Не в парнях счастье

– Кто? – обмерла я. Мать смотрела на меня напряженно, удивленно и как-то затравленно.

– Какой-то мужик.

– Да? И что он сказал? – стараясь не выдать волнения, спросила я. На самом деле я дрожала, как желе на столике едущего во Владивосток поезда.

– Он сказал, что… – помедлила мать. – Послушай, а кто это такой вообще – Сергей?

– Мам, это мой знакомый. Что он сказал?

– Этому Сергею, судя по голосу, лет тридцать, не меньше. Какой, к черту, знакомый! Ты что творишь? Ты не понимаешь, что вам с ним не о чем говорить? Может, хоть расскажешь матери, что за хрень у тебя в жизни происходит?

– Что ты ему сказала? – окончательно перепугалась я. И уж точно рассказывать ей ничего не собиралась. Катерине – да, а ей – этого мне бы и в голову не пришло. Что она поймет, чем она мне поможет? Только тем, что наорет и опозорит?

– Знаешь, я уверена, что это не дело, – покачала головой она и нахмурилась.

– Нет, но вот почему ты лезешь в мою жизнь? Я уже взрослая и могу встречаться с кем хочу, – запротестовала я. Какая разница, кто мне звонит! Какая разница, сколько ему лет!

– Встречаться? – вытаращилась на меня мать. – Вот, значит, как это теперь называется?! И что, не нашлось кого-нибудь нормального, в институте хоть? Что у тебя может быть общего с этим мужиком? Ты с ним спала? Признавайся!

– Это мое дело! – взвизгнула я, побелев от ярости и стыда. Дело в том, что как-то так получилось, что на самом деле я вообще еще ни с кем никогда не спала. И это был отдельный и весьма мучительный для меня вопрос. Я точно не хотела бы это ни с кем обсуждать, особенно с матерью. Особенно с моей.

– Какая ты стала… деловая! – зло рассмеялась она.

– Что он сказал?

– Побежишь к нему? – хмыкнула мать, отступив. Видимо, видок у меня был весьма исчерпывающий. – Поманит – а ты и побежишь!

– И побегу, – кивнула я.

– На, держи, – вздохнула она, протянув какую-то бумажку. – Беги звони. Только потом не жалуйся.

– И не подумаю, – ответила я, схватив номер телефона. Все мое недавнее настроение, вся вселенская печаль и жалость к себе, бедняжечке, испарились в один миг, когда я набрала его номер.

– Сергей? Это Диана.

– О, Динка, привет. А я тебе позвонил, но там какая-то женщина сказала, что тебя нет. Ты где по ночам бродишь? Я, может, ревную! – веселым голосом поддел меня он, а я таяла, таяла от одного звука его голоса. Он был совершенно особенным на фоне всех, кого я знала до этого – мальчишек, с которыми мы целовались на лавочке на детской площадке за пунктом приема стеклотары. Да, он был взрослым и обладал тем, что называется харизмой. Что-то такое в голосе и в глубине голубых глаз сразу и навсегда располагало к нему.

– Это была моя мама.

– Слушай, а у тебя мобильника нет? – поинтересовался он.

– Нет, но я обязательно куплю, а пока, хочешь, я сама буду тебе звонить? – предложила я. И про себя подумала, что теперь это совершенно необходимо. И что надо как-то извернуться, но сделать так, чтобы мама никогда больше не разговаривала с ним.

– Ладно, – согласился он. – А что ты там поделываешь?

– Ничего. Завтра в институт.

– Какая ты все-таки примерная девочка. Учишься на пятерки? – рассмеялся он. Если бы я не была так влюблена, я бы расслышала в его голосе нотки, столь мне знакомые. Сергей был немного навеселе, что называется. Совсем чуть-чуть. Но я так боялась спугнуть свою неожиданную удачу, что не замечала ничего.

– Ничего я не примерная.

– Да? Плохая девчонка? – игриво добавил он. – А хочешь, поедем кататься?

– Сейчас? – испугалась я. Представляю, что скажет мама, какими глазами она будет на меня смотреть, если я вот так уйду гулять в ночь! Неизвестно с кем. Или теперь уже известно.

