– Можно подумать, ты с ними плотно общаешься, – усмехнулся Вадим. – Но ты спасла его племянника, маленького Гарика. Поэтому он дал нам шанс…
– Нам? – поразилась я. – Но с какой стати ты забиваешь себе голову чужими проблемами?
– Ты ничего не поняла, – вздохнул Вадим. – Думаешь, мне было легко? Я даже не знал, как начать разговор. Конечно, ни секунды не сомневался, что ты не виновата, что тебя кто-то подставил. Но утром, когда ты спала, я обыскал твою комнату и нашел под кроватью деньги…
– Как ты смел обыскивать мою спальню? Кто ты такой? – заорала я. – Ты мог бы меня спросить сначала! И еще неизвестно, поехала б я тогда в горы или нет. Ты наврал мне! Придумал про журналистов!
– Про журналистов я не придумал. Они действительно спешили взять интервью у убийцы. То есть у тебя! Ты хоть это соображаешь?
– Соображаю, – тихо ответила я. – Но скажи, что мне делать? Как доказать, что произошла ошибка? Что я не имею к убийству никакого отношения?
Некоторое время Вадим не сводил с меня глаз. На лбу опять появилась жесткая складка, под кожей выступили желваки. Наконец он решительно произнес.
– В Москву поедем вместе. Я попробую тебе помочь.
– Как поедем? – опешила я. – Меня ж мгновенно схватят на границе!
– А кто сказал, что мы пойдем через погранпосты? Мы пойдем мимо, через горы. Тайными тропами абреков.
– Вадим, не городи чушь! – воскликнула я потрясенно. – Если нас поймают, не поздоровится обоим. Нелегальный переход государственной границы… Или как это называется?
– Так ведь если поймают… – засмеялся Вадим и обнял меня. – Ты заметила, какое я снаряжение прихватил? А припасы? За сутки, – он постучал по столу костяшками пальцев, – доберемся до Архыза, оттуда до Домбая. Там сейчас полно туристов, никто нас не заподозрит. В остальном доверься мне.
Он притянул меня к груди и поцеловал в лоб.
– В Москве у меня остались кое-какие связи. А кое-кто и вовсе обязан мне по гроб жизни. Так что не пропадем, если будешь беспрекословно слушаться, не станешь огрызаться и подставлять лоб, пока я тебе не позволю.
– Ну, ты даешь! – Я покачала головой и тоже обняла его. – Согласна на все. И готова идти хоть сейчас.
– Мы выйдем вечером, – мягко сказал Вадим. – А сейчас давай поспим немного. Нам еще нужно подготовить снаряжение. Придется идти по фирновым полям, а кое-где по леднику. Идти почти на ощупь, потому что там, понимаешь, фонариком не подсветишь.
– А что будет с лошадьми? – спросила я.
– Их заберет на обратном пути Шалико, – улыбнулся Вадим. – Я тебе не сказал, что он будет нашим проводником?
– Ты и вправду негодяй, – шлепнула я его по груди. – Все рассчитал, все подготовил… А вдруг бы я призналась в убийстве? Что тогда?
– Я и без твоих рассказов знаю, что ты не убивала, – расплылся в улыбке Вадим. – Ты просто не могла оглушить девицу кулаком. А уж превратить череп бывшего супруга в труху, тем более. Веса не хватило бы. Да и бланш, что ты якобы поставила, засветив Лизоньке в глаз, явно не от дамской ручки.
– Получается, кроме меня, есть еще подозреваемые? – оторопела я. – Как ты умудрился об этом узнать?
– Ну, дело нехитрое. Все, спать! – Вадим посмотрел на часы. И повалил меня на спальники. – Не дрыгаться и не приставать ко мне! А то я за себя не отвечаю…
* * *
Ночной переход границы по тайным тропам – такого не придумаешь и во сне. Еще неделю назад я мечтала о покое, но теперь поняла, что о нем нужно прочно забыть. Странное дело, много лет я пыталась оставить в прошлом то, что не хотела брать с собой в будущее: учебу в мединституте, занятия альпинизмом… Стремилась быстрее превратиться в уверенную и высокомерную столичную даму. Похоже, у меня получалось. Но как быстро этот опыт выветрился из головы, стоило мне столкнуться с реальными трудностями. И как пригодились подзабытые умения и навыки…
Мы шли через горы в связке. Первым Шалико, я посередине, замыкал движение Вадим. Не знаю, обладал ли Шалико даром ночного видения, но он безошибочно выбирал направление: тропа вовремя проступала под ногами, нужный выступ сам ложился в ладонь.
