кнопки, но так ничего и не вспомнил. Ему повезло, ждал он недолго, подошел мужик с собакой и пропустил их с программистом вперед.
Дверь Светланиной квартиры оказалась открыта, сама она лежала в спальне на постели и мирно сопела. Парня не было, Зюкин подумал, что тот отволок Светлану и ушел восвояси. Он уронил программиста на диван, отобрал у того пакет с молоком и сунул его в холодильник. Раздевать ни того, ни другую Марианна не приказывала. Проспятся, сами себя разденут. Кто их знает, какие у них завязались отношения! Главное, Зюкин выполнил то, что ему сказали: довез их в целостности и сохранности, надрываясь затащил в квартиру, спасибо парню, что помог.
Николай встревоженно поглядел на Светланину сумку, рядом с которой валялись ключи от квартиры. Ничего подозрительного он не увидел. Парень действительно просто помог, есть же на свете добрые люди! Николай тихо вышел и захлопнул дверь.
На улице он еще раз пригляделся к темным окнам Светланиной квартиры. Спят! Пусть спят. Молодец, Соболева, четко провела операцию, захватив в плен главное действующее лицо.
– Марианна! – докладывал Николай. – Голубки на месте, довез их в целостности и сохранности.
– Спасибо, – Зюкину показалось, что Томилина этому не обрадовалась. – Можешь быть свободен.
Это сладкое слово «свобода»! Зюкин сел за руль и поехал домой.
Глава 9. Мужчины постоянны в своем непостоянстве
Свидание прошло отвратительно. Нет, Манька вела себя превосходно: прыгала, бегала, сидела по команде. Вместе с ней прыгал и бегал роковой брюнет Матвей Жигунов, старательно привлекая внимание Антонины Цветковой к собственной персоне. Но помешанная на собаках и программистах дурочка упорно не замечала его намеков, а ухаживать открыто Матвей побаивался. Он боялся не Костика, который хотя и обещал пойти вместе с ними, но не пошел, а реакции со стороны девицы, не привыкшей к вниманию красавцев-мужчин. От нее можно было ждать чего угодно: землетрясения, потопа, убийства, только не обычного поцелуя, который надеялся в тот вечер сорвать с ее губ Матвей Жигунов.
После часового бдения на собачьей площадке Тося наконец-то вспомнила о своем программисте и принялась тому названивать на мобильник. В десятый раз прослушивая, что абонент находится вне зоны доступа или отключен, она продолжала тыкать пальцем на кнопку вызова и страдать.
– Я же говорила ему, чтобы поставил телефон на зарядку! – сердилась Тося. – Он забыл это сделать?!
Матвей пожимал плечами и старался переключить ее внимание на Маньку. Он-то знал, что вцепившаяся в программиста Светлана Соболева ни за что не отпустит свою добычу раньше назначенного времени. Но с каждой минутой Матвей понимал, что назначил слишком мало. Ему явно не хватало двух часов для соблазнения Цветковой. К тому же ее огромная собака нехорошо косилась, подозревая Матвея во всех смертных грехах. Ее тоже отвлекала Манька, успевшая с ней подружиться. Иначе Матвей и не знал бы, что делать.
Когда затрезвонил телефон, они оба, Тося и Матвей, схватились за свои карманы. Звонили Матвею. На экранчике высветился незнакомый номер, он подумал, что кто-то ошибся, и ответил, чтобы человек больше не звонил. Этим человеком оказалась Маша Могилева, которой надоело слать безответные эсэмэски. Матвей округлил глаза, сослался на деловой звонок и побежал в ближайшую подворотню для того, чтобы поговорить с нарушительницей спокойствия без свидетелей.
Можно было бы, конечно, объяснить Маше, каким образом в Антарктиде оказались собаки. Но рассказывать ей историю про Тосю не хотелось, к тому же они были подругами и могли созвониться и разболтать другу все его тайны.
– Мотя! Мотя Дубровский! Это ты? – кричала Маша Могилева в трубку так громко, словно собиралась докричаться до Антарктиды без всякой связи.
– Это я, – прошептал Матвей и горестно еще раз взглянул на номер.