– Ах да, тебя, наверное, мама не пустит. А хочешь, я тебя завтра из института встречу? – предложил он.

– Очень. А ты правда сможешь? – замерла от восторга я. Неужели? Неужели он что-то во мне нашел? Что же? Может, у меня красивые глаза? Уже договорившись встретиться завтра на нашей (!) остановке (теперь у нас была наша остановка), я прошмыгнула в ванную, старательно проследив, чтобы не встретиться в коридоре с матерью, и долго стояла перед маленьким зеркалом над раковиной, рассматривая себя. Воодушевленная происшедшими чудесами, я в итоге решила, что я даже симпатичная. И вообще – совсем даже «ничего». Раз понравилась ЕМУ! И он хочет встретить меня из института!

Вот так в моей жизни появился еще один человек, ради которого я бы не задумываясь бросилась в огонь. Катерина и Сергей – самые главные люди в моей жизни, но между собой они, к сожалению, не ладили. Возможно, каждый искал во мне что-то, что может принадлежать только одному, целиком и безраздельно. И делиться этим друг с другом они не хотели.

Глава четвертая, в которой я не слишком-то уважаю саму себя

Дорогая, тебе было хорошо? Да?

Тогда поезжай домой на трамвае.

«Мужчины о любви»

Это только кажется, что любить – что-то такое приятное или даже вообще счастье. Про счастье ничего не знаю, только моя любовь никакого особенного счастья мне никак не принесла. Только кучу проблем. И еще большую кучу страхов. И уж совсем большую кучу мучений. Что, если он не позвонит? Что, если позвонит и снова напорется на мою мамочку, которая уж не преминет сказать какую-нибудь гадость? Или не сказать, но хмыкнуть. Знаете, можно же ведь так хмыкнуть, что человек почувствует себя последней скотиной. А что, если он приедет за мной на своей прекрасной машине, а у меня опять прыщ на подбородке с перепелиное яйцо, а Катерины нет, и, значит, тональника тоже нет. А если даже Катерина и есть, и даже вместе с тональником, но она посмотрит на меня так, что я сразу пойму, как я не права, что вот так вот бегу по первому зову какого-то придурка, от которого никакой пользы и который явно меня не уважает.

– Почему, ну почему ты так решила? – обижалась я, хотя и слепой бы увидел, что Катерина совершенно права.

– Он то тебе неделю не звонит, то вдруг звонит в десять вечера, и ты несешься к нему. А если бы он тебя уважал, то заранее бы предупредил и пораньше. Почему это приличная девушка должна ходить на свидания так поздно?

– Катерина, но он же работает! – вступалась я.

– До десяти? – хмыкала она. – И неделями? И потом, он высадил тебя на Народном Ополчении, а оттуда ты шла пешком. Сама говорила, что тебя чуть не ограбили.

– Ну, я преувеличила опасность, – отмазывалась я, хотя, действительно, и такое случалось. Сергей был в тот день совсем хмур, невесел и головушку повесил. Зачем он меня вообще позвал гулять – непонятно. Мы долго целовались в его машине, но как-то без толку. Он явно думал о чем-то о своем, периодически звонил кому-то, выходя из машины и уходя достаточно далеко, чтобы я не слышала. А потом вдруг, после одного такого разговора, вернулся и сказал, что ему пора, его срочно вызвали. И нужно спешить до такой степени, что он не успевает завезти меня домой.

– Ты не обидишься? – спросил он и провел пальцем по моим волосам.

– Нет, конечно. Что ты! – как полная идиотка заверила я, а потом скакала через квартал по темени. Время было – двенадцать, погода – тоже двенадцать, только с минусом. Я на каблуках. Самое омерзительное, что, когда я вернулась домой, мама не спала, сидела на табуретке в кухне, курила и ждала меня.

– Ты понимаешь, что это просто бесстыдство? – спросила она, затушив бычок в полной пепельнице. В раковине валялись кастрюля и несколько тарелок, стоял невыносимо кислый дух переваренных щей.