На одном из коротких привалов я не выдержала и спросила, сколько раз Шалико переходил границу. Он пожал плечами и покосился на Вадима. Я поняла: такие вопросы задавать некорректно. Но Вадим, помолчав, сказал:
– Двадцать лет назад границы здесь не существовало. Появилась с распадом Союза. После войны абхазских мужчин в Россию несколько лет не пропускали. А у многих семьи, родственники оказались по ту сторону Псоу. Вот и приходиось пробираться тайными тропами.
– Мы не бандиты, – хмуро заметил Шалико, – нас заставили вести себя, как шпионы.
На наше счастье, небо очистилось от туч. Гигантская луна заливала все вокруг желтовато-лиловым цветом, мириады звезд над головой с любопытством следили за нашими попытками форсировать сверкавшие в лунном свете снежные поля. На этом фоне горы казались еще мрачнее и строже. Мы шли тихо, стараясь не слишком шуметь, перенося тяжесть тела с носка на пятку. На каждый шорох или стук камней Шалико оборачивался и делал свирепое лицо. На леднике пришлось надеть «кошки». И все-таки я умудрилась сорваться. После того, как мы уже преодолели ледник, который, по словам Шалико, был самым серьезным препятствием на нашем пути. Если верить ему, впереди оставался сущий пустяк.
– Вон граница, – вытянул он руку в сторону светлой полоски на востоке – это просыпалась заря. – Мы пройдем через ущелье. Там все затянуто колючей проволокой. Но я знаю проход в скалах, где проволоки нет…
Мы вышли на склон, покрытый снежником. За ночь его верхний слой подмерз и превратился в ледяную корку.
– Как же мы спустимся? – спросила я у Шалико, оглядывая склон и не находя места, удобного для спуска.
– Должна быть тропинка, – сказал он, озираясь. – Пропала куда-то… Почему?
Мы походили по краю обрыва, но ничего похожего на тропу не нашли. Она до этого все время крутилась у нас под ногами – слабая, едва заметная – и вдруг исчезла, словно ее стерли гигантским ластиком.
– Напрасно мы влезли в снег, – сказал Вадим, – не надо было сходить с тропы.
Мы стояли на небольшой площадке, зажатой справа и слева отвесными скалами. Видно, вышли не в том месте. Перед нами стоял выбор – двигаться вниз и искать тропу или взбираться на скалы и идти по ним до тех пор, пока не найдется более или менее подходящее место для спуска. В конце концов решили разделиться. Мы с Вадимом пошли по скалам, огибавшим снежник, Шалико отправился назад искать тропу. На всякий случай изредка, подражая крику улара, перекликались.
Полоска на востоке становилась все шире, шире. Вот-вот начнет светать, а мы продолжали топтаться на склоне, не зная, что предпринять. Скоро вернулся Шалико. Оказывается, мы вышли правильно, но тропа спряталась под небывалым для начала лета мощным снежным покровом.
О том, чтобы навесить веревки, не было и речи, вырубать ступени в снегу – тем более. Мы потеряли время, отыскивая тропу, и должны были спешить. Иначе пришлось бы еще сутки отсиживаться в неприветливых холодных скалах, выжидая, когда снова стемнеет.
И тогда Вадим принял решение.
– Будем спускаться на своих двоих. Оля, – глянул он на меня с тревогой, – ты умеешь пользоваться ледорубом при спуске?
Я сердито фыркнула. За кого он меня принимает? Я шесть лет занималась альпинизмом!
На Вадима моя обиженная физиономия не произвела впечатления. Он заставил показать, как я буду держать ледоруб при торможении, предупредил об опасности залететь в камни. И мы заскользили вниз.
