почему я оставила ее живой? Ведь, по идее, первым делом должна была прикончить ее, а не Юру. Или вслед за Юрой…
Я лежала, уставившись в закопченный потолок, и в который раз за последнюю неделю перемалывала, перетирала в голове события, которые враз превратили меня в преступницу, объявленную в международный розыск…
– Оля, зачем ты убила мужа? – спросил Вадим тогда в хижине, когда мы едва-едва пришли в себя после ночного безумия.
– Мужа? – машинально переспросила я. – Я его убила? – В горле у меня что-то пискнуло, и голос сорвался. – Юру убили? Но как? И почему я? Когда я уезжала, они с Лизонькой остались в нашей квартире. Оба были вполне живы и здоровы. Нет, это чья-то шутка! Тебя разыграли, и ты поверил…
– Какие уж тут шутки? – рассердился Вадим. – Видела мента, полковника, с которым я разговаривал? Это абхазский замминистра. Вчера показали репортаж по НТВ, уже поздно вечером, ты промелькнула на экране несколько раз. Кому нужно, сразу тебя узнали и подсуетились оперативно. Направили запрос в абхазское МВД, попросили задержать тебя до приезда опергруппы. Три опера вчера должны были прилететь из Москвы. Полковник приехал за тобой. Я ему соврал, что ты где-то в Сухуме… Надо было выиграть время. И тут ты – ни раньше, ни позже! – вылезла на балкон…
– Ничего не понимаю, – схватилась я за голову.
Только сейчас до меня стало доходить, что случилось ужасное. Юры больше нет! Нет уже несколько дней, а я даже ничего не почувствовала…
– А Лизонька? Она жива?
– Жива, но слегка побита, – нахмурился Вадим. – Ты привязала ее скотчем к креслу. Рот заклеила. Так что девица с час-полтора пребывала в таком виде. После ее обнаружил не то водитель, не то охранник. Вот она-то и заявила, что ты в ярости набросилась на бывшего мужа, несколько раз огрела его по голове кочергой, проломив череп аж в трех местах. Она, мол, пыталась грудью встать на защиту любимого, но ты оттолкнула ее с такой силой, что она упала на пол и потеряла сознание. Очнулась привязанной к креслу, а тебя и след простыл. Сбежала, да еще сто тысяч долларов прихватила, которые у нее были в сумке.
– Сто тысяч долларов?
Я поперхнулась от неожиданности. Когда ж эта сучка успела их мне подкинуть? Когда в ванную уходила? Надо ж, какая ловкая! А я на бедного шулера грешила…
– Но зачем? – спросила я скорее себя, чем Вадима. – Зачем столько наличных денег? У нее нет банковской карты? У жены банкира?
– Они направлялись в автомобильный салон. Покупать машину этой девке. По ее словам, наличкой машина стоит тысяч этак на двести дешевле. Я имею в виду рублей. Насколько я знаю, информация подтвердилась.
– Ерунда какая-то, – пробормотала я. – Юру убила непонятно за что, Лизу пожалела, деньги украла… Сто тысяч! Я их нашла уже в поезде. Думала, что мне их подложил шулер, с которым мы случайно оказались в одном купе.
– Какой еще шулер? – уставился на меня Вадим. – С тобой не соскучишься!
Я быстро рассказала ему про приятного попутчика, которого задержали украинские пограничники.
– Кстати, я решила сдать доллары в милицию по возвращении в Москву. А те, что растратила на лекарства, хотела восполнить. Я не бедная женщина, Вадим. Я не играю в казино, не езжу по дорогим курортам, не снимаю дорогих мальчиков. Поверь, эта сотня была мне без надобности. У меня на счету гораздо больше. В разы больше.
– Знаю, – кивнул Вадим. – Я разговаривал с Толиком. Их контора занимается расследованием гибели твоего бывшего мужа в одной связке с МВД и прокуратурой. Дело громкое – убили крупного банкира. А вдруг здесь заказное убийство?
– Заказное убийство кочергой по голове? – удивилась я, прислушаваясь к своим ощущениям.
Я говорила о Юре как о чужом, как о незнакомце. Но такого просто не должно быть. Это ненормально – говорить о недавно близком тебе человеке без дрожи в голосе, без слез!
