призадумался.
– Видимо это просто такая мода, укладывать в громоздкие названия столько смысла, чтобы его суть перестала быть доступна общей массе потребителей.
– Они думают, что так солиднее. Бредятина.
– Ну и что. Значит САИН ничем не хуже других. – Обрадовалась я и поехала на собеседование. Итак, Стретенка. Не так и далеко от Инкорса. Разница всего в одну остановку, но какая! Огромная. Меня пропустили в красивейшее здание с новенькими скоростными бесшумными лифтами. Под ногами дорогой кафель, на стенах светильники и зеркала. На нужном этаже за красивой стойкой мне радостно улыбалась красивая девушка – секретарь. Когда я шла по великолепному, выполненному в теплых тонах просторному офису, то поняла, что здесь могла бы проработать много лет в полнейшей гармонии и счастье. На собеседовании выяснилось, что здесь истинно все для людей. Есть спрятанный в глубине офиса буфет, столовая, чтобы сотрудники могли перекусить. Выделенная линия интернета в каждом отделе. Специальная служба показов квартир и сбора документов, чтобы риэлтеры не носились по ЖЭКам. Рай земной. Но все же кое-что я была выяснить обязана.
– Я имела печальный опыт работы в Инкорсе. Там не очень чистоплотная политика по отношению к клиентам. Мне не хотелось бы снова оказаться в тупике из-за этого.
– Что именно вы имеете в виду? – переспросила вежливая и внимательная менеджериха по персоналу.
– Они накручивают деньги сверх комиссии. Обманывают клиентов. Мне это противно, я, собственно, только из-за этого и уволилась.
– Кошмар. Там так прям открыто это делают? – поразилась она, впрочем, довольно фальшиво.
– Именно.
– Нет, у нас такого нет. Наоборот, мы всячески приветствуем честность и трудолюбие. Особенно инициативность и стремление к новым достижениям. В нашей компании поощряются образование, повышение своего личного потенциала.
– Звучит красиво. А что вы предлагаете тем, кто все это реализует. Его место будет отличаться от места рядового агента?
– Конечно. У нас огромные возможности для карьерного роста. Вы можете стать начальником отдела, можете возглавить новое направление. Можете освоить другие специальности. Если будете хорошо работать, вас непременно заметят.
– Когда приступать?
– Вы можете приступить хоть завтра. Я сейчас познакомлю вас с вашим начальником, его зовут Павел Николаевич Сенокосов. Очень хороший начальник и просто хороший человек. Вам очень повезло, что у него есть вакансия.
– Спасибо, – умилилась я такой заботе о моей персоне. Павел Николаевич Сенокосов оказался приятным молодым человеком стандартной наружности, подвижным и дружелюбным. Про такого можно было бы сказать – он не низок, не высок, он не тонок, не широк. А еще – не ярок, не бледен; не правдив, не лжив; не рыба, не мясо. Впрочем, меня он принял вполне радушно, велел звать его просто Пашей, чем, честно говоря, сразу себя дискредитировал. Еще он успел показать мне мой стол и стул и объяснил порядок пользования компьютерами, коих в отделе было два. Затем представил меня двум спящим у стены сотрудницам его отдела, тяжело сочетавшим необходимость и пить и работать сразу. Праздники прокатились катком по их лицам, оставив характерные рытвины морщин и кляксы синяков под глазами.
– Познакомьтесь, это Ольга, наш новый маклер. Перешла из Инкорса, – он взмахнул рукой, визуально иллюстрируя мой переход. Имелось в виду, что я, как и все в будущем, поняла, насколько САИН лучше Инкорса и вообще всех.
– Оч пр-но. – Выдавили из себя сотрудницы. Тут раздался звонок и одна из спящих, Катя, как-то резко оживилась и бросилась к телефону. Я так поняла, что поступила заявка, так как она бодренько начала вещать в трубку о ценах и услугах. Вторая, Людмила, снова погрузилась в анабиоз и отключилась. А Сенокосов, подмигивая и краснея, предложил мне совместить отмечание Нового Года, Рождества и нового места работы.
