– Так я и знала. Вот дрянь. Пытается тебя грязью замазать.
– Но зачем?
– А ты не смотрела в расписание, кто на этом посту стоял в мае?
– Она?
– Угу. Вот и злится.
– Слушай, но ведь это же бред! Я не виновата, что меня поставили сюда вместо нее. Просто так составляли расписание.
– Да? А кто, ты не задумывалась? – выразительно посмотрела на меня она. Я напрягла мозги. Они поднатужились, заскрипели и замолчали. Вариантов у меня не было.
– Старшины? Начальники смены?
– Шаров. Конкретно. И исчерпывающе. – Она победно смотрела поверх меня. Я задумалась, пытаясь понять ее мысль. То ли у меня мозги сломались от безделья и бабского трепа, то ли что?
– Не поняла? – ужаснулась она.
– Нет, – сделала вид, что обижена, я.
– Шаров в тебя влюбился, – выдавила наконец из себя по капле страшную тайну подруга.
– Да что ты. А почему же он мне об этом не сообщил? – рассмеялась я.
– А когда? Он тебя только на утреннем построении и видит. Ему что, так и сказать? «Рядовая Лапина, выйти из строя и пройти ко мне в кабинет для интимной встречи».
– И давно это с ним? – меланхолично задумалась я. Вот дожили. Такой атлетичный мужик по мне сохнет, а я ни слухом ни духом. Беда.
– Наверное, с той поры, как на нас спреем пшикали, – предположила Дарья.
– Ага. И чего ж он так долго терпел. Я на дальних воротах еще два месяца стояла.
– У него терпение хорошее, – порадовала меня Дашка. – И вообще, хороший мужик. Только вот в коллективе к новым протеже дико плохо относятся. Так что надо быть и правда осторожнее.
– Могут подставить? – заволновалась я.
– Ну да. Надо ждать залета. Ну-ка, уберу я эти кости кельтские. Береженого Бог бережет, – с того дня мы стали ограничиваться настороженным устным общением. Правда, мы знали тысячи методик гадания и познавания себя в устной форме, поэтому все равно не скучали. Я не очень-то верила в светлое и большое чувство Шарова, который, если признаться честно, никак не проявлялся. Сколько я не вглядывалась в его лицо на проверках и построениях, ничего, кроме скучающей вежливости в нем не было. Однако уже не так важно было, правда это или нет. Главное, коллектив поверил в мою сексуальную продажность и решил, что я уже пристроила свою недевичью честь. И это было плохо. Два раза только невероятная бдительность помогла нам с Дашкой избежать «залета». Последней каплей стала тишина в телефоне, когда прямо в разгар чаепития с конфетками к нашей будке начал неумолимо приближаться проверяющий. Мы еле успели слить чай, заныкать кипятильник и выровняться по стойке смирно.
– Почему эта дрянь нам не позвонила! – орала вечером в раздевалке Дашка. Когда нам стало известно, что в тот день на посольском посту, откуда выходит проверяющий, сидела Марина, мы обе были готовы рвать и метать.
– Я не успела. Ваш пост – в списке в конце. Наверное, проверка пошла к вам сразу, – оправдывалась она, хотя и мы, и она знали, что это не так.
– А ты пыталась? – бушевала Даша. – Что ж ты позже не отзвонилась?
– Да брось ты. Все же обошлось! – отмахнулась Марина. Я слушала все эти бредни, а потом вспомнила весь свой адвокатский опыт и решила применить превентивную тактику боя.
– Марина, ты сегодня не стала нам звонить. Это я понимаю, – эдаким утешительно-ласковым тоном заверила ее я.
– Да? – удивилась она.
– Конечно, – спокойно подошла к ней поближе я. – Ты же знаешь о моем привилегированном положении, верно. И была уверена, что нам в любом случае ничего не будет.
– Ну, в общем… – промямлила Мариша.
– Однако имей в виду, что у нас с Зайницкой иное понимание этого вопроса.
– Какое такое иное? – попыталась распетушиться она.