– Так… – Я потерла лоб, собираясь с мыслями. – Получается, меня сделали убийцей со слов Лизоньки? А у следователя не закралось подозрения, что меня элементарно подставили? Если я убила Юру, то зачем оставила в живых свидетеля? Мотив, какой у меня мотив? Завладеть сотней тысяч баксов? Или побыстрее оставить Лизоньку вдовой? Чтоб девочка от души погуляла на Юрины капиталы?
– Можно представить, что ты ему отомстила…
– Странная месть, однако. Если честно, я бы с большим удовольствием прикончила Лизоньку. Ты сам- то веришь, что я убила Богданова? Только правду говори!
Вадим помолчал мгновение. Потянулся к сигарете, но, не закурив, смял ее в пальцах.
– Нет, не верю. Но я не следователь прокуратуры. А тот верит фактам и вещественным доказательствам. И показаниям свидетельницы.
– Она могла меня оговорить!
– Могла. Что сейчас как раз и проверяют. Но ты так искусно замела следы! Испарилась, исчезла… Поначалу, как сказал Толик, отрабатывали версию, что тебя убили, а труп вывезли. И тогда главным подозреваемым становилась вдова.
– Как смылась? – поразилась я. – Меня видели три человека, когда я выходила из дома…
– И кто из них может подтвердить, что в тот момент твой Юра был еще жив?
Я пожала плечами:
– Никто.
– Экспертиза установила, что убийство было совершенно в промежутке между восемью и десятью часами утра. Ты вышла из дома около девяти, что подтвердили водитель Богданова и сосед по подъезду.
– Ага, – кивнула я, – Данила и Горшков. Я перебросилась с ними парой фраз. Но меня видела еще и Нателла Андреевна. Моя соседка, актриса. Я попросила ее присматривать за квартирой.
Вадим как-то странно посмотрел на меня.
– Актриса подтвердила, что встретилась с тобой. Но время назвала на час позже. Получается, ты вернулась, чтобы их прикончить. То есть действовала целенаправленно. А значит, убийство в состоянии аффекта здесь не прокатит.
– Какие глупости! – развела я руками. – Нателлу Андреевну я видела даже раньше, чем Горшкова и Данилу. Зачем мне возвращаться? С тяжеленными сумками? За сотней тысяч баксов, о которых я не подозревала? Да умный следователь это дело как дважды два распутает!
– Ладно, допустим, не убивала. Но зачем заметала следы? Не явилась на самолет… Даниле сказала, что едешь на Дальний Восток… Телефон отключила…
– Ну, да, – усмехнулась я, – получается, заметала. Добавь еще в список, что в Адлер я приехала без билета. Заплатила крупную сумму проводникам, а симку просто выбросила.
– Твои поступки – против здравого смысла. Я-то вполне могу объяснить их твоим легкомыслием. Но труп налицо, свидетель указывает на тебя, соседка говорит, что видела тебя под дверями квартиры часом позже. И к тому же ты так ловко скрылась в неизвестном направлении, что даже Толик засомневался в твоей невиновности.
– Соседка не могла видеть меня часом позже, – упрямо повторила я. И потянулась к одежде. – Мне нужно в Москву. Я должна во всем разобраться. Нельзя же отсиживаться в горах всю жизнь.
Вадим смерил меня насмешливым взглядом.
– Каким образом ты попадешь в Москву? Еще и без документов. Наверняка у погранцов уже есть твоя фотография и приказ задержать любым способом. Абхазские менты тоже церемониться не станут, быстро сдадут московским операм. На тебя наденут наручники, отправят в СИЗО. Одна радость – наймешь хорошего адвоката, и, возможно, тот сумеет доказать, что ты ничего не соображала в момент убийства.
– Жизнерадостная перспектива, – проворчала я. – Слушай, а почему абхазский милиционер не задержал меня, когда увидел на балконе? Ему ж придется оправдываться перед Москвой.
– Москва может и не узнать, что он приезжал в Члоу. Полковник дал два часа, чтоб мы с исчезли с глаз долой.
– Добрый такой? Первый раз встречаю благородного мента.
