоже, ее боль была не очень сильной, и Лара предположила, что начальник наказаний сам полечил ее служанку какой-то обезболивающей мазью. Что касалось Альвара, его член на несколько недель вышел из строя.
Мача не жаловалась, напротив, стала преданно служить своей хозяйке. Когда Лара спросила служанку, почему та вдруг так резко изменила свое поведение, Мача ответила:
— Теперь я вижу, вы больше чем просто женщина, с помощью которой появится на свет сын нашего господина. Вы во всем равны ему, госпожа. Вы умеете наказывать. Я горжусь тем, что служу вам. И простите, если я перечила вам.
Лара отвесила ей сильную пощечину, улыбнулась и ответила:
— Ты слишком много думаешь, Мача. Не забывай, что ты низкого происхождения. Но я прощаю тебе твою дерзость. Ты почти идеальная служанка. Скоро ты поможешь мне исправить поведение Анки, которая уже давно ведет себя нагло.
— Я сделаю все, что бы вы ни попросили, госпожа, — пообещала Мача и улыбнулась Ларе в ответ, потирая щеку.
Мача была в восторге, она так много значит для госпожи, что та лично наказывает ее. Пощечина была для нее знаком почета.
Роды у Лары начались ночью, когда над Королевством Тьмы не светила ни одна звезда. Повелителю Сумерек сообщили, что его супруга рожает, но по обычаю он мог прийти к ней только после появления ребенка на свет. Другой обычай, который им скоро надо будет исполнить, — ее исцеление. После того как родится их сын, Ларе будут давать особые травы и втирать мази в ее половые органы. Ровно через неделю после родов она будет совершенно здорова, и они займутся любовью в присутствии его канцлера, подчиненных ему князей и других гостей, чтобы доказать, что он и его супруга снова здоровы и крепки, а младенец, который однажды встанет во главе своего народа, — сильный ребенок. Ожидая сообщения о благополучном исходе родов, Колл старался сосредоточиться мыслями на этой церемонии.
Эти роды для нее были самыми тяжелыми из всех. Благодаря Калигу она знала, что это продлится недолго. Но, Великий Создатель, как же было трудно и больно! Ей помогали только Мача и Анка. Лара больше никого не захотела допустить к себе. Колл, зная, что этот ребенок у нее не первый, позволил ей поступить, как она хотела, но перед дверью в комнаты Лары дежурила повивальная бабка на случай, если понадобится помощь.
Эта женщина тревожно моргала, когда слышала, как Лара кричит от боли. Наконец она не выдержала, оттолкнула испуганных и растерянных Мачу и Анку и вошла к Ларе без спроса. Взглянув вниз, она только ахнула: «Великий Крелл, помоги нам!» Ребенок шел ногами вперед, и теперь уже его невозможно было повернуть. Повивальная бабка ничего больше не сказала, только просунула несколько пальцев в родовые пути и помогла ягодицам и туловищу младенца выбраться наружу. Плечи и голова выскочили из тела матери сами. Лара закричала, когда это случилось, но потом закричала уже повивальная бабка:
— Великий Крелл, что это?
— В чем дело? — выдохнула Лара, закричала снова и напряглась изо всех сил, выталкивая из себя второго ребенка. Нужно было сделать это быстро, чтобы женщины не успели опомниться. Она уже слышала плач первого ребенка.
Повивальная бабка в первый момент ничего не сказала, а просто подхватила на руки второго ребенка, когда он выскочил из тела матери, сжимая руку брата, который родился чуть раньше.
— Мальчиков два, великая госпожа, — сказала наконец повивальная бабка. — Такого еще никогда не случалось!
— Займитесь моими сыновьями! — крикнула Лара.
Три изумленные помощницы быстро исполнили ее приказ — смыли с близнецов следы родов и туго запеленали обоих. Младенцы были совершенно одинаковыми. На обеих маленьких головах росли клочками очень черные волосы. Темно-синие глаза сейчас были почти не видны. Кожа белая, как молоко, без всяких оттенков. Близнецов поднесли к матери и показали ей.