– Такое, что это была чистой воды подстава. И исходя из этого понимания я вынуждена тебя предупредить, что когда передо мной либо перед Зайницкой встанет вопрос: звонить тебе или не звонить, мы обязательно выберем вариант «не звонить». В любой ситуации.
– Но я же не специально, – закудахтала она.
– А мы не позвоним как раз специально. Это такая справедливость. А что делать? – развела я руками и вышла из раздевалки. Через пять минут меня нагнала Зайницкая и шепотом заорала:
– Ты что делаешь! Она нас подставит!
– Она – дура. Я с такими много раз имела дело. Она испугалась.
– Точно? – недоверчиво окинула меня взглядом Дарья.
– В яблоко, – кивнула я. Через несколько дней я убедилась, что была не права. Марина не испугалась.
Тот день обещал быть совершенно спокойным, поскольку была суббота и очевидно, что посетителей посольства через наш пост проходило самый минимум. Вообще не проходило, на самом деле. По этому случаю Дашка приволокла кучу психологических тестов и мы весь день выясняли о себе всю правду. Оказалось, что идеально совместима я только со Скорпионами, что особа я взбалмошная и истеричная. Из текста следовало, что строить карьеру я не могу по причине отсутствия ума, коммуникабельности и терпения. И много чего другого, не менее интересного. С Дашкой все обстояло еще хуже, если верить тестам. Она была неспособна к серьезным отношениям, ветрена и резка вплоть до грубости. А дружба между нами была невозможна. Оказывается, что два таких разных человека в принципе должны были при виде друг друга рвать волосы, майки и одевать боксерские перчатки, чтобы в драке не разбить кулаки в кровь. Интересно, почему же этого не происходило в институте. Да и после. Лаяться мы лаялись, и порой очень даже эмоционально. Но…Дружим же! И обе целы и вполне здоровы. До членовредительства не дошло.
Вспоминая события того дня я понимаю, что Марина рассчитала все с точностью до миллиметра. После обеда мы с Дашкой должны были находиться в расслабленном состоянии. Отсутствие посетителей и начальства наверняка заставили бы нас заниматься чем-то недопустимым. Все так и было, за исключением маленькой детали. Дашка ушла в тот день обедать на час позже, чем обычно. Что-то там не сложилась с подменой и охранник сменил ее не в два, а в три часа. Это был некий Константин, старослужащий. Веселый мужчина лет сорока пяти, с семьей и двумя детьми. Я пересекалась с ним пару раз на подменах, так что многое о нем знала. Действительно, мне, как новичку, вываливали очень многое. Например, я знала, что у него в этом году уже есть два предупреждения в личном деле, потому что он что-то не поделил с одним из начальников смены. И теперь сильно дергался, так как после третьего могли и уволить.
– Не надоело куковать? – спросил он.
– Да нет, нормально. Сейчас вот Дашка вернется.
– Ага. Ну, ладно. Тогда я тут почитаю пока, – сказал он и уткнулся в томик Фридриха Незнанского. Я почти уже дремала, когда дверь в будку начала отворяться. В первую секунду я решила, что это Зайницкая, но что-то внутри меня сказало, что нет. Не может она вернуться через полчала после того, как ушла. Значит…Все у меня упало. На стуле сзади сидел и мирно читал Незнанского Костик. Телефон молчал. Я с ужасом смотрела, как проверяющий заносил сапог на наш порог. Затем сама не зная почему ловким движением руки вырвала у Костика томик. На большее у меня времени не хватило.
– Так, смена, смирно, – скомандовал проверяющий, глядя на нас взглядом коршуна, увидевшего бегущую по степи добычу. Суслика. – Чем занимаемся? Читаем? Это у нас что?
– Книга, – буркнула я.
– Твоя? – спросил он меня. Я запаниковала. «Уволят», зашептал мой здравый смысл
– Так точно.
– Любишь Незнанского? – пристально посмотрел он.
– Очень, – уперлась я.
– Зачем тебе это надо? Ведь он его сюда притащил, я знаю. – Проверяющий кивнул в сторону