– А не отметить ли нам это все. У нас тут есть немного. Осталось от празднования отдела. – Скромненько отрекомендовал он полбутылки коньяку. Я поняла, что в этом отделе мне работать понравится. Через полчаса я была уже вполне своей. Коньяк кончился, девушки уснули, Сенокосов огорчился и предложил сходить за догоном, но я отказалась и поехала домой. Я, конечно, выпить люблю, и вообще редко ломаюсь, когда есть шанс посидеть в хорошей кампании. Но сегодня было восьмое января, а это значило, что завтра я с самого утра буду заниматься получением из депозитария денег для Ирины и заканчивать злополучную сделку с Лукиным. Где-то в глубине души теплилась надежда поправить свое материальное положение, хотя никаких конкретных договоренностей у нас с Ириной не было. Однако тут меня ждал большой сюрприз. Сделку мы закончили, документы получили и, что особенно нас порадовало, все это без намека на Лукина. Он уехал то ли в отпуск, то ли в ссылку от греха подальше. Вместо него нам выдавала документы неопределенного статуса маклерша, которую мы видели в первый и последний раз. Ирина, немного волнуясь, отправилась за деньгами. А когда она оттуда вышла, то расплакалась и осыпала меня благодарностями.
– Олечка, вы не представляете, как мы с Ксюшей счастливы. Спасибо вам за все.
– Ну что вы.
– Без вас ничего бы не получилось. И нам так нравится новая квартира. Тихая, уютная, светлая! И автобус останавливается прямо рядом с домом. Мы сможем туда переехать уже к субботе. Нам ключи отдадут завтра. И все благодаря вам.
– Да бросьте, – кивала я и уже начинала подумывать о том, чтобы намекнуть, что вполне готова удовольствоваться небольшой суммой вместо таких витиеватых комплиментов. Долларов пятьсот – шестьсот окупят все мои усилия!
– Вот, это вам, – сунула она мне в руки конверт. Я облегченно вздохнула. Все-таки я была права, нельзя обворовывать такую чудесную женщину. Интересно, сколько она там положила моих милых дорогих американских президентов.
– Ой, Олечка, давайте вы откроете дома.
– Хорошо, – автоматически кивнула я и запихнула конверт в сумку. Может она что, боится, что я попрошу больше?
– Мы вас обязательно пригласим на новоселье.
– Вы, главное, сейчас довезите деньги до дома. Не дай бог чего случится.
– Ох, я вообще так боюсь с ними ехать. Кошмар какой, такие деньжищи хранить.
– А вы оставьте их здесь.
– Но вы же знаете, Олечка, как банки разоряются.
– Это точно. Разоряются, как кролики размножаются. Но депозитарии вам не банки. Это ж просто ящик, который вы снимаете. Может вы в нем деньги храните, а может яблоки моченные. Никто не знает. И никто не может вам их не отдать или пересчитать и не выплатить.
– А вы правы. Тут риск меньше чем дома, это точно. Я так и сделаю. Вот видите, действительно, без вас я бы пропала. – И она поскакала к стойке депозитария. Я кивнула и пошла к выходу. По крайней мере, здесь я оставила после себя хорошие воспоминания. Это главное. Я выбралась на улицу и не смогла удержаться. Полезла в сумку и на ощупь попыталась пересчитать денежки. На ощупь я ничего понять не смогла. Купюр было явно больше. Я подумала, что, может там вообще рубли. Так тогда их совсем немного. Короче, начала я нервничать, но доставать конверт посреди улицы не решилась, мало ли что. Поперлась домой, изнывая от неизвестности. Дома я не раздеваясь влетела на кухню и вытряхнула на стол содержимое конверта.
– Вот это да, – очень точно описала увиденное Шурка.
– Ты что, ограбила эту свою Ирину? – не усомнилась в моей способности к воровству мамуля.
– Обалдеть, – выдохнула я. Передо мной лежало пять тысяч долларов и записка. Пять тысяч, какое счастье. Пять тысяч при совершенно чистой совести. И я уже имею другую работу. Господи, жизнь прекрасна и удивительна! Да, а что там в записке? «Олечка, большое вам спасибо за все. Мы с Ксюшей решили, что раз уж эти десять тысяч нам достались через вас, а вы потеряли из-за нас работу, то вы имеете