– А почему ты так тихо говоришь? – сразу заинтересовалась девица. – Ты спишь? Не один?!
– Не один, – продолжал шептать Матвей, – а с профессорами и в окружении пингвинов. Они очень пугливые животные.
– Кто? Профессора? – студентка Маша Могилева была очень наивной.
– Маша, прости, но у меня роуминг, – соврал Матвей, – я не могу долго говорить!
– Тогда слушай! – торжественно заявила она, и Матвей смирился с неизбежностью. – Я люблю твоих пингвинов, они мне стали так дороги! Я люблю твоих профессоров, своих я тоже люблю, у меня скоро сессия. Мотя, но самое главное, что я люблю тебя!
– О! – взвился Матвей. – А вот меня любить не надо! Я плохой, Маша!
– Ты хороший!
– Я очень плохой!
– Ты очень хороший! Просто пока сам об этом не знаешь!
– Матвей! – позвала его Тося Цветкова. – Ты где?!
– Кто это? – прошептала Маша, прислушавшись к голосу, который показался ей очень знакомым.
– Одна озабоченная пингвиниха, – признался Матвей, – достала! Пойду улажу с ней дела. Маша!
– Да, Мотенька?
– Пиши эсэмэски, Маша!
Матвей отключился и внес номер телефона в список нежелательных звонков. Они раздавались под траурный марш, и он знал заранее, что ничего хорошего ему от этих звонков ждать не приходится. А от Маши Могилевой тем более. Матвей не собирался влюблять в себя эту девушку, он ее просто пожалел. На этом можно было бы поставить точку, но Маша упорно превращала все точки в запятые, нисколько не догадываясь об истинных чувствах своего спасителя Дубровского. Не объяснять же ей по телефону то, в чем она не права?! Легче написать, что он погиб в холодной пучине океана, спасая одного из пингвинов. И пусть она забудет о нем навсегда! Нет, пусть она запомнит его героем.
Матвей вернулся на площадку, где Тося Цветкова собиралась домой. Она пристегнула своего Цезаря, нацепила на Маньку ее атласный бант, который предварительно сняла перед забегом.
– У меня жених пропал, – призналась она Матвею. – Волнуюсь!
– Давай отведем собак и поищем его вместе! – предложил Матвей.
– Нет, – мотнула головой упрямая Тося, – я сама его найду.
«Как же, найдешь ты его», – зловеще подумал Жигунов, тащась за ней следом несолоно хлебавши.
Утром Светлана проснулась от странного ощущения, что на нее кто-то внимательно смотрит. Она открыла глаза и прямо перед собой увидела изможденную бессонницей и страданиями физиономию терапевта Цыпленкова. Махнув рукой перед ним, как перед миражом, Светлана отвернулась к стене и попыталась заснуть опять. Но сон не шел, а явь с изможденным Цыпленковым оказалась страшной действительностью.
– Что ты здесь делаешь, Цыпа?! – вскричала Светлана, вскакивая на постели.
– А что делаешь ты?! – удрученно повторил тот и схватился за голову.
– А что я делаю? – удивилась Светлана. – Я сплю, между прочим.
– С кем?! – тоном Отелло, готового вот-вот приступить к экзекуции, поинтересовался Виталий.
– Одна, – недоумевала Светлана.
– Одна?! – взвился Цыпленков и схватил ее за руку. – Пойдем! Я покажу тебе его!
– Кого, Цыпа? – семеня за ним, спрашивала Светлана. – Кого его?
На диване мирно посапывал программист Завгородцев, совершенно не подозревая, какие грозовые тучи собираются над его головой. Единственное, чего она не могла понять: как программист оказался в ее квартире. Они встретились в магазине, украли, выпили, их посадили сначала в камеру предварительного заключения, потом в такси. И все. Больше Светлана ничего не помнила.
– Кто он?! – гремел праведным гневом обманутый терапевт.
– Не знаю, – пискнула Светлана, отпрыгивая от программиста в сторону. – По всей видимости, тот, с которым нас посадили в такси. Случайный попутчик!
– Случайный попутчик?! – громыхал Цыпленков.
– А? Что? – проснулся Завгородцев и протер глаза. – Светочка?! Выпьем за любовь!
