строить крепость.
– Я такая дура.
– Это уж точно, – не стал спорить раскрасневшийся от возмущения Руслан.
– Прости. – Но он словно не слышал.
– Я говорю – пойдем, пообедаем, милая рыбка. А мне – я занята. У меня деловая встреча. Хорошо. Я готов понимать это. Тогда пойдем вечером в ресторан или театр. Ты что, у меня дети. Позвони в выходные. Я звоню, ты не хочешь говорить. Ты кричишь, что я специально мешаю тебе работать. Я предлагаю – звони сама. Но ты не звонишь вообще! И ты хочешь сказать, что любишь меня?
– Да!
– Ха-ха! – он вышел в кухню и зазвенел там какими-то бутылками. И в этом весь он – ругается со мной, злится, но несет в руке два бокала с вином и один протягивает мне. Какая же я безмозглая идиотка!
– Какая же я безмозглая идиотка! Я решила, что ты ни за что не желаешь мне успеха. И что готов любить меня только в старом халате и около плиты.
– Я что-то не понял? За тот год, что мы знакомы достаточно близко, ты что, хоть раз стояла у плиты?
– Можно, я тебя поцелую, – сказала я, так как все остальные аргументы кончились.
– Не знаю. Честно, я не знаю, что от тебя ждать. Ты можешь делать так больно, мягкая и родная Оля Петрова.
– Только не говори, что твоя любовь не выдержала испытания Эшли Уилксом.
– Что? – ошарашено переспросил он.
– Ну, не говори как этот дурак Ретт Батлер, что твоя любовь перегорела, пока я гонялась за деньгами, как Скарлетт за Эшли Уилксом. Я этого не переживу.
– Что за бред, – оторопело переспросил он. Да, с классикой американского кино мы знакомы плохо.
– Я больше не буду никогда. – Наверное, так будет понятнее.
– Ты можешь объяснить, что случилось?
– Я поняла, откуда взялся мой первый контракт на новостройки. Я узнала, что ты пытался помочь мне встать на ноги. Я же ведь без тебя ничего бы не смогла.
– Да брось ты, ничего особенного я не сделал. Мне это совсем ничего не стоило.
– Стоило. Если бы ты был таким, как Сергей, ты никогда бы мне не помог стать такой, какой я стала.
– Почему?
– Потому что такие, как он, боятся, что жена может в какой-то момент стать круче мужа. А это в системе их ценностей недопустимо. Так что проще им вообще не давать шанса.
– Это же бред.
– Только ты, ты единственный из всего света, что я знаю, так думаешь. Так что поэтому я тебя люблю, никуда отсюда не пойду, делай со мной все, что хочешь. Пока я верю, что хоть на мизинчик тебе нужна – я буду с тобой. Если захочешь – брошу работу.
– Да нет. Зачем? Хорошее дело. И отзывы о тебе прекрасные. Только бы ты не уходила так далеко от меня.
– Никогда, – сказала я и принялась раздеваться. Он замер и смотрел, как я покорно и стыдливо стягиваю с себя кофточку, платье, белье. Как я стою, совершенно обнаженная посреди его гостиной и протягиваю к нему руки, умоляя не отказываться от меня.
– Оля, что ж ты делаешь? – замотал из стороны в сторону головой Руслан, славно маленький бычок. Он бросился ко мне и поднял на руки. Его уютная спальня приняла нас в свои мягкие перины облаков и не выпускала целый день. Мы смотрели друг на друга заново. Словно впервые в жизни видели себя в отражении новых мыслей себя. Я видела его – Руслана, удивительно любящего, сильного, понимающего и восхищенного. Он видел меня – Олю родную, признавшуюся в любви и страхе, открытую для его любви и верящую, что он никогда не ударит. Такое нас охватило чувство, что мы не просто спим вместе, а плывем по реке любви, купаясь в ее подлинных волнах доверия и надежды. Готовности быть рядом и никогда не предать. И верить, до самого конца, до последнего вздоха верить, что не предадут и тебя. Мы плавали в его дорогущей бурлящей ванной, намыливая тела друг друга и наслаждаясь ощущением влажной гладкой кожи под ладонью. Мы целовались, не отрывая губ часами, не расплетая рук. Он входил и заполнял меня, а я заполнялась им. И это было прекрасно. Какое все-таки счастье, что я успела. Успела до того, как все разрушила.
– Оля, ты спишь?
– Я сплю и вижу сон про тебя, – улыбнулась я.
– И что там про меня?
– Что ты со мной спишь.
– Хороший сон. Слушай, там мобильник разрывается.
– У тебя есть помойка?
– И что? – усмехнулся он.
– Выкинь, – я повернулась и уткнулась в его плечо. – Не хочу, не хочу, не хочу.
– Понимаешь, я бы и рад, но сегодня же двадцать восьмое число. Тебя наверное, все ищут.
– Ой, как двадцать восьмое?
– Оля, ау! Уже десять утра!
– Мы прокувыркались всю ночь?
– Как ты это интересно называешь, – заулыбался мой слоник. Я прошлепала к сумке и достала телефон.
– Это маман. Ты помнишь ее.
– Да уж. Как ты думаешь, я ей тогда понравился? – заинтересовался Руслан.
– Тогда вряд ли. Она не очень жалует голых незнакомых мужиков в своем доме.
– А теперь?
– О, теперь гораздо лучше. Она, кстати, советовала мне бросить все и печь тебе пироги.
– Неплохая мысль.
– Алло, Алекс? – спросила я трубку. Трубка подтвердила. – Алекс, тебе придется для меня кое-что сделать. Что? А, да, помирились.
– А мы и не ссорились, – прошипел мне в ухо Руслан.
– Так вот. Там маман моя рвет и мечет. Строители должны были ей отдать вчера ключи. Она, наверное, хочет переезжать в родные пенаты. А я, вот те крест, не готова сейчас принимать опять бразды руководства процессом. …Ага…Ага….Сделаешь? Прекрати пошлить. И что? Что естественно, то не безобразно.
– Ты прекрасна! – Руслан опустился на колени и принялся целовать мне живот и нежно гладить попу. Я расслабилась и принялась стонать и мурлыкать в трубку. Алекс плюнул и отключился. В общем, стонала и мурлыкала я до тридцать первого. Мамуля, конечно, пыталась заставить меня покинуть Русланово ложе в Руслановом доме, но я отказалась наотрез и пригрозила, что в случае войны отключу телефон вообще. Утром тридцать первого декабря Руслан так как-то между прочим предложил мне руку и сердце. Между одним половым актом и другим, жадно потягивая кока-колу из привезенной разносчиками пиццы двухлитровой бутылки, он вдруг брякнул.
– Слушай, а когда мы поженимся?
– Чего?
– Ну, раз ты таки поняла, что меня любишь, может поженимся?
– Конечно, – не стала ломаться я.
– А когда?
– Как только разведемся, – совершенно по-дурацки отреагировала я.
– А что, ты еще до сих пор не развелась с этим психом? – обалдел он. – То есть я тут сплю уже третий день подряд с чужой женой?
– Уже год подряд, – Уточнила я.
– Отлично. Так, что же делать? Оля, дай мне на тумбочке телефон.