Лара была поражена тем, что ничего не чувствует к этим детям. Посмотрев на них, она кивнула и сказала Маче и Анке:
— Отнесите их к отцу.
Служанки послушно вышли из комнаты, каждая с младенцем на руках. После этого повивальная бабка снова занялась Ларой. Плацента у роженицы вышла быстро, и женщина начала готовить Лару к церемонии, которая должна была состояться ровно через неделю. Во время всех этих процедур Лара не сказала ни слова, пыталась представить себе, что скажет Колл, когда узнает, что у него два сына.
Колл сидел в своей комнате с канцлером Альфригом, когда две служанки его супруги подбежали к нему и показали то, что держали в руках. Колл ошеломленно уставился взглядом на младенцев, а потом спросил:
— Что это такое?
Произнося эти слова, он уже понимал, как глупо звучит его вопрос.
— Ваша супруга родила вам двоих сыновей, господин, — полушепотом ответила Мача.
— Кто из них родился первым?
Обе женщины изумленно взглянули на него и покачали головой.
— Мы не знаем этого, господин, — ответила Мача.
— Как я буду отличать их друг от друга? — вслух подумал Колл.
Альфриг подошел к нему. Служанки поклонились канцлеру и показали ему младенцев.
— Похоже, они совершенно одинаковые, мой господин, — заявил канцлер и приказал служанкам: — Распеленайте их!
Мача и Анка выполнили его требование. Без пеленок младенцы сразу же начали кричать и возмущенно дрыгать крошечными ручками и ножками. Не обращая на это внимания, Колл и Альфриг принялись искать на их телах какой-нибудь признак, отличающий одного ребенка от другого, но ничего не смогли найти. Младенцы действительно были совершенно одинаковыми.
— Запеленайте их! — сказал Колл служанкам.
— Из-за их сходства у нас могут возникнуть трудности, мой господин. В Книге Правления об этом ничего не сказано? — спросил Альфриг.
— Ничего, — ответил Колл. — Там только сказано, что я буду иметь сына от Лары.
— Посмотрите в Книгу сейчас, мой господин, — предложил Альфриг.
Колл потянулся за Книгой, которую хранил рядом со своим креслом, открыл ее, заглянул внутрь, пристально вгляделся в страницы. Они были пусты. После пророчества о Ларе в книге ничего не было.
— Там ничего не написано, — сказал он.
— Тогда вы должны убить одного из этих детей, — сказал Альфриг.
— Я не могу так сделать, и ты это знаешь! — воскликнул Колл. — Это против наших законов. В том, что случилось, и так много странного. Такого еще не было ни разу. А что будет, если я убью не того сына? Нет, нужно дать им вырасти, Альфриг. Только тогда я смогу сказать, кто из них настоящий наследник.
— Я боюсь за наше будущее, — покачал головой канцлер. Потом он повернулся к Повелителю Сумерек и спросил: — Как вы их назовете, мой господин?
— Колбейн и Колгрим, — ответил тот.
Колл снял с пояса кинжал и слегка надрезал щеку одного из младенцев. Кровь сильно брызнула из пореза, но после того, как упали первые несколько капель, Колл прикоснулся к ране пальцем, и она мгновенно затянулась. На ее месте возник тонкий шрам. Малыш закричал, когда лезвие разорвало ему кожу, но сразу замолчал, когда палец отца вылечил его и избавил от боли.
— По этой примете мы станем отличать Колбейна от его брата, — сказал Колл.
Затем он пометил противоположную щеку другого близнеца.
— У Колгрима метка на левой щеке, а у Колбейна на правой, — объяснил он.
— Вы умно поступили, мой господин, — заметил Альфриг.
— Отнесите близнецов обратно к матери и скажите ей, что я скоро приду рассказать ей, что я сделал и почему. Сообщите Еме, что ее большие соски будут поить молоком обоих моих сыновей, и поднесите их к ее груди, пока я буду говорить с их матерью, — приказал Колл служанкам своей жены.
Те поспешно ушли, унося младенцев.
